Андрей Фёдорович Дунаев: биография. Дунаев Электронная почта генерала дунаева андрея федоровича

27 августа отмечает свой 73-й День рождения экс-министр внутренних дел РФ генерал-лейтенант милиции Андрей Федорович Дунаев. Начав свой путь в органах внутренних дел с оперуполномоченного, А.Ф.Дунаев последовательно прошел все основные ступени милицейской карьеры. После распада СССР на долю А.Ф.Дунаева как министра выпал труднейший исторический период. Он стоял у истоков создания МВД Российской Федерации в тяжелейшие для всей страны времена.

Родился в 1939 г. в с. Алёшкино Тереньгульского района Ульяновской области. В 1959 г. окончил Алма-Атинскую среднюю специальную школу милиции МВД СССР. Направлен в УВД г. Кустаная следователем. Работал начальником Тереньгульского райотдела милиции, начальником Ленинского РОВД в Ульяновске, начальником отдела уголовного розыска МВД Чечено-Ингушетии. Окончил Академию МВД СССР, работал замминистра в МВД Дагестанской АССР.

С 1980 по 1985 гг. – начальник УВД Вологодского облисполкома.

С 1986 г. возглавлял в Калининграде специальную школу милиции. Был избран народным депутатом Верховного Совета РСФСР. С 1990 г. назначен замминистра МВД РСФСР по кадрам. С сентября по декабрь 1991 г. – министр внутренних дел РФ, до 1993 г. – первый замминистра внутренних дел РФ – начальник криминальной милиции. За участие в защите парламента РФ в октябре 1993 г. был арестован и пять месяцев содержался в изоляторе «Лефортово». Амнистирован в 1994 г. Награжден государственными наградами, в том числе дважды медалью «За отличную службу по охране общественного порядка».

Бессонные ночи. Министр внутренних дел России А.Ф.Дунаев по время «августовского путча». 1991 г.

-Андрей Федорович, у вас неординарная судьба. Какие дни из пережитого считаете наиболее значительными?

Вне сомнения, это дни третьей декады августа 1991 года. Ни у кого нет такого архива о тех событиях, какой хранится у меня. На одной из фотографий - курсанты школы милиции, которые арестовывали Крючкова, председателя КГБ СССР... На другом снимке - мой отряд, 15 человек, летавших в Форос, к Горбачёву... Другие мои ребята охраняли «Белый дом» и арестованных гэкачепистов...

В августе 91-го я был заместителем министра внутренних дел РСФСР, официально - коммунистом, но по убеждениям - уже демократом. Те, кто готовил путч, планировали таких людей от событий изолировать. Мне, редко ходившему в полноценные отпуска, тем более летом, вдруг выделили путевку в элитный санаторий под Форосом. Вылететь я должен был как раз 19 августа. Включаю утром телевизор, а там - «Лебединое озеро». Позвонил своему начальнику - Виктору Павловичу Баранникову, который лежал в больнице. Он тоже почувствовал неладное. Короче, отправил я жену в Крым, сам - на службу, а в Москве уже танки. И в аппарате МВД России Дунаев оказался единственным генералом, который в тот момент остался на посту. Как только путчисты ввели войска, я подписал приказ о вводе в столицу на защиту «Белого дома» курсантов школы МВД России (только они были в моем непосредственном подчинении).

Тысяча этих ребят стала единственной силой, прибывшей на защиту демократии в первые двое революционных суток (потом присоединился генерал Лебедь). Считаю, что наше противостояние предотвратило гражданскую войну: члены ГКЧП, испугавшись кровопролития, отказались от штурма парламента.

- Кто второй раз послал вас в Форос - уже не на отдых, а вызволять Горбачёва?

Происходило все так. 20 августа вице-президент РФ Александр Владимирович Руцкой приказал мне срочно захватить во Внуково самолет, подготовленный для вылета гэкачепистов к президенту СССР. Самолет, охранявшийся людьми из КГБ, я с ребятами взял без единого выстрела, внезапно. И мы - Руцкой, Силаев, Бакатин, : курсанты и преподаватели - полетели освобождать Горбачёва. Пока летели, слышали на открытой волне приказы «Сбить самолет!», но кто-то, находившийся у куртка так и не решился его нажать. После приземления Руцкой с частью его отряда поехал за Горбачёвым. Я же _ - дался самолета с Лукьяновым, Крючковым, Язовым, Тизяковым и не выпустил их из аэропорта. А по прибытии в столицу мы этих путчистов арестовали. Героями событий на телеэкранах стали политики, - я считаю, что основной вклад внесли мои ребята. Позднее Ельцин публично признал, что Дунаев действовал смело и решительно. А тогда меня назначили я – стал министром внутренних дел России. Через полгода, когда МВД России и СССР слили в единую структуру, я стал первым замом министра, начальником криминальной милиции страны.

