Борисом ефимовым. Борис Ефимов: большой художник и умный политик. Кровь и Николай

1 октября 2008 года в Москве на 109-м году жизни скончался известный советский художник-карикатурист Борис Ефимов.

Борис Ефимов (настоящая фамилия - Фридлянд) - советский и российский художник-график, мастер политической карикатуры, народный художник СССР, академик Академии художеств СССР, младший брат репрессированного известного русского советского писателя и журналиста Михаила Кольцова.

Борис Ефимов прожил долгую, насыщенную историческими событиями жизнь, он говорил: «Судьба ко мне была благосклонна, с Муссолини здоровался за руку, обедал у Тито, Троцкого проводил в изгнание, со Сталиным говорил по телефону и провожал Луначарского».

Борис Ефимов родился в Киеве. Родители - Фридлянд Ефим Моисеевич (1860-1945) и Рахиль Савельевна (1880-1969). Борис начал рисовать уже с пяти лет. После переезда родителей в Белосток Борис поступил в реальное училище, где учился и его старший брат Михаил. Там они вместе издавали рукописный школьный журнал. Брат (будущий публицист и фельетонист Михаил Кольцов) редактировал издание, а Борис - иллюстрировал. В 1915 году он оказался в Харькове - шла война, и русские войска были вынуждены оставить город Белосток.

Первые карикатуры Бориса Фридлянда увидели свет в 1916 году в популярном в те годы иллюстрированном журнале «Солнце России». С 1920 года Борис Ефимов работает в качестве художника-карикатуриста в различных газетах. В 1922 году Борис Ефимов переехал и рисовал в жанре политической сатиры для «Рабочей газеты», «Крокодила», «Правды», «Известий», «Огонька», «Прожектора» и многих других изданий. В 1932 году ему было присвоено звание «Заслуженный деятель искусств РСФСР». В годы Великой Отечественной войны работы Бориса Ефимова публиковались на страницах газеты «Красная Звезда», в журнале «Фронтовой иллюстрации», а также во фронтовых, армейских, дивизионных газетах и даже на листовках, которые разбрасывались за линией фронта. С 1965 года и на протяжении почти 30 лет Борис Ефимов возглавлял в качестве главного редактора Творческо-производственное объединение «Агитплакат» при Союзе художников СССР, оставаясь при этом одним из самых активных его авторов.

В августе 2002 года Борис Ефимов возглавил отделение искусства карикатуры Российской академии художеств. В 2006 году Борис Ефимов принял участие в подготовке издания книги «Автограф века». 28 сентября 2007 года, в свой 107-й день рождения, он был назначен на должность главного художника газеты «Известия». В свои 108 лет Борис Ефимов продолжал работать - писал мемуары и рисовал дружеские шаржи, принимал активное участие в общественной жизни, выступая на всевозможных памятных и юбилейных встречах, вечерах, мероприятиях.

Когда политика становится историей

О Борисе Ефимове рассказывает обозреватель Радио Свобода, писатель Петр Вайль: «На стенах Московского бюро Радио Свобода - политические карикатуры Бориса Ефимова, большие, плакатного размера, аккуратно забранные в рамку. Всего - дюжина. Датированы разными годами - от середины 60-х до конца 80-х. То есть имеется и сюжет о перестройке, 87-й, несколько человек в полосатых брюках, черных пиджаках и галстуках бабочках. Они недоумевают и провозглашают вразнобой: «Перестройка опасна для США»; «Перестройку надо сковать»; «Перестройку надо приветствовать". Лица у этих людей - разные: от неприятных - к растерянным - и до просветленных. Персонажи более ранних лет однообразно неприятные. Например, те, которые на картинке "Большой бизнес и его подручные". Сам бизнес - бесформенный мешок, а у него на поводках - человекоподобные шавки с именами на поводках: "Диверсия", "Подкуп", "Шпионаж", "Коррупция". Человекоподобные вороны каркают с крыш небоскребов на другом плакате. На небоскребах вывески: "Врали трибюн", "Брехли ньюс". Тема средств массовой информации продолжается разнообразно. Человекоподобные кошки устраивают то, что названо "Кошачий концерт антисоветчиков".

Из бочки с надписью "Провокация, ложь, клевета" высовываются человекоподобные змеи: "Радио Свобода" и "Радио Свободная Европа". Человекоподобный человек с буквами "ЦРУ" на спине с помощью рук и ног, одних рук не хватает, жонглирует маленькими монстрами: "Голос Америки", "Радио Свободная Европа", "Радио Свобода".
Все эти карикатуры - монохром, черно-белые. Две новые - цветные. Группа энтузиастов с радостно-сосредоточенными лицами мчится, размахивая сачками. Над ними - лозунг: "Лови Свободу". Ниже частота: АМ 1044. Подпись та же, знакомая миллионам: "Бор.Ефимов". Дата - 2001. На другой - вдохновенный юноша, тоже с сачком, тоже ловит "Свободу". Здесь дата точнее - 28 сентября 2001-го года. Сто один год - это больше века. В мире столь больших, почти не поддающихся осмыслению чисел - количество становится качеством. Художник - свидетелем. Идеология - летописью. Политика - историей».

Гражданин трех веков

Борис Ефимов дважды удостаивался Сталинской премии, был Героем труда и членом академии художеств СССР. Мишенью пропагандистского остроумия Бориса Ефимова неоднократно было и Радио Свобода. В последние годы жизни художник несколько раз был гостем нашего радио. А три года назад в Праге проходила выставка его карикатур, и художник посетил штаб-квартиру Радио Свобода, где ответил на вопросы обозревателя РС Ивана Толстого. Вот отрывок из того разговора.

Борис Ефимович, в юности, когда у человека есть выбор профессии, он колеблется между одним и другим. Вы выбрали рисование, а что, тем самым, вы отклонили, что вы отбросили в своей карьере?

Вы знаете, у меня как-то это складывалось очень сложно и непредсказуемо. У меня не было какого-то определенного влечения. К тому же, я даже не знал, кем быть. Сначала мне взбрело в голову стать юристом. Мне очень нравилась профессия адвоката. Тогда по стране гремели имена Карабчевского, Плевако, Грузенберга и так далее. Я думал, что это красиво, и я пойду на юридический факультет в университет. И стал зубрить латинский язык, который был необходим для поступления на этот факультет. А потом все это как-то разладилось, никакой юрист из меня не получился, и потом пришли такие события, которые диктовали совсем другие пути, другие занятия, и я поплыл по течению, которое меня привело к моей профессии художника-сатирика. Она тоже пригодилась.

Борис Ефимович, а ваши первые рисунки? Ведь вы родились еще в XIX веке, и, как вы говорили, 95 дней прожили в XIX веке…

Точно, как аптеке. И считаю себя гражданином трех веков.

И, стало быть, до революции, до 1917 года, Вы уже взрослый юноша и не раз держали карандаш в руках. Каковы же ваши первые рисунки? Остались ли они?

Мои первые рисунки - это впечатления от Гражданской войны в Киеве, в моем родном городе. Там двенадцать раз менялась власть. Не надо это понимать так, что это было двенадцать разных властей. Это были основные три силы, которые друг друга сменяли, причем, не по мирному соглашению, а с боями и с бомбардировками, с расстрелами. Все это надо было видеть, переживать, иногда приходилось и в подвале посидеть несколько часов, когда шла бомбардировка города очередной властью. Поэтому детство и юношество было беспокойным, прямо скажем. Но рисование было для меня удовольствием, потому что эти все силы, которые поочередно занимали город, были очень живописны. И я их зарисовывал в присущем им обмундировании, одеянии, оружии, со всякими деталями, которые их характеризовали. Например, была такая сила - украинские националисты. Они попросту именовались петлюровцами, по имени их главаря Симона Петлюры. Это были такие папахи с длинными хвостами. Они назывались шлыки. Красные, зеленые… Это было живописно.

01:52 — REGNUM

Борис Ефимов за свою долгую жизнь успел побывать дореволюционным, советским и российским карикатуристом. Он видел Николая II, Гитлера, Сталина, обедал с Утесовым, пил водку с Ворошиловым, засвидетельствовал две мировые войны и три революции. С говорящей фамилией Фридлянд и репрессированным братом Борис Ефимов сумел дожить до почетных 108 лет. Николай Бухарин, на суде над которым он присутствовал, говорил, что «этот большой художник является в то же время очень умным и наблюдательным политиком». Возможно, именно это и помогло Борису Ефимову выжить и зарисовать всю историю страны в ХХ веке.

Иван Шилов © ИА REGNUM

Миша и Боря

Будущий карикатурист родился в Киеве в семье обувщика Ефима Моисеевича Фридлянда 28 сентября 1900 года, застав аж четыре месяца XIX века. Позднее, когда быть Фридляндом в Советском Союзе станет небезопасно, Борис возьмет себе псевдоним в честь отца. Его старший брат тоже изменит фамилию, став прославленным публицистом и журналистом Михаилом Кольцовым, ложно обвиненным в шпионаже и расстрелянным в 1940-х. Пожалуй, мало кто повлиял на Бориса так сильно, как его брат.

Но на заре своей жизни маленький Борис еще ничего подобного не ожидает и только обижается на Мишу, когда в 1902 году во время фотосъемки старшему дали подержать ружье, а младшему досталась лишь сетка с мячом.

«Таково было первое, но далеко не последнее огорчение в продолжительной моей жизни», — пишет он.

Ефимов утверждал, что помнил себя с этого самого возраста: с двух лет. Сложно полагаться на рассказчика, спустя столько времени переосмысливающего события своей жизни, собственные мысли и чувства, но, с другой стороны, и причин не доверять Ефимову тоже не много. Да и известно, что у него была потрясающая память, и даже перевалив за сотню, художник все еще мог прочесть балладу Твардовского наизусть.

Фридлянды очень быстро переехали из красавца Киева в город Белосток, который мало вдохновлял малышей, и Ефимов так и не узнал, почему это произошло. Именно там они застали русско-японскую войну 1904—1905 годов. Чуждо звучащие слова «Порт-Артур», «Мукден», «хунхузы», «шимоза», «Цусима» пугали ребенка, в памяти запечатлелись солдаты в огромных маньчжурских папахах, фамилии царских генералов Куропаткина, Гриппенберга и Ренненкампфа, имена японских маршалов Ойяма, Того, Ноги, гибель броненосца «Петропавловск» с художником Верещагиным на борту.

«Разговоры взрослых об этих страшных событиях будоражили детское воображение. Однако впереди были события не менее страшные, но более близкие — революция 1905 года. Конечно, я, пятилетний мальчик, не мог уразуметь сути потрясавших страну событий, которые врывались в нашу жизнь днями беспорядков, уличной стрельбы, погромов и грабежей», — пишет Ефимов.

Однажды отец, пытаясь понять, что происходит на улице, стоял у окна со ним на руках и успел пригнуться, когда револьверная пуля пробила стекло точно в том месте, где за секунду до того находилась голова Бориса.

Каша из Ришелье

Как раз когда царь Николай даровал стране конституцию, и была созвана первая Государственная дума, Борису и Михаилу пришла пора идти в школу. Ребята поступили в Белостокское реальное училище — среднее учебное заведение, где, в отличие от гимназии, не преподавали латинского и греческого. Предполагалось, что из них выйдут строители, инженеры или технологи, но свое призвание оба мальчика нашли в печати.