- Отчего же такой преданный и полезный человек в октябре 1993 года покинул стан Ельцина?

Я встал на защиту Конституции, потому что октябрьский расстрел парламента, высшего законодательного органа России, стал нарушением главного закона страны. А мы, находившиеся в «Белом доме», не позволили ни разу выстрелить по своим братьям-россиянам... Этому столкновению предшествовали не шуточные лично для меня события. Ельцин, собрав вокруг себя людей, которые, прежде всего, думали о своем кармане, по сути, предал демократию. В МВД под руководством Ерина стали скатываться к репрессиям на уровне 1937 года. Однажды министр сказал мне буквально следующее: «Надо, чтобы не было Анпилова!». Последнего, бузотера и провокатора, я не любил, однако физически устранять гражданина России не собирался. Тут уж меня обвинили в подготовке мятежа и отправили в резерв.

О предстоящем перевороте мне стало известно в период этого «отпуска»: до меня через мои связи дошла информация, что создан штаб и готовится разгон Верховного Совета. Об опасности я объявил на экстренно собранном президиуме парламента, однако ни Хасбулатов, ни Руцкой действенных мер не приняли. А во время штурма Верховного Совета меня арестовали... Правда, уже в январе амнистировали. Теперь в нашей родословной двое революционеров «сидельцев»: я и мой дед. Думаю, он гордился бы мною не менее, чем горжусь им я.

- Дед-то за что пострадал?

Вообще, история моей семьи - это целая книга, по драматизму похожая на историю страны. Так вот, отец моей матери участвовал в Октябрьской революции 1917 года, боролся с басмачами в Средней Азии, получил один из первых орденов Красного Знамени. Потом со свойственным ему умением занялся крестьянским делом, в итоге за «успехи» был в 1932 году раскулачен и отправлен на Соловки. Когда вышел из лагеря, поехал строить уральский: город Магнитогорск и здесь заработал еще один орден - Трудового Красного Знамени.

Другой герой нашей семейной драмы мой дядя Василий, его танк первым вошел в Берлин 8 апреля 1945 года. Там, на первом параде Победы советских войск, eму доверили возглавить танковую колонну, а немецкий недобиток выстрелил по головному танку из фаустпатрона... Дядя похоронен под Потсдамом.

Род наш крепок мужиками. Отец мой был очень сильным и уважаемым в Алёшкино Тереньгульского района Ульяновской области человеком - печником, каменщиком, я сызмальства ему помогал, пример с него брал. А вот двое моих братьев так сказать о себе уже не могут, они умерли в послевоенные годы от голода... Когда я, четырехгодовалый, собирал колоски вместо того, чтобы читать сказки, никто в Алёшкино и представить такой сказки не мог, что Андрюшка, сын Федора, станет первым на селе и в семье Дунаевых министром!

- А кем же вы мечтали стать в своем деревенском детстве?

Механизатором. И чуть им не стал, это первая профессия, которую я пытался получить. Учился в Алма-Ате, где жила моя тетушка. Денег нам с ней, как и всем в то время, не хватало. Ежедневно она выделяла мне мелочь на поездку в одну сторону - до сельхозинститута. Обратно я добирался пешком. Чтобы вновь не пропасть с голода, на товарной станции разгружал мешки с сахаром, каждый мешочек - по 80 килограммов. Мостки подо мной, 17- летним, длиннющим, худым, прогибались, каждый раз я думал, что вот-вот упаду. Не упасть и не пропасть помогла семейная закваска.

- Почему все-таки механизатор переквалифицировался в милиционеры?

Однажды вижу на алма-атинской улице объявление, что школа КГБ ведет прием и дает слушателям по 40 рублей стипендии. Это ж бешеные деньги - вагоны отдыхают! Я прошел комиссию, продемонстрировал аналитические склонности (все-таки в Алёшкино был чемпионом по шахматам), и меня приняли. А через месяц - сокращение армии и органов КГБ. Школу перевели в милицейское подчинение. Вот так в 17 лет дважды изменилась моя судьба.

Школу я окончил в 20 лет, и начались будни сотрудника внутренних органов. Сначала работал в целинных местах - оперуполномоченным в Кустанайской области, потом заместителем начальника Джетыгаринского райотдела милиции (в тех местах, кстати, родился бывший глава МВД Рашид Нургалиев), а возглавить районную милицию меня направили в Тереньгу. Вернее, в связи с наступавшим 100-летием со Дня рождения В.И. Ленина высшее руководство страны решило укрепить Ульяновск кадрами, и начался подбор специалистов разных отраслей. Меня сочли достойным, я поступил в распоряжение областного УВД и уже там получил направление в родной район.