Ефимов говорит, что рисовать начал чуть ли не в пять лет. Ему было не интересно делать это с натуры, не любил изображать домики, деревья, кошек и лошадок — то, к чему обыкновенно тянутся дети. Из-под пера Бориса выходили фигуры и персонажи, созданные его собственной фантазией, «питавшейся обрывками разговоров взрослых, рассказами старшего брата и, больше всего, содержанием прочитанных исторических книг» . Он даже завел себе для таких рисунков специальную толстую тетрадь, в которой, по его собственным словам, творилась «дикая каша» из Ришелье, Гарибальди, Дмитрия Донского, Наполеона, Авраама Линкольна и даже бога почему-то в образе бородача в камилавке.

Рисование, к слову, стало единственным предметом, которое Ефимов чуть не завалил — еле-еле вытянул на тройку, чем огорчил всех домашних. Но уже в школе его брат Михаил заметил талант младшего, и вместе они принялись издавать рукописный школьный журнал. Миша его редактировал, а Борис — разрисовывал. Как оказалось, это принесло свои плоды.

Кровь и Николай

Борис Ефимов однажды видел Николая II. Это было в Киеве 1911 года, когда Борис сопровождал отца в поездке на малую родину. Мальчик с восхищением разглядывал город, который покинул в 4 месяца. И так случилось, что одновременно туда наведался и государь — открыть памятник деду, Александру II. Царя увидеть очень хотелось, хоть симпатий к нему одиннадцатилетний парень не питал — слишком свежи были в памяти разговоры взрослых о Ходынке, «кровавом воскресенье» и том, что Николай якобы отправился во французское посольство на бал сразу после этой трагедии, чтобы танцевать с женой посла.

Борис с отцом пробились в первый ряд многолюдной толпы, и мальчик отлично разглядел императора, ехавшего с августейшей семьей в большой открытой карете.

«К моему наивному удивлению, он был не в золотой короне и горностаевой мантии, а в скромном военном кителе. Снимая фуражку, он кланялся на обе стороны», — вспоминал Ефимов.

Киев был в праздничном, приподнятом настроении. Но спустя три дня город потрясло убийство Столыпина — его застрелили из браунинга в Городском оперном театре в присутствии императора во время спектакля «Сказка о царе Салтане». Смерть председателя Совета министров была окутана множеством загадок. Говорили, что царь его недолюбливал — уж больно Столыпин был умным, волевым, сильным политиком. Столыпин якобы все понимал и последние дни своей жизни был угнетен и мрачен. Это далеко не последнее событие не просто государственного, а, пожалуй, мирового значения, которое Ефимов засвидетельствует и о котором ему придется делать свои выводы.

Семейство чудом не оказалось в Германии в 1914-м. Как правило, они уезжали туда на лето, и ребята уже предвкушали очередную поездку, но скончался родственник, и они остались в стране. Борис Ефимов «как всегда» читал газеты, откуда и узнал, что в далеком сербском городе Сараево гимназист с курьезной фамилией Принцип застрелили на улице престолонаследника Австро-Венгрии Франца Фердинанда и его супругу. Началась Первая мировая война.

Поначалу всех, включая и самих Фридляндов, обуял патриотизм, люди хором пели «Боже, царя храни», затем сразу следовала «Марсельеза» и бельгийский гимн. Но пыл быстро испарился вместе с удачей русской армии. Уже летом 1915-го фронт опасно приблизился к Белостоку, русская армия отступала, в небе то и дело появлялись германские цеппелины. Жители рванули из города. Родители Фридлянды вернулись в Киев, старший Михаил отправился в Петроград, а Борис уехал в Харьков продолжать учиться, а заодно рисовать карикатуры, отправляя их брату в столицу. Там Михаил делал стремительную карьеру фельетониста. Борис Фридлянд ни на что особо не рассчитывал, как вдруг в 1916-м наткнулся на собственный шарж на председателя Госдумы Родзянко в довольно популярном журнале «Солнце России». Карикатура была подписана «Бор. Ефимов».

О том, что в 1917 году в столице наступила революция, Борис Ефимов узнал в Киеве, в театре, когда на сцену поднялся кто-то из администрации и зачитал текст об отречении государя. По словам Ефимова, зрители встретили это овацией и «Марсельезой».

Кольцов и Ефимов

После смены власти молодой художник довольно быстро принимается за работу на благо Советов. Он отправляется работать секретарем редакционно-издательского отдела Народного комиссариата по военным делам Советской Украины, где руководит выпуском газет, плакатов и листовок. И снова брат, журналист Михаил Кольцов, сыграл роль в его судьбе и карьере: он вернулся в Киев и попросил младшего сообразить карикатуру для своей газеты «Красная армия». И вот хобби превращается в острое орудие властей. С 1920 года Ефимов трудится карикатуристом в газетах «Коммунар», «Большевик», «Вiсти», после изгнания из Киева белополяков и петлюровцев он заведует художественно-плакатным отделом Киевского отделения УкрРОСТА и руководит агитацией Киевского железнодорожного узла. В 1922 году Борис Ефимов переезжает в Москву и становится самым юным сотрудником газеты «Известия», окончательно поселившись в мире политической сатиры.

Ефимова печатают в «Правде», а в 1924 году издательство «Известий» выпускает первый сборник его работ, предисловие к которому набросал герой Гражданской войны и член ЦК Лев Троцкий, которого восхитили остроумные художества.

Массовый и крайне популярный журнал «Огонек» начали выпускать в Москве в 1923 году. Инициатором издания был Михаил Кольцов. По словам Ефимова, именно ему, младшему брату, удалось убедить власти оставить это название — тогда Главлитом руководил Мордвинкин, с которым Ефимов работал в Киеве. Ефимов по наставлению брата помчался в Главлит на специально добытом по этому случаю мотоцикле и буквально «вырвал у него разрешение» , так как очень боялся огорчить и разочаровать брата. В первом номере появилось стихотворение Маяковского «Мы не верим» о болезни Ленина.

Возможно, именно удача с выпуском иллюстрированного «Огонька» подвела черту под жизнью Михаила Кольцова. Однажды он рассказал брату, как его вызвал в ЦК Сталин. «При имени Сталина тогда еще не возникало панического страха» ,— замечает Ефимов.

Иосиф Виссарионович заметил Кольцову в приватной беседе, что товарищи по ЦК замечают в «Огоньке» некий сервилизм по отношению к Троцкому, будто бы журнал уже скоро будет печатать о том, «в какие клозеты» ходит Лев Давыдович. О конфронтации двоих вождей давно было известно, но Кольцова все равно поразила открытость, с которой Сталин выражал свои мысли о действующем председателе Реввоенсовета республики. Тогда Михаил Кольцов сказал, что, по сути, получил строгий выговор от генсека.

«Увы, это было нечто большее, чем выговор… Но ясно это стало много лет спустя», — писал его младший брат.

Михаил Кольцов прожил всего 42 года, после чего его расстреляли по ложному обвинению в шпионаже. В декабре 1938 года Кольцова арестовали, отозвав из Испании, где он работал в «Правде» и также выполнял всяческие «неофициальные» задания партии.

Арест Кольцова стал сенсационным событием. Константин Симонов назвал это самым драматичным, неожиданным и «не лезшим ни в какие ворота» эпизодом. Потом привыкли. Ефимов оставался на свободе, но поспешно переходил на другую сторону улицы, чуть завидев знакомых — чтобы не ставить людей в неловкое положение необходимостью здороваться с братом «врага народа» .

Кольцову предъявили самые стандартные для Большого террора обвинения. Его держали в Москве. Однажды в квартире Ефимова раздался звонок. На том конце провода ему пытались «передать привет от МЕК» . «Вы поняли? — спросил незнакомый голос. — Не понял, — ответил я. — Не поняли? Что ж, тогда всего хорошего…» . Ефимов положил трубку и пожал плечами. И лишь через полчаса его осенило: МЕК — это Михаил Ефимович Кольцов. Зачем же этот идиот-звонящий перемудрил с конспирацией? Ефимов заметался по квартире, надеясь, что телефон зазвонит снова. Но он молчал. Видимо, звонящий решил, что художник отлично его понял, но побоялся продолжить разговор. Так он упустил возможность хоть что-нибудь узнать о брате.

2 февраля 1940 года Михаила Кольцова расстреляли. Ефимов вспоминает, что при жизни брат, несмотря на острый ум и язык, даже в некотором роде восхищался Сталиным. По крайней мере, абсолютно искренне отдавал должное властной, впечатляющей личности «Хозяина», как его называл. Причем делал это отнюдь не из страха или угодничества.

«Не раз брат с неподдельным удовольствием, граничащим с восхищением, пересказывал мне отдельные замечания, реплики и шутки, которые ему доводилось от него слышать. Сталин ему нравился. И вместе с тем Михаил продолжал по своей «рисковой» натуре опасно испытывать его терпение. И дальше — больше. Кольцов писал фельетоны, по сравнению с которыми «Загадка-Сталин» был невинной робкой шуткой», — говорил Ефимов.

В 1939 году началась Вторая мировая война. На фоне таких катаклизмов горести и беды «отдельных людей» мало что значили, рассуждает Ефимов.

«Но «отдельным людям» вроде меня было от этого не легче», — говорит он.

Возможно, на опыте брата карикатурист научился, как себя вести не следует. Он и сам, как родственник «врага народа» , ждал ареста. Нервы сдали, так что он в первые дни 1939 года отправился к главному редактору «Известий» Якову Селиху и прямо спросил, стоит ли ему писать заявление по собственному. Его не отпустили. «Мы о вас ничего плохого не знаем, кроме хорошего» . Кроме того, за пределами узкого круга в Москве почти никто не в курсе, что публицист Кольцов и карикатурист Ефимов — братья. Так что публика ничего не заметит. Но и печатать Ефимова в «Известиях» отказались. Так что он всё же уволился и стал иллюстрировать произведения Салтыкова-Щедрина. Чтобы вернуться в профессию, ему потребовался личный протекторат Молотова.

Любимец и Хозяин

Личная трагедия Ефимова встроилась в политические процессы конца 1930-х. Ключевой фигурой в «деле об убийстве Горького» и последующей расправе над старой ленинской гвардией в тот момент был Николай Бухарин. Ефимов, конечно, знал его лично и считал человеком огромной эрудиции, блестящего ораторского дарования. Такой «любимец партии» при Сталине долго бы не прожил. И дело, конечно, было не в том, что первый призывал народ к обогащению в хороший момент, а второй выступал за всеобщую коллективизацию и, по сути, обнищание крестьян.

Впервые Ефимов встретил Бухарина еще в 1922 году, когда тот был редактором «Правды». Ефимов по чистой случайности лично передал ему свою карикатуру, которую пытался там опубликовать. Бухарин оценил. Спустя какое-то время, когда у Ефимова вышел очередной сборник, один из пока еще вождей написал даже хвалебную рецензию, где назвал его блестящим мастером политической карикатуры.

«В нем есть одно замечательное свойство, нечасто, к сожалению, встречающееся: этот большой художник является в то же время очень умным и наблюдательным политиком».

Насчет своих перспектив Бухарин не обольщался, считает Ефимов. 2 декабря 1934 года Ефимов и другие сотрудники «Известий» сидели в кабинете у редактора. На столе Бухарина зазвонил телефон. Прослушав сообщение и положив трубку, Николай Бухарин помолчал, провел рукой по лбу и проговорил:

«В Ленинграде убит Киров». «Потом посмотрел на нас невидящими глазами и добавил каким-то странным безразличным тоном: «Теперь Коба нас всех перестреляет», — пишет Ефимов. Процесс над Бухариным он назвал историческим по своему цинизму.