Через три года, когда наш райотдел победил во всесоюзном соревновании и был занесен в Книгу почета МВД СССР, меня послали «на укрепление» в самый крупный район Ульяновска - Ленинский. Шел декабрь 1969 года. Приехал я на службу 31 декабря, но не к праздничному столу, а к уголовному делу - пришлось сразу приступить к раскрытию кражи... Я был фанатом своего дела!

- Сколько человек поступило в ваше подчинение в центральном районе Ульяновска?

Пятьсот сотрудников. Пришлось приложить немало усилий, чтобы эти люди в меня поверили. Но раскрываемость преступлений скоро пошла вверх, и райотдел тоже был занесен в Книгу почета МВД.

- После Ульяновска служебная карьера закрутила вас по национальным республикам?

Можно сказать и так. Правда, сначала я получил приказ возглавить Сочинский горотдел. Однако в Грозном - внешне советском, цветущем, но с затаенными национальными проблемами, вспыхнули волнения. С учетом того, что в Казахстане мне пришлось много работать с сосланными туда Сталиным чеченцами, получаю другой приказ - отправиться в Чечено-Ингушскую АССР. В Грозном я с 1973-го по 1978 год возглавлял уголовный розыск. До меня на этом посту за пять лет сменились шесть человек...

В те «грозные» годы меня дважды признавали лучшим сыщиком Советского Союза, а я, подводя итоги первых четырех лет, подсчитал, что выезжал на осмотр тысячи трупов. Если обычному человеку каждый день показывать по трупу, то можно и с ума сойти. В конце концов, я заявился к министру с ультиматумом: «Или вы меня отсюда убираете, или считайте меня злейшим врагом». Не знаю, «напугал» я его или он меня по-человечески понял, но после этого меня направили учиться в Академию МВД СССР.

- Немного передохнули?

Как бы не так! В Осетии в ресторане убили 17 человек, и я параллельно с учебой несколько месяцев раскрывал это дело.

- Каким принципам следовал следователь Дунаев?

Старался быть объективным, честным в профессии. Тот осетинский конфликт подтолкнул меня к демократическим взглядам. Кому-то потребовалось, чтобы вину за преступление свалили на чеченцев. На меня «давили», подозревали в подкупе, а в виде водителя даже подсадили сотрудника КГБ. Но я доказал, что чеченцы не имели отношения к тому преступлению.

Вообще, обстановку в Чечне я изучил лучше многих, у меня там до сих пор сотни друзей. Для этого народа очень важно понятие «родового гнезда». Когда чеченцы после сталинских репрессий начали возвращаться на родину, их дома были заняты русскими, украинцами, казахами. Бывший владелец мог подойти к своему «гнезду», достать кинжал и медленно, молча, долго точить его перед новыми хозяевами... Разве сложно понять чувства горца и учесть подобные психологические моменты в отношениях между народами?

После академии, в 1979 году, я поднялся в служебной карьере еще на одну ступеньку - меня назначили заместителем министра внутренних дел Дагестанской АССР. И, наконец, вернули в русские края - начальником УВД Вологодской области. В то время я стал уже генералом милиции, самым молодым в Союзе.

В МВД СССР А.Ф.Дунаев из молодых руководителей, считался одним из наиболее перспективных. (На фото) совещание по итогам года, с докладом выступает начальник УВД Вологодского облисполкома А.Ф.Дунаев, в президиуме: замминистра Н.А.Рожков и первый секретарь Вологодского облисполкома А.С.Дрыгин. 1982 г .

- Момент присвоения генеральского звания помните?

Конечно. Замминистра внутренних дел, брежневский зять Юрий Михайлович Чурбанов, придержал меня за пуговицу на кителе: «Видишь, ты на пузе носишь герб страны... Понимаешь, что это такое? Никому не сдавайся, имей в виду: совесть должна сверяться с этим гербом». Шел 1982 год, «на сверку» гербу оставалось одно десятилетие...

В Вологде я проработал до горбачевской перестройки. Принимал участие в строительстве «Северстали», в том смысле, что управлял двенадцатью спецкомендатурами, в каждой - по две тысячи условно освобожденных «строителей». На Вологодчине вновь столкнулся с двойной партийной моралью. За хищения социалистической собственности пришлось привлечь к ответственности двух секретарей райкомов. Тогдашнему первому секретарю Вологодского обкома КПСС Валентину Купцову такой позор мог выйти боком, и он всячески мешал вести дело. Противостояние завершилось тем, что меня перевели в Москву, где я полгода ждал новой работы, а потом возглавил Калининградскую школу милиции.

- Ну, хоть на Балтике-то перевели дух?

Покой нам только снится! Скоро вместе с курсантами пришлось отправиться в Чернобыль, где мы «хлебнули» радиации. Первые четыре курсанта умерли через полгода после возвращения, скончался и мой заместитель... Меня, думаю, спасло родовое здоровье - дед прожил до 98 лет, отец - до 96-ти. Ну, и без спирта не обошлось: каждый вечер им обтирался и вливал стакан внутрь.

Потом случился карабахский конфликт: четыреста моих курсантов охраняли часть границы между Арменией и Азербайджаном. Тряхнуло Спитак: наш отряд вошел в город первым и трое суток, до подхода войск, выкапывал гибнущих людей и трупы. Никогда не забуду, как 19-летние мальчишки спали: глаза закрыты, а руки движутся, словно разгребают землю...

- Где вы служили, когда вас избрали депутатом Верховного Совета РСФСР?

Как раз вернулся из Спитака в Калининград и узнал, что меня, без моего согласия, выдвинули кандидатом в депутаты. Так ребята проявили свое ко мне уважение, за что им пришлось вести и мою агиткампанию. Считаю, что те выборы оказались в нашей стране пока единственными подлинно демократическими - советская система была разбита, а взяточная система еще не создана. Победил я с большим отрывом от соперников, хотя ОК КПСС поддерживал не меня, а мэра Калининграда, и инструктор обкома лично срывал мои плакаты. А после победы секретарь обкома стал давать мне установки, как голосовать на съезде народных депутатов.

- И тут-то вы показали свой политхарактер?

Голосовал я по установкам, но - установкам своей совести. В Верховном Совете шла борьба за пост председателя. Выдвигался депутат Ельцин. А генсек Горбачёв в своем выступлении стал нам длительно внушать, какой-растакой этот Борис Николаевич. Некрасиво все выглядело, и я не выдержал, прервал: «Михаил Сергеевич! Ну, мы же не Ельцина пришли обсуждать, а решать государственные вопросы!». Горбачёв почти сразу замолчал и сел. Могли «посадить» и меня, но обошлось. Хотя на предстоявшую ночку я, на всякий случай, переехал в другой гостиничный номер.

Горбачёв нам и позже оппонировал. Мне казалось, что мы принимаем продуманные решения, а окружение генсека безосновательно настаивает на своем. В итоге у меня возникла мысль создать группу депутатов-коммунистов, которые противились бы некомпетентным решениям ЦК КПСС и поддерживали новую, на мой тогдашний взгляд - демократическую, линию. За один день «Дунаевского призыва» во фракцию «Коммунисты за демократию» записались 60 человек, среди них - Шахрай, Руцкой и другие известные персоны. Создание группы, где я остался заместителем координатора, а Руцкой выступил первым лицом, вызвало в обществе большой резонанс.

Сегодня у вашей семьи, товарищ генерал-лейтенант... скорее, господин генерал-лейтенант, есть собственные заводы, банк, корабль, фермерское и даже курортное хозяйство.

Я не скрываю своего состояния и не стыжусь богатства. Бизнесом занялся в 1994 году, после того, как вышел из «Лефортово», написал рапорт «по выслуге лет» и завершил милицейскую карьеру. На «гражданке» поначалу было нелегко, только ведь нам, деревенским, к нагрузкам не привыкать! К тому же 36 лет в милиции моя работа строилась на анализе условий, построении оперативных комбинаций и достижении цели. Теперь я мог применить все это для себя лично.

В результате я - достаточно богатый человек. Но умею делиться. Наша семья построила в Алёшкино храм Николая Чудотворца. Жителям Белого Яра (что в Чердаклинском районе Ульяновской области), решившим поставить новую церковь, я подарил участок земли, выделяю средства. Помогал детским садам, ветеранам, спортсменам, больницам, участвую в акциях родного землячества...

- То есть вы считаете, что обычному человеку стать богатым - реально?

Безусловно, я же рассказал вам свою биографию. Успех - это маленькие ступени и маленькие победы. Начните с малого, постепенно расширяйте свою мечту, прикладывайте ум и руки, доводите начатое до конца, взвешивайте реальность, будьте самокритичны и в итоге из грузчиков станете тем, кем пожелаете!

- Экс-министр МВД провел пять месяцев в «Лефортово»... Нежестко было на нарах?

А то я до этого на жестком не спал! Физическими условиями меня не напугать. Да и вообще, я умею смотреть опасности в лицо. Однажды в «Лефортово» мой охранник, полковник, улучил момент, чтобы шепнуть: «Представители Ельцина летали в Америку, договорились: десять дней - расследование, десять дней - суд, и вас расстреляют». Не уверен, было это правдой или меня просто испытывали на прочность, но точно знаю: когда нас выпустили, Ельцин просто негодовал.

- А за что вас, как утверждают знатоки, сильно невзлюбил руководитель президентской охраны Коржаков?

Ну, об этом надо спросить у него. Возможно, не нравилось, что я имею свое мнение и не спешу тупо выполнять любые приказания. Я уже говорил здесь, что в ельцинское правление началось быстрое сползание к диктатуре, использование репрессивных методов. Подтверждением этому и приведенный пример с Анпиловым.