Кошмарный сон

Это был не единственный громкий процесс века, на котором художник присутствовал, и не единственные исторические личности, которых ему удалось зарисовать с натуры. Он лицезрел и Гитлера, и Муссолини, зарисовки с Геринга и Риббентропа сделал с натуры в ходе Нюрнбергского процесса, куда его отправили вместе с Кукрыниксами. Даже здесь, считает Ефимов, на нем лежал отпечаток славы Михаила Кольцова.

Художник получил международное признание. Еще во время войны его карикатуры о втором фронте печатались и в британских газетах, например, «Дамоклов меч», который попал в Manchester Guardian. Более того, содержание этих карикатур пересказывалось по радио. Популярность в странах союзников обрел и знаменитый сборник карикатур «Гитлер и его свора». Там он изобразил «берлинскую шайку»: Геринга, Гесса, Геббельса, Гиммлера, Риббентропа, Лея, Розенберга и, конечно, самого фюрера. Читателям объясняли, например, что «идеальный ариец должен быть высок, строен и белокур» , сопровождая это нелестными карикатурами на немецких вождей.

А весной 1947 года соавтором одной из работ Ефимова стал сам Сталин. Ефимова вызвали в Кремль, где его встретил Андрей Жданов. Он объяснил, что у Хозяина появилась идея ударить смехом по желанию США проникнуть в Арктику, так как оттуда якобы грозить «русская опасность» , и товарищ Сталин тут же вспомнил о талантах Бориса Ефимова, чьего брата недавно расстреляли за измену родине.

«Не скрою, что при словах «товарищ Сталин вспомнил о вас…» у меня захолонуло сердце. Я слишком хорошо знал, что попасть в орбиту воспоминаний или внимания товарища Сталина смертельно опасно», — вспоминает художник.

Сюжет карикатуры Сталин придумал сам: до зубов вооруженный Эйзенхауэр приближается к пустынной Арктике, а рядовой американец спрашивает у генерала, зачем ему понадобилась такая нелепость. Сделать нужно было немедленно.

«Я знал, что Хозяин не любит, когда не выполняют его указания. Когда ему доложат, что рисунок к сроку не получен, он, скорее всего, поручит товарищу Берии «разобраться». А Лаврентию Павловичу Берии понадобится не более сорока минут, чтобы выбить из меня признание, что я сорвал задание товарища Сталина по заданию американской разведки, на службе которой состою много лет», — говорит Ефимов. Но он успел.

Рисунок Сталину понравился, пусть он и внес несколько правок в текст. Ефимова снова вызвали к Кремль к Жданову. Последний сообщил, что вождь-де звонил уже и спрашивал, приехал ли Ефимов, и Жданов соврал, будто Ефимов уже полчаса как ждет в приемной.

«Фантасмагория, — подумал я. — Кошмарный сон. Сталин спрашивает Жданова обо мне».

Карикатура «Эйзенхауэр обороняется» была через два дня напечатана в «Правде».

И все-таки, несмотря на свой трепет и даже ужас перед «Хозяином», который так подробно и многократно описывает Ефимов в автобиографических заметках, честолюбие подстегнуло его пожаловаться Сталину лично в письменной форме, когда в 1949 году его не приставили к госнаграде. Все завершилось благополучно для художника, и награду он получил. Она стала далеко не последней. Пережив и развенчание культа, и хрущевскую оттепель, и брежневский застой, и перестройку, и ельцинские реформы, Борис Ефимов был награжден этим вечно меняющимся государством еще не раз. И пусть содержание карикатур Ефимова менялось с каждым строем, его стиль и внимание к деталям оставалось неизменным.

Когда не до смеха

Борис Ефимов 30 лет подряд возглавлял Творческо-производственное объединение «Агитплакат» при Союзе художников СССР. Считается, что именно он вместе с Дени, Моором, Бродаты, Черемных, Кукрыниксами создал такой феномен в мировой культуре, как «положительная сатира» .

В августе 2002 года 102-летний художник возглавил отделение искусства карикатуры Российской академии художеств, а в 107-й день рождения, в 2007 году, Борис Ефимов был назначен на должность главного художника газеты «Известия». До конца своих дней он участвовал в общественной жизни, писал и рисовал. Борис Ефимов скончался в столице на 109 году жизни. Президент России Дмитрий Медведев направил его родным телеграмму с соболезнованиями.

«Ровесник XX века — Борис Ефимович Ефимов по праву считался классиком карикатуры», — говорилось в документе.

Конечно, назвать Ефимова ровесником двадцатого столетия придумал не Дмитрий Анатольевич. Это прозвище передавалось из уст в уста уже долгие годы.

«Мы часто говорим: история повторяется. И она, действительно, повторяется, как мне думается, не только в политических событиях крупного масштаба, но и в менее значительных вещах», — писал человек, который на своем веку — или в три своих века? — видел, кажется все.

Борис Ефимов считал, что чувство юмора — драгоценное свойство человеческого характера. Но оно в сто крат ценнее, когда людям совсем-совсем не до смеха.

Его отец Ефим Моисеевич Фридлянд был ремесленником-обувщиком. Борис начал рисовать с пяти лет, и после переезда родителей в Белосток поступил в реальное училище, где учился и его старший брат Михаил. Там они вместе издавали рукописный школьный журнал. Брат (будущий публицист и фельетонист Михаил Кольцов) редактировал издание, а Борис - иллюстрировал. В 1915 году он оказался в Харькове, после того, как русские войска во время войны были вынуждены оставить Белосток.

В Харькове Борис Ефимов учился в реальном училище, а позже переехал в Киев. В 1918 году в киевском журнале «Зритель» появились первые шаржи Бориса Ефимова на Александра Блока, Веру Юреневу и Александра Кугеля. В 1919 году Ефимов стал одним из секретарей редакционно-издательского отдела Народного комиссариата по военным делам Советской Украины.

С 1920 года Ефимов работал в качестве художника-карикатуриста в газетах «Коммунар», «Большевик», «Вісти» и был руководителем отдела изобразительной агитации ЮгРОСТА в Одессе.

С 1922 года художник переехал в Москву, где сотрудничал с газетами «Правда» и «Известия», с журналом «Крокодил», а с 1929 года - с журналом «Чудак».

После ареста Михаила Кольцова в конце 1938 года художник был уволен из газеты «Известия», и занимался иллюстрированием произведений Салтыкова-Щедрина. В 1940 году под псевдонимом В. Борисов он вернулся к политической карикатуре и после указания Вячеслава Молотова был вновь включён в обойму мастеров советской политической карикатуры, с возобновлением публикаций в «Правде», «Крокодиле», «Агитплакате» и других изданиях.

С 1966 года по 1990 год Ефимов был главным редактором творческо-производственного объединения «Агитплакат», и автором многих политических злободневных карикатур на международные темы.

Вместе с Дени, Д.С.Моором, Л.Г.Бродаты, М.М.Черемных и Кукрыниксами он создал в мировой культуре уникальный феномен - «положительная сатира».

В августе 2002 года Ефимов возглавил отделение искусства карикатуры РАХ, а в 2006 году принял участие в подготовке издания книги «Автограф века».

28 сентября 2007 года, в свой 107-й день рождения, он был назначен на должность главного художника газеты «Известия», и в возрасте 107-ми лет продолжал работать. Он писал мемуары и рисовал дружеские шаржи, принимал активное участие в общественной жизни, выступая на всевозможных памятных и юбилейных встречах, вечерах и других мероприятиях.

Борис Ефимов скончался 1 октября 2008 года в Москве на 109-м году жизни и был похоронен в колумбарии Новодевичьего кладбища.

"НА ДЕРЕВНЮ ДЕДУШКЕ".

Борис Ефимович Ефимов был интересной личностью всегда. Всемирно известный карикатурист, который дружил с Маяковским и Троцким, видел Николая II, разговаривал со Сталиным и был личным врагом Гитлера, не может быть скучным человеком. Сегодня Борис Ефимов, обладающий всеми мыслимыми наградами и званиями, создавший за свою жизнь более 40 тысяч карикатур, почти не рисует, но любопытен он уже другой стороной своей личности: 28 сентября сатирику исполнилось 107 лет. Главный редактор «Афиши Д.» встретился с Ефимовым и поговорил с ним о долголетии, современном юморе и золотых зубах товарища Сталина.

Полчаса на маршрутке от Москвы, автобус, еще один автобус, и вот на мокром от дождя шоссе меня подбирает на джипе актриса Театра имени Пушкина Вера Лескова – жена внука Ефимова от второго брака. Мы едем в сторону Жохово – здесь, в неприметной деревеньке в 70 километрах от Москвы, обитает сегодня Борис Ефимов. Квартира сатирика-долгожителя, ранее принадлежавшая Твардовскому, находится в центре столицы, на Кутузовском проспекте, но в последнее время Борис Ефимович больше любит загородный покой.

С самого утра с неба льет вода, глубокие лужи пузырятся под ударами холодных капель. Уверенно крутя баранку, Вера просит меня «написать про то, что у них перебои с электричеством» (видимо, никакие другие способы на местную власть уже не действуют), сетует, что в последние полгода здоровье старика пошатнулось – слышит он не очень хорошо. Зато с тех пор, как ему провели операцию на одном глазу и заменили хрусталик, он снова может читать.

Пока я отогреваюсь чаем на кухне красивого деревенского дома Ефимовых, сплошь увешанного работами сатирика и его знаменитых коллег, слышно, как за стеной Вера будит деда. Вскоре является и он сам, опираясь на трость. Ноги в толстых шерстяных носках Ефимов ставит очень осторожно – говорит, что боится упасть и что-нибудь сломать. В последние годы, жалуется он, его все чаще используют как справочник по истории ХХ века. Но теперь уже можно говорить что угодно – проверить все равно некому.

«Я вам скажу откровенно – у меня была очень хорошая память, – заявляет он, поправляя на носу очки с толстыми стеклами. – Но чем я делаюсь старше, тем память у меня не лучше, а хуже! Сейчас у меня с памятью неважно, прямо скажу».

Находиться рядом с Ефимовым – все равно что смотреть на живого мамонта: невозможно избавиться от чувства благоговения. Как сказал бы Паниковский: «Человек из раньшего времени, таких больше нет, а скоро совсем не будет». Ему подавал пальто Троцкий! Ильф, Петров и Кукрыниксы принимали его как друга! Он последним видел увозимого в печь крематория Маяковского!..

Ефимов, Ильф, Петров, 1933.

Я интересуюсь, был ли Маяковский в жизни так же интересен, как в своих стихах. Ефимов думает пару секунд, потом начинает чеканить слова, одновременно постукивая тростью по полу: «Понимаете, это такой схоластический, я бы сказал, вопрос. Трудно отделить Маяковского-поэта от Маяковского-человека. Маяковского как поэта знают все. С Маяковским-человеком сложнее. В своем роде он был личностью редкой, отдельной, непохожей на других. Даже то, как он закончил свою жизнь, это тоже не укладывается в голове: что с ним случилось, почему вдруг такая трагедия произошла… Много вопросов. Я, может, скажу неоригинально, но в общем это был человек сложный, необычный, выдающийся, заслуживающий, чтобы его изучали и пытались понять».