Иосиф Кобзон, рассказывая журналистам о взаимоотношениях с вами, почему- то пожелал вам «царствия небесного»...

С Иосифом Давыдовичем у нас неплохие взаимоотношения, я большой ценитель и поклонник его дара. В период моей работы начальником криминальной милиции РФ Кобзона якобы поставили на учет как человека с криминальными связями, на основании чего певцу не дают въездную визу в США. Иосиф Давыдович, зная, что на данную тему у меня были разговоры с его «связями», думает, что это Дунаев дал задание поставить его на учет. Однако я к этому не имею отношения. Более того, я приглашался на юбилеи Кобзона, сам его приглашал, мы неоднократно бывали в компании у наших друзей, и в итоге мне самому дважды отказано в американской визе, так как я - «связь» Кобзона.

Думаю, эта досада пройдет. Ну, а в отношении «царствия небесного» скажу словами Марка Твена: «Слухи о моей смерти сильно преувеличены». А еще на это есть русская примета: значит, буду жить долго!

- В чем, по-вашему, смысл бытия?

В нужности твоей жизни другим людям. В том числе - через полезную работу. Когда я пришел к руководству ОАО «Ульяновсккурорт», санатории были в такой нищете, что не платили даже за свет. Десять лет я ни одного рубля оттуда не брал, все направлял на развитие дела, и в 2009 году наш курорт дал 150 миллионов чистой прибыли. В 2010 году мы вновь сработали прибыльно и можно было взять дивиденды, но прибыль я раздал сотрудникам. Кстати, за эти годы в ОАО «Ульяновск- курорт» появились не только новая аппаратура, не просто хорошие врачи, а трое докторов наук. Думаю, специалисты такого уровня - одна из важнейших составляющих оздоровительного процесса.

- Вы строги к подчиненным?

Неплохо владею и пряником, и кнутом. К тому же голос у меня генеральский, распекать умею, но - за дело, вернее, за безделье, «обломовщину». Хотя понимаю, что, к примеру, Ундоры, где находится лучший ульяновский санаторий, располагают к отдыху и сам обслуживающий персонал. Уникальная природа, древнейшие археологические находки, «серебряная» минеральная вода, которая по целебности превосходит источники Карловых Вар! А недавно ундоровские места вдохновили меня на строительство горнолыжной трассы. К разработке я привлек проектировщиков, работавших для Сочи-2014, и, думаю, лет через пять покататься на лыжах в Ульяновскую область будут стремиться, как во французский Куршавель. У нас такой отдых обойдется куда дешевле, но комфорт мы устроим на европейском уровне.

- Кстати, фамилия у вас - «европейская», Дунай-то не в России течет...

Я считаю свою фамилию красивой, и, наверное, ее родоначальник был выходцем с Дуная. Хотя известная всем река не одна носит такое название - в европейских странах есть речушки с аналогичным именем. Да и на русском Севере вместо «ручья» говорят «дунай». Современные толкователи приписывают моей фамилии такие качества, как «большой, храбрый, громкий, величественный, яркий». Не знаю, насколько это верно, но не спорить же с «профессионалами», зарабатывающими на толковании деньги?! А вот в одном, без всяких гадалок, я уверен точно - кровь в моих сосудах смешанная: папа у меня русский, мама - мордовка. Дети мои, к сожалению, не знают мордовского языка, но с сестрами я люблю говорить по-эрзянски.

- Чем вам дорога родная земля?

Я человек не слишком впечатлительный, не слабый духом, но, когда первый раз после того, как стал офицером, подъезжал к своему Алёшкино, у меня слезы текли…

Вообще я пожил в 13 регионах России, везде остались друзья, но нет лучше ульяновских мест и людей. Поэтому землячество для меня как островок, куда большие и малые корабли приходят за одинаковой радостью, за роскошью общения на близкие, понятные темы.

Человек вы деятельный, замеченный в разных проявлениях. Правда, что даже снарядили собственную экспедицию на поиски Янтарной комнаты, спрятанной фашистами?

Это было в период, когда я руководил Калининградской школой милиции. Тайна Янтарной комнаты тогда в очередной раз взволновала широкую общественность, а также кладоискателей. Варвары-археологи из Риги устроили в поселке Владимирово, бывшем немецком Тартау, настоящий разгром. Узнав об этом, мы с курсантами по возможности устранили последствия, ну и аккуратно обследовали развалины кирхи и близлежащие окрестности. Увы, наша экспедиция не увенчалась успехом, хотя мои ребята очень хотели вернуть стране бесценное произведение искусства. Но они были счастливы участвовать в таинственных поисках национального сокровища.

- Как вы определяете понятие «счастье»?