Борис Ефимов родился в Киеве в конце девятнадцатого века и через 95 дней вступил в век двадцатый. Уже в 5-6 лет он пытался рисовать окружающих и разные забавные ситуации из жизни. А когда его родители переехали в Белосток (на тот момент еще российский город), пошел в реальное училище, где на пару с братом делал рукописный журнал, отвечая в нем за иллюстративную часть. С началом Первой мировой войны Белосток перестал быть спокойным городом: на улицах рвались сверхмощные бомбы, одна из которых едва не убила старшего брата Ефимова - известного впоследствии на весь союз журналиста Михаила Кольцова. Семья разъехалась: Кольцов отправился учиться в Петроград, родители вернулись в Киев, Борис же выбрал Харьков, где поступил в пятый класс. Он с интересом читал прессу и однажды попробовал нарисовать несколько шаржей на политических деятелей того времени. Кольцов, уже освоившийся в петроградской журналистике, немедленно пристроил шарж на председателя Государственной думы Родзянко в популярный журнал «Солнце России». Так в 16 лет Ефимов стал карикатуристом. С тех пор он стал рисовать для изданий «Зритель», «Коммунар», «Красная армия», «Большевик» и многих других, постепенно перейдя в жанр политической карикатуры. В 1922 году, не доучившись в Киевском институте народного хозяйства, Борис переехал вслед за братом в Москву, чтобы остаться там навсегда.

«Я киевлянин по существу, я родился в Киеве и могу считать себя одним из старейших, а может быть, и старейшим киевлянином. Живя в Москве, продолжаю интересоваться событиями в Украине. Но я давно там не был. Теперь Украина ведь другая страна, да? Можно сказать, соседняя. У нее теперь свое лицо, свой характер, своя история и какие-то характерные черты, которых нет у России. Но выразить свое отношение к Украине в двух словах у меня не получится – происходящие с ней процессы не поддаются легкой характеристике… Мог ли Союз не развалиться? – Ефимов чмокает губами, собираясь с мыслями. – Наверное, мог. Но... накопились причины серьезные, и случилось то, чего нельзя было избежать. Произошло много событий, каждое из которых повлияло на общий итог».

Один из сборников ефимовских карикатур, посвященный Нюрнбергскому процессу (туда художник был откомандирован Сталином вместе с Кукрыниксами), называется «Уроки истории». Действительно, к истории у художника отношение самое бережное. На вопросы он отвечает по большей части уклончиво и обтекаемо, над каждым долго думает и, по собственному признанию, старается говорить только то, в чем полностью уверен, не делая никаких далеко идущих выводов.

«Вот вы спрашиваете, понял ли я что-то про жизнь. Это вопрос неожиданный. Ну, конечно, какие-то уроки я вынес, что-то учел, что-то понял, чего не знал раньше. Но жизнь всегда богата какими-то переменами, какими-то, так сказать, новыми событиями, непредвиденными ощущениями, которых избежать трудно и даже, я бы сказал, невозможно... – Сатирик тяжко вздыхает. – Вы молодой человек, и вы должны заранее примириться с мыслью – вот я не знаю, как сформулировать, – что законы жизни непредсказуемы. Трудно ими руководствоваться. Одно не обязательно зависит от другого, зачастую все решают сопутствующие обстоятельства. А одна и та же вещь, сказанная или сделанная разными людьми, может иметь самые разные последствия. И вот так мы живем…»

По приезде в Москву карикатурист сразу влился в газетную жизнь – его работы печатаются в «Рабочей газете», «Крокодиле», «Правде», «Известях», «Огоньке», «Прожекторе», выходят в виде сборников… А в середине 30-х Ефимову случилось побывать в Берлине. И так совпало, что на улице ему удалось увидеть Адольфа Гитлера со свитой. Позже, в годы войны, когда карикатурный образ фюрера со свастикой под носом прочно поселился на страницах советской прессы, а листовки с его изображением стали разбрасываться за линией фронта, Гитлер занес Ефимова в особый список личных врагов – с грифом «найти и повесить».

«Но, как видите, он меня не повесил, – улыбается Борис Ефимович. – Не успел. Может быть, и повесил бы, если бы я ему попался. Но он сгинул гораздо раньше, чем получил такую возможность. Это была угроза, конечно, довольно реальная, потому что в то время Гитлер был в большой силе и мог себе позволить такие вещи. Но ничего не вышло».

Карикатуристы Херлуф Бидструп, Жак Эффель и Борис Ефимов.

За короткое время брат Ефимова Михаил Кольцов, что называется, высоко взлетел. Первый главный редактор журнала «Крокодил», главред «Огонька», где часто публиковались его слишком смелые по тем временам вещи, инициатор создания многих журналов (в том числе «За рулем») и строительства подмосковного города Зеленоград, он был вхож во многие кабинеты, безумно популярен и любим читателями. В конце 30-х Кольцов побывал в военной Испании, где даже участвовал в штурме крепости Толедо, и написал знаменитую книгу «Испанские дневники». Хемингуэй сделал его прототипом русского журналиста в своем романе «По ком звонит колокол». Слава Михаила не имела аналогов. В декабре 1938 года, когда Кольцов пошел в театр, Сталин пригласил его к себе в ложу и предложил сделать доклад к годовщине выхода «Краткого курса истории ВКП(б)». Генералиссимус был очень дружелюбен и много улыбался, сверкая золотыми зубами. Кольцов, который искренне, глубоко и чуть ли не фанатично верил в мудрость Сталина, с восторгом взялся за задание. Пять дней спустя, 12 декабря, он выступил в ЦДЛ перед интеллигенцией, и доклад имел огромный успех. В тот же вечер Кольцов - тогда уже главный редактор «Правды» - был арестован в собственном кабинете. 2 февраля 1940 года, после долгих допросов и пыток, его расстреляли.

Борис Ефимов и Михаил Кольцов на военных маневрах под Киевом.

«Причины ареста не было никакой, и не могло быть, – вспоминает Ефимов. – Но повод был найден. Его невзлюбил тогдашний хозяин. Ему стало казаться, что он слишком много о себе воображает, что он слишком шустр, слишком популярен. И Сталин, человек капризный, решил: «А, собственно, зачем его держать? Обойдусь без него!» Я думаю, он себя считал хозяином страны, и, в общем, он им и был. И я был почти уверен, что последую за Кольцовым. Но хозяин не дал согласия. Ему это не понадобилось… Что же касается золотых зубов, я их не видел сам. Их видел Кольцов, и мне рассказал об этом. Может быть, Сталина раздражило то, что брат заметил его золотые зубы... Черт его знает…»

Работая в «Огоньке», Кольцов предпринял невиданный эксперимент – предложил 25 популярным советским писателям написать коллективный детективный роман. Целый год проект «Большие пожары» с продолжениями печатался в «Огоньке», правда, писатели (среди которых были Грин, Бабель, Зощенко и Новиков-Прибой) оказались народом не очень приспособленным к коллективному труду – каждый тянул сюжет на себя. Поэтому, чтобы исправить все огрехи, Кольцову пришлось написать финальную главу собственноручно.

«Было такое, да, – говорит Ефимов. – А вот издавалось ли потом в виде книги, не знаю. Ну, во всяком случае, мне не попадалось. Ну кто мог издать тогда, если Кольцов арестован… Тем не менее на мне его арест не отразился, и Сталин меня даже послал в Нюрнберг. Специально сказал: и вот этого тоже возьмите, пускай едет. Ему мои карикатуры в общем нравились. И он, думаю, рассчитывал, что они пригодятся. Вот и все – судьба была решена».

Широко известна история о том, как Сталин сделал Ефимову по телефону заказ на антиамериканскую политическую карикатуру. После слов Жданова «с вами будет говорить товарищ Сталин» сатирик встал. «Ноги сами подняли меня» – рассказывал он потом в своей книге.

Помешивая чай в чашке, я интересуюсь, чего было у людей по отношению к Сталину больше – любви или страха. «Это интересный вопрос! Его, конечно, и боялись, и в то же время питали какое-то, – здесь Ефимов переходит на хрипящий шепот, – чувство благоговения, уважения… Как я сам к нему относился? Трудно сказать. Я ему многим обязан – в первую очередь, жизнью и свободой. Вполне мог меня тогда же заодно с братом сгноить. И никто не спросил бы с него…»

Я напоминаю об истории, когда в 1949 году, в день выхода 10000-го номера «Известий», Ефимов в очередной раз не нашел себя в списке награжденных сотрудников и, огорчившись, написал Сталину письмо, в котором просил разобраться с ошибкой. Правда, сразу же пожалел об этом. Но Хозяин вдруг проявил великодушие – он не стал мелочиться и вскоре вместо ордена пожаловал карикатуристу Сталинскую премию. Получилось, что Ефимов – еврей, брат врага народа – фактически выбил из него награду, что было неслыханной по тем временам дерзостью.

«Выбил? Ну почему вы так… формулируете, – слегка обиженно хмыкает сатирик, но потом начинает улыбаться. – Хотя в этом есть доля правды. Действительно, он ведь знал, что я рисую очень хорошо, и понимал, что я еще когда-то понадоблюсь, пригожусь. Потому и решил меня не трогать. Даже наградил. Но я был, конечно, на волосок от гибели».

Я спрашиваю, не устал ли он за 107 лет жизни от журналистики. «Ну, я вполне удовлетворен, – отвечает Ефимов. – Мне хватает журналистов. Главным образом, им хочется понять причины моего возраста. Вы знаете мой возраст. Многим интересно, почему человек, собственно, так долго живет. Он что-нибудь для этого делает? Но у меня нет рецепта. И не может быть. Хотя, конечно, это нетипичный случай, если человек живет так долго».

Ефимову случалось писать письма не только Сталину. Например, в канун 100-летия он поздравил английскую королеву. И даже получил ответ. «Да, мы с ней ровесники, – кивает Борис Ефимович. – И переписывались. Но потом это как-то так засохло. Она, кажется, умерла. А вообще с ровесниками общаться не очень получается. Я не так часто встречаю людей своего возраста… Сколько еще буду жить – не знаю, но сколько бы ни прожил – спасибо! На мою долю выпало немало - я ведь не просто, так сказать, лежал на печи и старел постепенно. Многое повидал за 107 лет, и не все хорошо было, не всегда я понимал, что происходит. Но я понимал другое: что жизнь человека – она нестабильна, и не удивлялся, если должно было быть так, а вышло иначе».

Впрочем, было в жизни Ефимова и то, что можно назвать стабильностью: с 1965 года и на протяжении почти 30 лет он работал главным редактором Творческо-производственного объединения «Агитплакат» при Союзе художников СССР, оставаясь при этом одним из самых активных его авторов.

Речь заходит о современном юморе. «Я не в восторге от того юмора, который идет к нам из телевизора – от Жванецкого и прочих, – размышляет вслух Ефимов. – Но за неимением другого пускай будет такой юмор». Я спрашиваю, кого бы он назвал лучшим шутником. «Это надо сообразить. Многие шутили. Маяковский хорошо шутил! Еще кого-то я хотел назвать... Вообще, если человек с юмором, он как-то и с людьми, понимаете, находит общий язык».