Это осуществление своих планов, мечтаний. Кстати, я никогда не мечтал о том, чего не могу достичь сам. Поэтому считаю себя счастливым человеком. И всем своим землякам желаю счастья!

На протяжении многих лет А.Ф.Дунаев много помогает Русской православной церкви. С Патриархом Московским и всея Руси Алексием II .

Корреспондент «СП» встретился с генералом Андреем Дунаевым

В этом году исполняется 20 лет с момента переломного события в новейшей российской истории - разгона Верховного Совета. Для одних период 21 сентября - 4 октября 1993 - две равнодушные строчки в школьном учебнике, для других - кровавая бойня, расстрел демократии. Третьи считают происшедшее эпизодом пусть досадным, но неизбежным, исторически обусловленным, но о котором, впрочем, на всякий случай лишний раз лучше не вспоминать. «Свободная пресса» продолжает серию бесед с участниками памятных событий - «Октябрь 93». В разговорах с ними мы постараемся выяснить, какую роль расстрел парламента сыграл в их личной судьбе и судьбе нашей страны.

Бывший министр МВД РСФСР, генерал Андрей Дунаев - единственный из ныне живущих силовых министров, перешедших на сторону защитников Верховного Совета в октябре 1993 года. Как и многие участники этих событий, он не укладывается в привычные схемы о «красно-коричневых» противниках Бориса Ельцина.

Один из самых молодых генералов МВД, он считал себя «демократом» и не жалеет о том, что встал на сторону Ельцина в августе 1991 года и точно так же не жалеет, что противостоял ему в октябре 1993. Спустя 20 лет после событий 1993 года он смотрит на драматические события того времени философски: «Я на 100 процентов уверен, что все желали процветания России, но у каждого был свой путь». О том, как он видит события Октября 1993 года, Дунаев рассказал «Свободной Прессе».

«СП»: - Как произошло, что люди, которые еще в 1991 году были по одну сторону баррикад, дошли до вооруженного противостояния?

Кульминацией моего разрыва с Ельциным и его командой стали события после Первого Мая 1993 года на площади Гагарина (столкновения радикальных коммунистов с милицией), когда я возглавил оперативно-следственную группу. Мы получили сведения, что лидер «Трудовой России» Виктор Анпилов планирует сделать массовый выход 9-го мая вплоть до того, что собирается захватить власть. Прошло совещание, как это предотвратить. В нем участвовали Ерин (Виктор Ерин министр МВД РСФСР), Баранников (ныне покойный Виктор Баранников, замминистра МВД), Лужков и я.

После совещания мне позвонил Баранников и сказал, что Ерин должен дать мне задание, но чтобы я его не выполнял. (Дунаев был переведен на должность первого замминистра МВД при реорганизации силовых министерств. - прим. авт)

Через час меня вызвал Ерин и сказал, «чтобы Анпилова не было». Я предложил его изолировать на 15 суток. «Нет, говорит, чтобы его не было», - но намек я понял. Я собрал людей, вызвал начальника разведки и дал задание направить две бригады следить за Анпиловым. Доложил Ерину, он мне опять, «чтобы его не было»: «Я говорю, ты забыл участь Ягоды и Абакумова?»

Я понимал последствия, если я пойду по этому пути - это как снежный ком, надо будет уничтожать тысячи людей. На следующий день встречаю начальника разведки и спрашиваю,где Анпилов - он исчез. Сказал начальнику разведки написать объяснительную - он дошел до восьмого этажа, где был его кабинет, стало плохо, отвезли в больницу - через два дня умер. Прокуратура возбудила дело по факту исчезновения Анпилова и допрашивали меня, я дал показания. Потом вызывает меня Ерин и отправляет в отпуск вместе с Баранниковым. Возвратился из отпуска - Ельцин снял меня с работы.

«СП»: - Как оказалось, что вы встали на сторону Руцкого и Хасбулатова в конфликте с Ельциным?

Когда я узнал, что организован штаб по разгону парламента, я решил выступить в Верховном Совете. Я выступил и сказал, что готовиться разгон ВС - это было в конце июля. Но Ельцин и его команда среагировали так, будто ничего и не было - ведь если я сообщил неправду, меня надо судить. Хасбулатов и Руцкой тоже никаких мер не приняли, видимо не поверили. Но когда они узнали, что Ельцин готовит этот указ (Указ 1400, о «Поэтапной конституционной реформе»), мне позвонил заместитель Хасбулатова Юрий Воронин и попросил меня прибыть на съезд как депутата.

В связи с тем, что я им рассказал ранее об этих событиях и у меня есть опыт министра, съезд назначил меня. Я знал, что по Конституции высшим законодательным органом является съезд, и он может принимать любые решения.

«СП»: - У сторонников парламента была стратегия действий?

Естественно, само собой все не возникало: депутаты посетили несколько крупных организаций в Москве, разъясняли позицию ВС и съезда. В то время депутаты еще не были коррумпированы, это были честные люди, убежденные в своей правоте.

Большинство из депутатов и не думали, что по ним будут стрелять. Но когда 59 регионов проголосовали, что указ незаконен и Ельцин понял, что его группировке некуда отступать. Конституционный суд признал этот указ и принял решение отречь президента от должности.

Но когда толпа захватила мэрию и с крыши мэрии стрелки убили трех солдат, мы понимали, что будет провокация Крючков (Владимир Крючков, бывший председатель КГБ, участник ГКЧП) позвонил моей жене и сказал, что будут провокации, и Белый Дом окружат. Я его арестовывал в 1991, а он предупредил мою жену и сын мне передал это сообщение! В тот момент мы еще думали, что будут еще какие-то переговоры, но толпа была неуправляема - ни Баранников, ни Ачалов (покойный генерал Владислав Ачалов, назначенный Руцким министром обороны), ни я не могли повлиять на нее. Все могло бы решиться миром, но были провокаторы и с той стороны, и с нашей стороны.

«СП»: - Вам не кажется, что появление у Белого Дома баркашовцев сыграло очень негативную роль в истории противостояния и дало козырь противной стороне?

Посмотрите, люди пришли с открытым забралом, сказали, хотим защитить съезд, а мы бы им сказали - идите вон. Я отвечал за защиту Белого Дома, и я не видел в них агрессивности, они вели себя нормально. Они подчинялись мне и Макашову. Когда «баркашовцы «хотели стрелять по милиционерам, я пригрозил, что буду стрелять им в спины. У меня не было желания стрелять - я хотел предотвратить гражданскую войну. В Белом Доме было около 10 мощных гранатомётов. Представьте, если из них дать по танкам или по толпе: один выстрел и сколько жертв. Дворец Дудаева штурмовали месяца полтора, а здесь было все гораздо более укреплено. Когда в Белом Доме изъяли все оружие, я Казаннику (Генпрокурор РФ Алексей Казанник, который расследовал события Октября 1993 г.) письменно написал, что надо сделать - провести исследование [оружия]. В основном люди получили ранения из-за осколков, которые получили выстрелах из танков по зданию.

Сейчас уже все понимают, что это было грубейшее нарушение закона, когда стреляли по Белому Дому. Когда мы встретились с Павлом Грачевым (покойный министр обороны России) на дне рождения общего друга, через год после того как я вышел из Лефортова, я ему сказал что ты стрелял, теперь моя очередь. Он мне сказал, что снял фуражку тогда, чтобы его узнали и думал, что его убьют.

«СП»: - Почему армия, как вы думаете, не поддержала сторонников Белого Дома, несмотря на призывы Руцкого?

Мне лично звонили начальники нескольких УВД по примеру 1991 года - хотели прислать людей на помощь, но категорически им запретил, потому что надеялся на разумность власти. Если бы я принял эти отряды МВД, была бы гражданская война. Если бы Руцкого поддержали хоть 10 процентов состава армии, это была бы рубка. Второго или третьего октября ко мне лично обратились Лужков Ресин и Евгений Севастьянов (в то время глава ФСБ по Москве) хотят со мной встретиться. Мы с Баранниковым прибыли в мэрию и они нам сказали, что вы уйдете, и все прекратиться. Мы сказали, что люди нам поверили и уходить мы не собираемся. С Ресиным мы дружили. Он мне сказал, если твои победят, ты мою Марту не бросай. Если победят наши, я твою Аню не брошу». Мы выпили по 100 грамм коньяку, не думая, что будем стрелять друг в друга.

«СП»: - Как вы относитесь к этим событиям сегодня?

Я совершенно не жалею, что участвовал ни в событиях 1991 года, ни в событиях 1993 года. Представьте, что в 1991 году победило ГКЧП, я остался бы живым? Если бы ГКЧП победило, а Пуго (Министр МВД СССР участник ГКЧП Борис Пуго) обещал меня первым шлепнуть, и я бы с вами не разговаривал. И события 1991 и 1993 года укрепили законность. Ельцин победил, но он меня не cтал преследовать, значит, мы не зря оказывали сопротивление диктатуре. Эта стрельба и сопротивление показало, что есть люди, которые не согласны с нарушением закона. Суть всех переговоров была в том, чтобы заставить президента уйти в отставку и назначить новые выборы и парламента и президента.

«СП»: - Сегодня многие опасаются новой гражданской войны. Насколько эти события могут повториться?