В последнее время Борис Ефимович не рисует сатирические рисунки, признав, что сатира утратила остроту. Предпочитает шаржи. Но к вопросу о будущем карикатуры относится серьезно: «Я думаю, что карикатура – это вечное искусство, оно не пропадет никогда, потому что смеяться – естественное желание человека». Я делаю предположение, что продлил ему жизнь именно смех. «Хе-хе! Ну, это вы уж очень много приписываете мне. Хотя это интересная мысль, между прочим. Я ее запишу, так сказать, вот здесь, – Ефимов стучит себя пальцем по виску. – Сколько я проживу – это знает один бог, если он есть. Поживем – увидим. Я могу еще прожить, хе! – какое-то время. А могу и быстро, так сказать, свариться. – Тон его становится доверительным. – Хотя, если честно, я не думаю, что там, за гранью, что-то есть».

В кухню входит внук Ефимова Виктор – строгого вида мужчина с залысинами. «Вер! – говорит он. – Ты дашь коту поесть?» – «Я уже давала», – откликается Вера, занятая мытьем посуды. Виктор разводит руками: «Он снова пришел. Работать мешает».

Подуставший от долгого разговора Борис Ефимович высказывается в том смысле, что неплохо бы ему снова поспать. Виктор переключается на него: «А чего тебе отдыхать-то, сиди! Ты уже наотдыхался, хватит. Отдыхать те надо… Ты весь день отдыхаешь. Вот покажи лучше гостю свои книги», – он достает откуда-то два красиво изданных тома – «Мой век» и «10 десятилетий». Увидев последнюю книгу, Ефимов оживляется: «Я не знал, что она тут есть». «Привезли на днях буквально из Москвы», – поясняет Вера, вытирая тарелку полотенцем.

Дождь за окнами продолжается. Чай уже допит, теперь мы едим торт и рассматриваем фотографии в книгах. На них кроме Ефимова изображены Маяковский, Зощенко, Михалков-старший, Ильф и Петров, Кукрыниксы, Раневская, Церетели, Твардовский, Горбачев, Ельцин… Отдельно приведена карикатура на Сталина – на ней он с огромными усами и в сияющих сапогах. «С натуры! – комментирует Борис Ефимович. – 24-й год. Тогда еще можно было. Потом уже нет…»

Я показываю на фото, где в обнимку с Ефимовым изображены знаменитые карикатуристы Херлуф Бидструп и Жан Эффель. Ефимов подтверждает: «С Бидструпом я дружил, и с Эффелем тоже. Правда, недолго. Эффель рано умер. Вы посмотрите, там еще много иллюстраций. А вообще я фотографироваться не люблю, у меня внешность неинтересная».
Я спрашиваю, как он относится к спиртному. Ефимов не слышит – он уже потихоньку начал клевать носом. «Иногда любит выпить рюмку, – подсказывает Вера. – Предпочитает коньяк».

«Когда вы пришли, я спал, – извиняется сатирик с сонной усмешкой. – Надо сказать, что самое продолжительно занятие мое – это спать. А сны – охх! Это мое самое дорогое развлечение. Сны я вижу постоянно, и такие интересные сны! Вот сейчас пойду их смотреть снова. Так что спасибо за интерес к моей скромной персоне», – он протягивает мне руку. Ладонь у Ефимова сухая и крепкая.

Когда я, долистав книги, выхожу на застекленную терраску, чтобы ехать обратно в Москву, Борис Ефимович действительно уже сопит, свернувшись калачиком на диване. Из-за худобы издалека его можно принять за ребенка. Но впечатление это обманчиво, и я знаю, что в действительности в хрупком теле прячется подлинный гигант духа. Мудрость, которая волнами исходит от этого человека, будет осыпаться с меня золотой пудрой еще не менее двух недель.

О Борисе Ефимове был снят документальный фильм «Три века одного человека».

Your browser does not support the video/audio tag.

Текст подготовил Артём Явас

Борис Ефимович Ефимов
Иван Шилов © ИА REGNUM

Борис Ефимов за свою долгую жизнь успел побывать дореволюционным, советским и российским карикатуристом. Он видел Николая II, Гитлера, Сталина, обедал с Утесовым, пил водку с Ворошиловым, засвидетельствовал две мировые войны и три революции. С говорящей фамилией Фридлянд и репрессированным братом Борис Ефимов сумел дожить до почетных 108 лет. Николай Бухарин, на суде над которым он присутствовал, говорил, что «этот большой художник является в то же время очень умным и наблюдательным политиком». Возможно, именно это и помогло Борису Ефимову выжить и зарисовать всю историю страны в ХХ веке.

Борис Ефимович Ефимов

Миша и Боря

Будущий карикатурист родился в Киеве в семье обувщика Ефима Моисеевича Фридлянда 28 сентября 1900 года, застав аж четыре месяца XIX века. Позднее, когда быть Фридляндом в Советском Союзе станет небезопасно, Борис возьмет себе псевдоним в честь отца. Его старший брат тоже изменит фамилию, став прославленным публицистом и журналистом Михаилом Кольцовым, ложно обвиненным в шпионаже и расстрелянным в 1940-х. Пожалуй, мало кто повлиял на Бориса так сильно, как его брат.

Но на заре своей жизни маленький Борис еще ничего подобного не ожидает и только обижается на Мишу, когда в 1902 году во время фотосъемки старшему дали подержать ружье, а младшему досталась лишь сетка с мячом.

«Таково было первое, но далеко не последнее огорчение в продолжительной моей жизни», - пишет он.

Родные братья Борис Ефимов (слева) и Михаил Кольцов. 1908

Ефимов утверждал, что помнил себя с этого самого возраста: с двух лет. Сложно полагаться на рассказчика, спустя столько времени переосмысливающего события своей жизни, собственные мысли и чувства, но, с другой стороны, и причин не доверять Ефимову тоже не много. Да и известно, что у него была потрясающая память, и даже перевалив за сотню, художник все еще мог прочесть балладу Твардовского наизусть.

Фридлянды очень быстро переехали из красавца Киева в город Белосток, который мало вдохновлял малышей, и Ефимов так и не узнал, почему это произошло. Именно там они застали русско-японскую войну 1904-1905 годов. Чуждо звучащие слова «Порт-Артур», «Мукден», «хунхузы», «шимоза», «Цусима» пугали ребенка, в памяти запечатлелись солдаты в огромных маньчжурских папахах, фамилии царских генералов Куропаткина, Гриппенберга и Ренненкампфа, имена японских маршалов Ойяма, Того, Ноги, гибель броненосца «Петропавловск» с художником Верещагиным на борту.

«Разговоры взрослых об этих страшных событиях будоражили детское воображение. Однако впереди были события не менее страшные, но более близкие - революция 1905 года. Конечно, я, пятилетний мальчик, не мог уразуметь сути потрясавших страну событий, которые врывались в нашу жизнь днями беспорядков, уличной стрельбы, погромов и грабежей», - пишет Ефимов.

Борис Ефимов и Михаил Кольцов на больших военных маневрах под Киевом. 1935

Однажды отец, пытаясь понять, что происходит на улице, стоял у окна со ним на руках и успел пригнуться, когда револьверная пуля пробила стекло точно в том месте, где за секунду до того находилась голова Бориса.

Каша из Ришелье

Как раз когда царь Николай даровал стране конституцию, и была созвана первая Государственная дума, Борису и Михаилу пришла пора идти в школу. Ребята поступили в Белостокское реальное училище - среднее учебное заведение, где, в отличие от гимназии, не преподавали латинского и греческого. Предполагалось, что из них выйдут строители, инженеры или технологи, но свое призвание оба мальчика нашли в печати.

Ефимов говорит, что рисовать начал чуть ли не в пять лет. Ему было не интересно делать это с натуры, не любил изображать домики, деревья, кошек и лошадок - то, к чему обыкновенно тянутся дети. Из-под пера Бориса выходили фигуры и персонажи, созданные его собственной фантазией, «питавшейся обрывками разговоров взрослых, рассказами старшего брата и, больше всего, содержанием прочитанных исторических книг». Он даже завел себе для таких рисунков специальную толстую тетрадь, в которой, по его собственным словам, творилась «дикая каша» из Ришелье, Гарибальди, Дмитрия Донского, Наполеона, Авраама Линкольна и даже бога почему-то в образе бородача в камилавке.

Рисование, к слову, стало единственным предметом, которое Ефимов чуть не завалил - еле-еле вытянул на тройку, чем огорчил всех домашних. Но уже в школе его брат Михаил заметил талант младшего, и вместе они принялись издавать рукописный школьный журнал. Миша его редактировал, а Борис - разрисовывал. Как оказалось, это принесло свои плоды.

Борис Ефимов. Несокрушимый страж революции. 1932

Кровь и Николай

Борис Ефимов однажды видел Николая II. Это было в Киеве 1911 года, когда Борис сопровождал отца в поездке на малую родину. Мальчик с восхищением разглядывал город, который покинул в 4 месяца. И так случилось, что одновременно туда наведался и государь - открыть памятник деду, Александру II. Царя увидеть очень хотелось, хоть симпатий к нему одиннадцатилетний парень не питал - слишком свежи были в памяти разговоры взрослых о Ходынке, «кровавом воскресенье» и том, что Николай якобы отправился во французское посольство на бал сразу после этой трагедии, чтобы танцевать с женой посла.

Борис с отцом пробились в первый ряд многолюдной толпы, и мальчик отлично разглядел императора, ехавшего с августейшей семьей в большой открытой карете.

«К моему наивному удивлению, он был не в золотой короне и горностаевой мантии, а в скромном военном кителе. Снимая фуражку, он кланялся на обе стороны», - вспоминал Ефимов.

Киев был в праздничном, приподнятом настроении. Но спустя три дня город потрясло убийство Столыпина - его застрелили из браунинга в Городском оперном театре в присутствии императора во время спектакля «Сказка о царе Салтане». Смерть председателя Совета министров была окутана множеством загадок. Говорили, что царь его недолюбливал - уж больно Столыпин был умным, волевым, сильным политиком. Столыпин якобы все понимал и последние дни своей жизни был угнетен и мрачен. Это далеко не последнее событие не просто государственного, а, пожалуй, мирового значения, которое Ефимов засвидетельствует и о котором ему придется делать свои выводы.

Семейство чудом не оказалось в Германии в 1914-м. Как правило, они уезжали туда на лето, и ребята уже предвкушали очередную поездку, но скончался родственник, и они остались в стране. Борис Ефимов «как всегда» читал газеты, откуда и узнал, что в далеком сербском городе Сараево гимназист с курьезной фамилией Принцип застрелили на улице престолонаследника Австро-Венгрии Франца Фердинанда и его супругу. Началась Первая мировая война.

Борис Ефимов. «Нет бога, кроме бога, и Чемберлен пророк его». 1925

Поначалу всех, включая и самих Фридляндов, обуял патриотизм, люди хором пели «Боже, царя храни», затем сразу следовала «Марсельеза» и бельгийский гимн. Но пыл быстро испарился вместе с удачей русской армии. Уже летом 1915-го фронт опасно приблизился к Белостоку, русская армия отступала, в небе то и дело появлялись германские цеппелины. Жители рванули из города. Родители Фридлянды вернулись в Киев, старший Михаил отправился в Петроград, а Борис уехал в Харьков продолжать учиться, а заодно рисовать карикатуры, отправляя их брату в столицу. Там Михаил делал стремительную карьеру фельетониста. Борис Фридлянд ни на что особо не рассчитывал, как вдруг в 1916-м наткнулся на собственный шарж на председателя Госдумы Родзянко в довольно популярном журнале «Солнце России». Карикатура была подписана «Бор. Ефимов».

О том, что в 1917 году в столице наступила революция, Борис Ефимов узнал в Киеве, в театре, когда на сцену поднялся кто-то из администрации и зачитал текст об отречении государя. По словам Ефимова, зрители встретили это овацией и «Марсельезой».

Кольцов и Ефимов

После смены власти молодой художник довольно быстро принимается за работу на благо Советов. Он отправляется работать секретарем редакционно-издательского отдела Народного комиссариата по военным делам Советской Украины, где руководит выпуском газет, плакатов и листовок. И снова брат, журналист Михаил Кольцов, сыграл роль в его судьбе и карьере: он вернулся в Киев и попросил младшего сообразить карикатуру для своей газеты «Красная армия». И вот хобби превращается в острое орудие властей. С 1920 года Ефимов трудится карикатуристом в газетах «Коммунар», «Большевик», «Вiсти», после изгнания из Киева белополяков и петлюровцев он заведует художественно-плакатным отделом Киевского отделения УкрРОСТА и руководит агитацией Киевского железнодорожного узла. В 1922 году Борис Ефимов переезжает в Москву и становится самым юным сотрудником газеты «Известия», окончательно поселившись в мире политической сатиры.

Борис Ефимов. Плакат. 1969

Ефимова печатают в «Правде», а в 1924 году издательство «Известий» выпускает первый сборник его работ, предисловие к которому набросал герой Гражданской войны и член ЦК Лев Троцкий, которого восхитили остроумные художества.

Массовый и крайне популярный журнал «Огонек» начали выпускать в Москве в 1923 году. Инициатором издания был Михаил Кольцов. По словам Ефимова, именно ему, младшему брату, удалось убедить власти оставить это название - тогда Главлитом руководил Мордвинкин, с которым Ефимов работал в Киеве. Ефимов по наставлению брата помчался в Главлит на специально добытом по этому случаю мотоцикле и буквально «вырвал у него разрешение», так как очень боялся огорчить и разочаровать брата. В первом номере появилось стихотворение Маяковского «Мы не верим» о болезни Ленина.

Возможно, именно удача с выпуском иллюстрированного «Огонька» подвела черту под жизнью Михаила Кольцова. Однажды он рассказал брату, как его вызвал в ЦК Сталин. «При имени Сталина тогда еще не возникало панического страха»,- замечает Ефимов.

Иосиф Виссарионович заметил Кольцову в приватной беседе, что товарищи по ЦК замечают в «Огоньке» некий сервилизм по отношению к Троцкому, будто бы журнал уже скоро будет печатать о том, «в какие клозеты» ходит Лев Давыдович. О конфронтации двоих вождей давно было известно, но Кольцова все равно поразила открытость, с которой Сталин выражал свои мысли о действующем председателе Реввоенсовета республики. Тогда Михаил Кольцов сказал, что, по сути, получил строгий выговор от генсека.

«Увы, это было нечто большее, чем выговор… Но ясно это стало много лет спустя», - писал его младший брат.

Михаил Кольцов прожил всего 42 года, после чего его расстреляли по ложному обвинению в шпионаже. В декабре 1938 года Кольцова арестовали, отозвав из Испании, где он работал в «Правде» и также выполнял всяческие «неофициальные» задания партии.

Борис Ефимов. Приложили «ручку». 1982

Арест Кольцова стал сенсационным событием. Константин Симонов назвал это самым драматичным, неожиданным и «не лезшим ни в какие ворота» эпизодом. Потом привыкли. Ефимов оставался на свободе, но поспешно переходил на другую сторону улицы, чуть завидев знакомых - чтобы не ставить людей в неловкое положение необходимостью здороваться с братом «врага народа».

Кольцову предъявили самые стандартные для Большого террора обвинения. Его держали в Москве. Однажды в квартире Ефимова раздался звонок. На том конце провода ему пытались «передать привет от МЕК». «Вы поняли? - спросил незнакомый голос. - Не понял, - ответил я. - Не поняли? Что ж, тогда всего хорошего…». Ефимов положил трубку и пожал плечами. И лишь через полчаса его осенило: МЕК - это Михаил Ефимович Кольцов. Зачем же этот идиот-звонящий перемудрил с конспирацией? Ефимов заметался по квартире, надеясь, что телефон зазвонит снова. Но он молчал. Видимо, звонящий решил, что художник отлично его понял, но побоялся продолжить разговор. Так он упустил возможность хоть что-нибудь узнать о брате.

2 февраля 1940 года Михаила Кольцова расстреляли. Ефимов вспоминает, что при жизни брат, несмотря на острый ум и язык, даже в некотором роде восхищался Сталиным. По крайней мере, абсолютно искренне отдавал должное властной, впечатляющей личности «Хозяина», как его называл. Причем делал это отнюдь не из страха или угодничества.

«Не раз брат с неподдельным удовольствием, граничащим с восхищением, пересказывал мне отдельные замечания, реплики и шутки, которые ему доводилось от него слышать. Сталин ему нравился. И вместе с тем Михаил продолжал по своей «рисковой» натуре опасно испытывать его терпение. И дальше - больше. Кольцов писал фельетоны, по сравнению с которыми «Загадка-Сталин» был невинной робкой шуткой», - говорил Ефимов.

В 1939 году началась Вторая мировая война. На фоне таких катаклизмов горести и беды «отдельных людей» мало что значили, рассуждает Ефимов.

«Но «отдельным людям» вроде меня было от этого не легче», - говорит он.

Борис Ефимов, Николай Долгоруков. «Старая песня на новый лад!» 1949

Возможно, на опыте брата карикатурист научился, как себя вести не следует. Он и сам, как родственник «врага народа», ждал ареста. Нервы сдали, так что он в первые дни 1939 года отправился к главному редактору «Известий» Якову Селиху и прямо спросил, стоит ли ему писать заявление по собственному. Его не отпустили. «Мы о вас ничего плохого не знаем, кроме хорошего». Кроме того, за пределами узкого круга в Москве почти никто не в курсе, что публицист Кольцов и карикатурист Ефимов - братья. Так что публика ничего не заметит. Но и печатать Ефимова в «Известиях» отказались. Так что он всё же уволился и стал иллюстрировать произведения Салтыкова-Щедрина. Чтобы вернуться в профессию, ему потребовался личный протекторат Молотова.

Любимец и Хозяин

Личная трагедия Ефимова встроилась в политические процессы конца 1930-х. Ключевой фигурой в «деле об убийстве Горького» и последующей расправе над старой ленинской гвардией в тот момент был Николай Бухарин. Ефимов, конечно, знал его лично и считал человеком огромной эрудиции, блестящего ораторского дарования. Такой «любимец партии» при Сталине долго бы не прожил. И дело, конечно, было не в том, что первый призывал народ к обогащению в хороший момент, а второй выступал за всеобщую коллективизацию и, по сути, обнищание крестьян.

Впервые Ефимов встретил Бухарина еще в 1922 году, когда тот был редактором «Правды». Ефимов по чистой случайности лично передал ему свою карикатуру, которую пытался там опубликовать. Бухарин оценил. Спустя какое-то время, когда у Ефимова вышел очередной сборник, один из пока еще вождей написал даже хвалебную рецензию, где назвал его блестящим мастером политической карикатуры.

«В нем есть одно замечательное свойство, нечасто, к сожалению, встречающееся: этот большой художник является в то же время очень умным и наблюдательным политиком».

Карикатура

Насчет своих перспектив Бухарин не обольщался, считает Ефимов. 2 декабря 1934 года Ефимов и другие сотрудники «Известий» сидели в кабинете у редактора. На столе Бухарина зазвонил телефон. Прослушав сообщение и положив трубку, Николай Бухарин помолчал, провел рукой по лбу и проговорил:

«В Ленинграде убит Киров». «Потом посмотрел на нас невидящими глазами и добавил каким-то странным безразличным тоном: «Теперь Коба нас всех перестреляет», - пишет Ефимов. Процесс над Бухариным он назвал историческим по своему цинизму.

Кошмарный сон

Это был не единственный громкий процесс века, на котором художник присутствовал, и не единственные исторические личности, которых ему удалось зарисовать с натуры. Он лицезрел и Гитлера, и Муссолини, зарисовки с Геринга и Риббентропа сделал с натуры в ходе Нюрнбергского процесса, куда его отправили вместе с Кукрыниксами. Даже здесь, считает Ефимов, на нем лежал отпечаток славы Михаила Кольцова.

Художник получил международное признание. Еще во время войны его карикатуры о втором фронте печатались и в британских газетах, например, «Дамоклов меч», который попал в Manchester Guardian. Более того, содержание этих карикатур пересказывалось по радио. Популярность в странах союзников обрел и знаменитый сборник карикатур «Гитлер и его свора». Там он изобразил «берлинскую шайку»: Геринга, Гесса, Геббельса, Гиммлера, Риббентропа, Лея, Розенберга и, конечно, самого фюрера. Читателям объясняли, например, что «идеальный ариец должен быть высок, строен и белокур», сопровождая это нелестными карикатурами на немецких вождей.

А весной 1947 года соавтором одной из работ Ефимова стал сам Сталин. Ефимова вызвали в Кремль, где его встретил Андрей Жданов. Он объяснил, что у Хозяина появилась идея ударить смехом по желанию США проникнуть в Арктику, так как оттуда якобы грозить «русская опасность», и товарищ Сталин тут же вспомнил о талантах Бориса Ефимова, чьего брата недавно расстреляли за измену родине.

«Не скрою, что при словах «товарищ Сталин вспомнил о вас…» у меня захолонуло сердце. Я слишком хорошо знал, что попасть в орбиту воспоминаний или внимания товарища Сталина смертельно опасно», - вспоминает художник.

Борис Ефимов, Николай Долгоруков. «Поджигателям новой войны следовало бы помнить позорный конец своих предшественников!» Н. Булганин. 1947

Сюжет карикатуры Сталин придумал сам: до зубов вооруженный Эйзенхауэр приближается к пустынной Арктике, а рядовой американец спрашивает у генерала, зачем ему понадобилась такая нелепость. Сделать нужно было немедленно.

«Я знал, что Хозяин не любит, когда не выполняют его указания. Когда ему доложат, что рисунок к сроку не получен, он, скорее всего, поручит товарищу Берии «разобраться». А Лаврентию Павловичу Берии понадобится не более сорока минут, чтобы выбить из меня признание, что я сорвал задание товарища Сталина по заданию американской разведки, на службе которой состою много лет», - говорит Ефимов. Но он успел.

Рисунок Сталину понравился, пусть он и внес несколько правок в текст. Ефимова снова вызвали к Кремль к Жданову. Последний сообщил, что вождь-де звонил уже и спрашивал, приехал ли Ефимов, и Жданов соврал, будто Ефимов уже полчаса как ждет в приемной.

«Фантасмагория, - подумал я. - Кошмарный сон. Сталин спрашивает Жданова обо мне».

Карикатура «Эйзенхауэр обороняется» была через два дня напечатана в «Правде».