События перед октябрем 1993 года и сейчас имеют какую-то сходство. «Чемоданы Руцкого» также будоражили общество: грабят, воруют «прихватизирут». И люди были настроены разобраться с этими жуликами. Там были материалы о злоупотреблениях, но Борис Николаевич не был заинтересован, чтобы дать им ход. Сегодня говорят, что Скрынник жулик, и отпускают за границу, и дальше никакого движения нет, хотя раз двадцать об этом твердили по телевидению. Сердюков, Васильева. Объявляют, что возбудили дело и тут же показывают, как она живет в 13 комнатах и к ней ходит парикмахер.

Народ думает: «Украли, значит, власть вместе с ними». Мне кажется, что сегодня тоже кто-то дирижирует обстановкой и озлобляет народ.

Редакция готова предоставить возможность бывшему главе МВД Ерину для изложения своей позиции и ответа нашему собеседнику.

Фото Николая Малышева /Фотохроника ТАСС/

Родился в селе Алёшкино Ульяновской области. По национальности мордвин.

Окончил Алма-Атинскую специальную среднюю школу милиции МВД СССР в 1959 году, Высшую школу милиции МВД СССР и Академию МВД СССР. Работал оперуполномоченным с 1959 по 1965 год, старшим оперуполномоченным УВД Кустанайского облисполкома (Казахская ССР), затем до 1967 года - заместителем начальника Отдела внутренних дел Джетыгаринского горисполкома Кустанайской области, начальником Отдела внутренних дел Тереньгульского райисполкома Ульяновской области, начальником отдела уголовного розыска МВД Чечено-Ингушской АССР.

В 1979-1980 - заместитель министра внутренних дел Дагестанской АССР. В 1980-1985 - начальник УВД Вологодского облисполкома, генерал-майор милиции. В 1986 году был освобождён от должности и переведен с понижением: в 1986-1990 - начальник Калининградской специальной средней школы милиции МВД СССР.

Избирался народным депутатом РСФСР от Калининградской области (1990-1991), входил во фракцию Коммунисты за демократию.

В 1990-1991 - заместитель министра, с сентября по декабрь 1991 года - министр внутренних дел РСФСР. 19 августа 1991 года во время путча ГКЧП ввел в Москву для обороны Белого дома курсантов милицейских учебных заведений. Руководил боевой группой МВД во время операции по освобождению М.Горбачева из Фороса. В 1992 году был назначен первым заместителем министра внутренних дел РФ, отстранен от должности в июле 1993 года. Указом исполняющего обязанности Президента А. Руцкого 22 сентября был назначен министром внутренних дел (3 октября был заменён В. Трушиным). Во время штурма Дома Советов России 4 октября был арестован. Освобождён по амнистии в январе 1994 года. После отставки находился на пенсии.

С 1994 года - председатель Совета директоров АКБ «Новый русский банк» (г. Москва).

Женат: два сына Вадим и Ростислав, пять внуков, один правнук.

Москва - бывший председатель Совета директоров банка «Глобэкс», министр внутренних дел РСФСР в 1991 году, повторно - с 21 сентября по 4 октября 1993 года,

Биография

Родился в селе Алёшкино Ульяновской области. По национальности мордвин.

Окончил Алма-Атинскую специальную среднюю школу милиции МВД СССР в 1959 году, Высшую школу милиции МВД СССР и Академию МВД СССР. Работал оперуполномоченным с 1959 по 1965 год, старшим оперуполномоченным УВД Кустанайского облисполкома (Казахская ССР), затем до 1967 года - заместителем начальника Отдела внутренних дел Джетыгаринского горисполкома Кустанайской области, начальником Отдела внутренних дел Тереньгульского райисполкома Ульяновской области, начальником отдела уголовного розыска МВД Чечено-Ингушской АССР.

В 1979-1980 - заместитель министра внутренних дел Дагестанской АССР. В 1980-1985 - начальник УВД Вологодского облисполкома, генерал-майор милиции. В 1986 году был освобождён от должности и переведен с понижением: в 1986-1990 - начальник Калининградской специальной средней школы милиции МВД СССР.

Избирался народным депутатом РСФСР от Калининградской области (1990-1991), входил во фракцию Коммунисты за демократию.

В 1990-1991 - заместитель министра, с сентября по декабрь 1991 года - министр внутренних дел РСФСР. 19 августа 1991 года во время путча ГКЧП ввел в Москву для обороны Белого дома курсантов милицейских учебных заведений. Руководил боевой группой МВД во время операции по освобождению М.Горбачева из Фороса . В 1992 году был назначен первым заместителем министра внутренних дел РФ, отстранен от должности в июле 1993 года. Указом исполняющего обязанности Президента А. Руцкого 22 сентября был назначен министром внутренних дел (3 октября был заменён В. Трушиным). Во время штурма Дома Советов России 4 октября был арестован. Освобождён по амнистии в январе 1994 года. После отставки находился на пенсии.

С 1994 года - председатель Совета директоров АКБ «Новый русский банк» (г. Москва).

Женат: два сына Вадим и Ростислав, пять внуков, один правнук.