И все-таки, несмотря на свой трепет и даже ужас перед «Хозяином», который так подробно и многократно описывает Ефимов в автобиографических заметках, честолюбие подстегнуло его пожаловаться Сталину лично в письменной форме, когда в 1949 году его не приставили к госнаграде. Все завершилось благополучно для художника, и награду он получил. Она стала далеко не последней. Пережив и развенчание культа, и хрущевскую оттепель, и брежневский застой, и перестройку, и ельцинские реформы, Борис Ефимов был награжден этим вечно меняющимся государством еще не раз. И пусть содержание карикатур Ефимова менялось с каждым строем, его стиль и внимание к деталям оставалось неизменным.

Борис Ефимов. НАТО. 1969

Когда не до смеха

Борис Ефимов 30 лет подряд возглавлял Творческо-производственное объединение «Агитплакат» при Союзе художников СССР. Считается, что именно он вместе с Дени, Моором, Бродаты, Черемных, Кукрыниксами создал такой феномен в мировой культуре, как «положительная сатира».

В августе 2002 года 102-летний художник возглавил отделение искусства карикатуры Российской академии художеств, а в 107-й день рождения, в 2007 году, Борис Ефимов был назначен на должность главного художника газеты «Известия». До конца своих дней он участвовал в общественной жизни, писал и рисовал. Борис Ефимов скончался в столице на 109 году жизни. Президент России Дмитрий Медведев направил его родным телеграмму с соболезнованиями.

«Ровесник XX века - Борис Ефимович Ефимов по праву считался классиком карикатуры», - говорилось в документе.

Конечно, назвать Ефимова ровесником двадцатого столетия придумал не Дмитрий Анатольевич. Это прозвище передавалось из уст в уста уже долгие годы.

«Мы часто говорим: история повторяется. И она, действительно, повторяется, как мне думается, не только в политических событиях крупного масштаба, но и в менее значительных вещах», - писал человек, который на своем веку - или в три своих века? - видел, кажется все.

Борис Ефимов считал, что чувство юмора - драгоценное свойство человеческого характера. Но оно в сто крат ценнее, когда людям совсем-совсем не до смеха.

Борис Ефимович Ефимов

Борис Фридлянд родился 15 (28) сентября 1900 года в Киеве. Родители - Фридлянд Ефим Моисеевич (1860-1945), ремесленник-обувщик, и Рахиль Савельевна (1880-1969). Борис начал рисовать уже с пяти лет. С 1920 года Ефимов работает в Одессе в качестве художника-карикатуриста в газетах «Коммунар», «Большевик» и т.д.. С 1922 года художник переезжает в Москву, где сотрудничает с газетами «Правда» и «Известия», с журналом «Крокодил». Автор политически злободневных карикатур на международные темы. После арестов в конце 1938 года, художник был уволен из газеты «Известия» и вынужден был переключиться на работу в книжной иллюстрации (произведения М. Е. Салтыкова-Щедрина). Активно участвовал во всех политических кампаниях советского правительства: борьба с «социал-фашистами» - социал-демократическими партиями Запада, борьба с троцкистами, бухаринцами и др., с космополитами, с генетиками - «вейсманистами-морганистами, душегубами-мухолюбами», с Ватиканом, «врачами-убийцами» (так называемое Дело врачей, Дело врачей-отравителей, в материалах следствия Дело о сионистском заговоре в МГБ - уголовное дело против группы видных советских врачей, обвиняемых в заговоре и убийстве ряда советских лидеров. Истоки кампании относятся к 1948 году, когда врач Лидия Тимашук обратила внимание компетентных органов на странности в лечении Жданова, приведшие к смерти пациента.), с маршалом Тито, со «вражескими голосами» - радиостанциями Западной Европы и Америки и т. д., создал в мировой культуре уникальный феномен - «положительная сатира».
В 1966-1990 годах Ефимов - главный редактор творческо-производственного объединения «Агитплакат».Последний год жизни (в возрасте 107-108 лет) был главным художником газеты «Известия».
Умер 1 октября 2008 года НА СТО ДЕВЯТОМ ГОДУ ЖИЗНИ .

|||||||||||||||||||||||||||

Народный художник СССР Борис Ефимович Ефимов

Карикатуры Бориса Ефимова, его сатирические и юмористические рисунки появились в печати после Великой Октябрьской революции в газетах Советской Украины - родины художника. А уже в 1922 году его работы были опубликованы в Москве, на страницах «Правды» и «Известий». Конечно, Ефимов-человек немного постарше, но Ефимов-сатирик, вне всякого сомнения, родился и возмужал с Советской властью.
Без малого пятьдесят лет рисунки Ефимова разоблачают и высмеивают врагов Советского Союза, издеваются над ними. Капитализм, милитаризм, империализм и фашизм - вот темы большинства его карикатур. Он полностью заслужил то признание, которое уже давно завоевал как народный художник.
Уже в ранних рисунках Ефимова мысли и чувства советского народа переданы настолько ясно и чётко, что в их смысле нельзя было ошибиться. Художественная манера Ефимова - выразительная и чисто газетная - позволяет ему очень наглядно отражать труднейшие политические проблемы. Его карикатуры на политических противников отличаются большим портретным сходством. В них всегда очень точно подчёркнуты те черты, в которых отражены слабости врагов, слабости, старательно прикрываемые напыщенной внешностью, пустыми фразами, великолепно сшитой одеждой. Рисунки Ефимова срывают с них все эти одеяния. В этом отношении он неизменно откровенен и безжалостен. Вместе с тем даже самые острые ефимовские рисунки полны глубокой человечности, в них всегда присутствует шутливость, юмор - то есть качества, столь присущие советскому народу. В них находит выражение вера советского народа в свои силы, его убеждённость в правоте своего дела. Сколько юмора, например, в ефимовском рисунке 1937 года, где изображены фашистские лидеры «антикоминтерновского пакта», напряжённо балансирующие на зажжённой бомбе. Свалятся они с неё или же им удастся удержаться? Так или иначе, но этот «цирковой» антикоммунистический номер кончится для них плохо.
Даже в трудные годы войны Ефимову не изменяло чувство юмора. Его презрение к гитлеровской орде, к нацистским руководителям, выраженное в карикатурах, укрепляло волю советских людей к борьбе против врагов человечества и человечности. Рисунок 1942 года изображал жадного гитлеровского солдата, который в погоне за жирной свиньёй попадает на мушку к партизану. Ещё смешнее получившая всемирную известность карикатура, где гитлеровец, завернувшись в тёплое одеяло, бежит по снегу, чтобы справить нужду. В этом рисунке, в котором чисто по-ефимовски сочетаются весёлый комизм и едкая издёвка, полностью разоблачён «сверхчеловек» третьего рейха.
Осмеяние фашизма способствовало его ослаблению и усилению решимости бороться с ним до конца. Карандаш Ефимова достигал врага перед тем, как пули советских воинов окончательно поражали его. Художник повесил гитлеровских военных преступников задолго до того, как они расстались с жизнью на верёвке нюрнбергского трибунала. Вероятно, для Ефимова было великим мгновение, когда он в Нюрнберге увидел объекты своих карикатур на скамье подсудимых. Процесс показал, что Ефимов в своих карикатурах на главарей «тысячелетнего» рейха ничего не преувеличил и что, наоборот, эти преступники были в действительности ещё более отвратительными и ничтожными, чем в ефимовских изображениях, представляя собой карикатуры на карикатуры Ефимова.
Многие из давным-давно уже мёртвых врагов Советского Союза обрели «бессмертие» в карикатурах Ефимова. Они живут в его рисунках отнюдь не как достойные подражания образцы, а как предупреждающие примеры безнадёжности антикоммунистических замыслов. Но Ефимову, к сожалению, пока не приходится страдать от недостатка тем для сатиры.
Фашизм нашёл «достойных» наследников, которые поначалу прятались за демократическими масками, но затем обнажили своё лицо. Отвратительная война США во Вьетнаме, развязанная для того, чтобы помешать народу небольшой страны управлять ею так, как он хочет, дала Ефимову достаточно тем. Военная диктатура в Греции также стала объектом его прямых попаданий.
Кого только не рисовал Ефимов за прошедшие годы!
Его первыми моделями были Керзон и Юз, сэр Остин Чемберлен и польский диктатор маршал Пилсудский. Эти антикоммунистические «феномены» уже давно исчезли с исторической арены. Точно так же ушли Муссолини, Гитлер, Геринг и Геббельс. И ефимовские карикатуры, появлявшиеся в своё время, сегодня напоминают не столько об этих канувших в небытие зловещих призраках, сколько о стойкости и мужестве советских людей, которым эти призраки, тогда могущественные и наглые, грозили всевозможными бедами, предрекали гибель Советской власти. Все они нашли своё место на мусорной свалке истории.
Ефимов отразил в своём творчестве и отважных борцов против фашизма. На одном из его рисунков - брошенный в тюрьму Димитров, смело обличающий немецкий фашизм на происходившем в Лейпциге процессе о поджоге рейхстага. Многие рисунки воздают заслуженную честь советскому солдату.
Ефимов заклеймил преступления фашистского диктатора Франко против испанского народа. Точно так же получил по заслугам и британский лев за его смирение, уступчивость и, прямо скажем, поддержку фашистских агрессивных планов на Востоке. Карандаш Ефимова отразил и грабительский поход гитлеровской армии по Европе, и её бесславное поражение в войне против Советского Союза.
Как уже сказано, Ефимов не стал безработным после окончания второй мировой войны. В годы холодной войны фашистская гадина, пользуясь долларовой поддержкой, снова выползла из могилы и заняла своё место в НАТО. Антикоммунизм снова покатил вперёд, на этот раз на «демократических» колёсах доллара. Западногерманский орёл начал высиживать свои реваншистские планы. Всюду, где только возможно, США стали насаждать марионеточные режимы и подавляют свободу, прикрываясь, естественно, лозунгом «защиты свободы». Холодная война привела Соединённые Штаты к войне горячей - сначала в Корее, затем во Вьетнаме, - опять-таки, конечно, во имя «свободы» и «мира». Да, к сожалению, у Ефимова ещё достаточно работы. Но он предсказывает поражение империализма. И у нас есть все основания верить в то, что он не ошибается в своих предсказаниях точно так же, как не ошибался в них раньше. Рано или поздно справедливость одержит победу. Октябрьская революция показала, что трудящиеся в состоянии одержать верх над поджигателями войны и эксплуататорами, и сейчас Советский Союз является для народов всего земного шара лучшим примером борьбы за свободу, независимость и мир. Ефимов внёс свой вклад в то, что советский народ и в самые трудные времена сохранял оптимизм, и очень правильно то, что в начале второго полувека Советского государства вновь воспроизводятся ефимовские карикатуры. Конечно, здесь приводятся лишь немногие образцы его бесчисленных рисунков.
Борис Ефимов - один из самых популярных художников Советского Союза. Может быть, самый популярный, хотя иностранцу об этом судить трудно. Сейчас он старейший сотрудник и «Известий», и «Правды», и «Крокодила». Но выглядит он чудесно - так, словно принадлежит к молодому поколению. Это очень хорошо, так как позволяет надеяться, что его карандаш ещё много лет будет служить защите интересов мира, социализма и счастья трудящихся.
Херлуф Бидструп,
лауреат Международной Ленинской премии за укрепление мира между народами.
г. КОПЕНГАГЕН.

Гражданская воина закончилась победой молодой Советской республики. Расшибли себе лбы участники «похода четырнадцати держав» на Москву. Вышвырнуты из пределов Советской страны последние остатки белогвардейцев и интервентов. В 1922 году первое в мире государство рабочих и крестьян открывает по сути дела первую страницу своего мирного существования.
Пульс Советской страны говорит о её крепком здоровье, отличном настроении и уверенности в будущем, чего никак нельзя сказать о Западе. Враги революции переживают тяжёлый морально-психический кризис. Настолько очевидный и клинический по форме, что международное обозрение, нарисованное карикатуристом «Известий», пришлось назвать «Сумасшедший дом «Европа». Здесь представлены носители целого ряда душевно-политических заболеваний. Центральная фигура этой «Европы» - французский премьер (бывший президент) Раймон Пуанкаре, прозванный трудящимися Франции «Пуанкаре-война». Уже пять лет прошло со дня подписания Версальского договора, означавшего конец первой мировой войны, а премьер всё ещё не может расстаться со стальной
каской, он издаёт воинственное рычание, требует отторжения чужих территорий, контрибуций, а особливо уничтожения большевизма... Явные симптомы буйного помешательства.
Рядом - английский министр лорд Керзон оф Кёдльстон (мы ещё встретимся с ним). Лорд страдает навязчивой идеей - заполучить как можно больше нефти, причём прежде всего влечёт его к себе нефть советская. Исключительно серьёзная форма заболевания и, как увидим, неизлечимая.
В каждом сумасшедшем доме есть, как правило, свой Кай Юлий Цезарь и свой Наполеон Бонапарт. Это самые банальные примеры мании величия. Конечно, они присутствуют и в «Европе». В тогу Цезаря завернулся некий Бенито Муссолини, вожак итальянских «чернорубашечников», именующих себя фашистами. Вскоре этот первый в мире фашист станет полновластным хозяином Италии с титулом «дуче» и натворит немало бед и кровавых преступлений, прежде чем итальянские партизаны повесят его вниз головой. Но этого человечеству придётся ждать ещё 22 года.
Маньяк в наполеоновской треуголке - некто Пилсудский, фашист, захвативший власть в буржуазной Польше. Почему он вообразил себя великим полководцем, никому не ведомо, но лавры Бонапарта явно помутили рассудок пана маршала, устремившего мрачный и угрожающий взор в сторону советских границ. С ним мы ещё тоже встретимся на этих страницах.
С петлёй в руках - сухопутный адмирал Миклош Хорти де Надбанья, кровавый палач Венгерской Советской Республики 1919 года, будущий сателлит Гитлера, садист, помешавшийся на ненависти к революции и демократии. Он окончательно спятит после крушения контрреволюционного мятежа 1956 года и закончит свои дни в Лиссабоне под крылышком фашистского диктатора Салазара, ныне уже бывшего.
Вокруг этих крупнокалиберных безумцев суетятся «психи» и более мелкого масштаба - главным образом представители белогвардейской эмиграции: кадеты, эсеры, черносотенцы, монархисты и прочее антисоветское охвостье; они тронулись с ума от того, что Октябрьская революция смела их с насиженных мест.
Сумасшедший дом «Европа».
Итак, идёт 1923 год, от Октябрьской революции 6-й. Гордо реет над шестой частью планеты алое знамя с серпом и молотом. От Немана до Тихого океана простёрлась Советская держава. Многие уже обломали зубы, испытывая прочность её границ. Однако не все угомонились...
Матёрый империалистический зубр, уже знакомый нам лорд Керзон, бывший вице-король Индии и один из организаторов интервенции против Советской страны, решил, что настало время для очередного антисоветского наскока. 8 мая 1923 года он вручил М. М. Литвинову свой так называемый «ультиматум Керзона». Смысл сего документа: Советская Россия должна в течение десяти дней выполнить ряд провокационных британских требований, в ином случае - разрыв отношений и военные меры.
Рисунки «Поджигатель» и «Холодный душ» достаточно ясно характеризуют дальнейший ход событий. Столкнувшись с твёрдой позицией Советского правительства, ретивый лорд вынужден был пойти на попятный, сообразив при всей своей твердолобости, что с советским народом бесполезно разговаривать языком ультиматумов. Вскоре незадачливый лорд-поджигатель закончил свою политическую карьеру, но так и не поступился своими антисоветскими навязчивыми идеями. Даже уходя, «как говорится, в мир иной» в 1925 году, Керзон заявил, что признание Советского Союза было «величайшей ошибкой в мире»...
Поджигатель и... холодный душ.
И тем не менее, несмотря на «особое мнение» лорда Керзона, эту «ошибку» совершили ещё при его жизни многие государства Европы в 1924 году, который вошёл в историю советской внешней политики как «год признаний».
Об этом говорит и рисунок «Новогоднее предсказание», напечатанный 1 января 1924 года в «Известиях» с примечанием, что изображённая на карикатуре первая страница газеты специально отводится сенатору Юзу. Кто же такой Юз? И почему для него не пожалели целой страницы «Известий»?
Адвокат Чарльз Юз в то время уже несколько лет стоял у кормила американской внешней политики, нисколько не уступая своему британскому коллеге Керзону по степени антисоветского бе-
шенства. Он не раз разражался бранью и угрозами по адресу Советской страны. В особенную ярость Юза приводили те статьи и выступления советских государственных деятелей, которые публиковались на первой странице «Известий», чему раздражительный сенатор придавал какой-то особый, обидный для себя смысл. Эта маниакальная чувствительность Юза к первой странице «Известий» и послужила поводом для карикатуры.
«Принципиальный» мистер Юз, конечно, не признавал существования Советского Союза. Понадобится ещё несколько лет, прежде чем государственные мужи США «заметят» на карте одну шестую земной суши, окрашенную в красный цвет.

С начала 1924 года признания Советского Союза следуют одно за другим. Некоторые буржуазные правительства ещё упираются, ещё цепляются за так называемое «признание де-факто, но не де-юре» (то есть фактическое, но не юридическое), но в конце концов вынуждены подчиниться неумолимому ходу исторического развития. Об этом рассказывает рисунок «Новая магнитная аномалия», сюжет которого подсказан карикатуристу крупным событием в народном хозяйстве Советской страны - открытием Курской магнитной аномалии.
Советский Союз признан Англией, вслед за ней Италией, Норвегией, Грецией и многими другими государствами. В приёмной народного комиссара по иностранным делам Георгия Васильевича Чичерина становится тесновато, возникают своеобразные «Дипломатические трения».
Буржуазные политики вынуждены считаться с весьма упрямыми фактами: растущим международным авторитетом Советского государства, развитием его экономики и, не в последнюю очередь, с силой Красной Армии, охраняющей мирный труд советского народа.

Красная Армия. 1924
В мае 1924 года после парламентских выборов Пуанкаре-война весьма неохотно расстался с портфелем премьер-министра, и вскоре новое французское правительство Эдуарда Эррио признало Советский Союз.
Первым советским послом (тогда они ещё назывались полпредами) в Париже
стал Леонид Борисович Красин. Реакционеры скрежетали зубами. Ах, как хотел бы бывший социалист, а впоследствии сверхимпериалист, лютый враг Советской страны Мильеран сокрушить советско-французское сотрудничество. Но оно оказалось значительно крепче его бодливых рогов...
Прощальная ария Пуанкаре
Ты скоро меня позабудешь. Но я не забуду тебя!..
У нашего полпредства в Париже
Г-н Мильеран любезно подтверждает, что быкн по-прежнему не выносят красного цвета.
В октябре 1924 года предстояли парламентские выборы в Англии. Консерваторы, имевшие весьма слабые шансы на успех, прибегли к испытанному жульническому трюку - создали сенсацию: Скотланд-Ярд раскрыл «большевистский заговор» против Великобритании! Английская реакционная печать с невероятным шумом опубликовала наглую фальшивку, изображавшую «Инструкцию Коминтерна английским коммунистам». Фальшивка была вскоре разоблачена, но дело было сделано: лейбористское
правительство Макдональда потерпело поражение, а консерваторы очутились снова у власти. И при этом задёшево: фальшивка обошлась им всего в 5 тысяч фунтов, как об этом много лет спустя публично поведали её исполнители.
Снова Чарльз Юз. И на этот раз в последний. Больше мы с ним не встретимся. Сия угрюмая фигура американской внешней политики вместе с её бесчисленными антисоветскими выступлениями, крикливыми интерпелляциями, а также прямыми угрозами и злобными предостережениями - всё это прочно легло в пыльную папку исторического архива.
Сейчас пойдёт речь о Чемберленах. В 1925 году на политическую арену выходят два брата - отпрыски известного идеолога британского империализма сэра Джозефа Чемберлена. Невилль, младший из братьев, пока ещё скромный министр здравоохранения (но мы ещё встретим его в другом, менее невинном амплуа), и Остин, министр иностранных дел. Запомните эту ледяную физиономию с моноклем в правом глазу. Она ещё не раз появится на рисунках советских карикатуристов. В том году сэр Остин был удостоен высшей награды империи - ордена Подвязки, который носят под левым коленом. За какие заслуги, трудно ответить точно, но, конечно, и за то, что старший Чемберлен более чем усердно взялся проводить линию своего предшественника лорда Керзона. Дела не меняет то, что если Керзон набил руку на угрозах по адресу Советов, то Чемберлен предпочитает кричать о «красной угрозе», о «большевистской пропаганде», о «руке Москвы».
Мистер Чарльз Юз «Рука Москвы». С портретом изобретателя.
И не случайно именно с конца 1925 года, после конференции империалистических держав в итальянском городе Локарно, усиливается и нарастает дирижи-руемая Англией враждебная Советскому Союзу политика. Заправилы Запада уже тогда ставили себе целью застраховаться
от реваншистских устремлений Германии и направить их на Восток, против СССР В империалистических генштабах идёт зловещая возня, разрабатываются планы военного нападения на Советское государство с использованием его ближайших соседей.
Шило в мешке. Картинка без слов.
Этим агрессивным замыслам Советский Союз противопоставляет твёрдую мирную политику и, в частности, принимает все меры к укреплению нормальных добрососедских отношений с Германией и Польшей.
Неудивительно, что поездки Г. В. Чичерина в Берлин и Варшаву вызывают такую тревогу и неудовольствие на Западе. Неудивительно, что уже хорошо знакомый нам джентльмен с моноклем так забеспокоился по поводу миролюбивой миссии советского наркоминдела.
В Лондоне с тревогой следят за поездкой тов. Чичерина.
Британская империя модели 1926 года. Всё вроде бы на месте, но сроки её существования уже истекают. В данный момент английский кабинет возглавляет сэр Стэнли Болдуин. Уйдёт он с политической арены в 1937 году, но уже увидит, как расползается империя.
Модель Британской империи. Наглядное пособие для школ.
В 1926 году консервативное правительство Англии пошло ещё дальше по пути ухудшения отношений с Советским Союзом. Явно теряя прославленное британское хладнокровие, сэр Остин Чемберлен не переставал посылать по адресу
Страны Советов проклятия и угрозы, как устно, так и письменно (в форме дипломатических нот). Пришлось и советской печати напомнить разбушевавшемуся дипломату, что за восемь лет своего существования Красная Армия кое-чему научилась...
Красная Армия. 1918 - 1926.
Примечание Бор. Ефимова. Руководителям внешней политики Англии рекомендуется этот рисунок вырезать и украшать им свои кабинеты.
Куда конь с копытом, туда и... пан Пил-судский со своим зубом против СССР.
Ещё в 1919 году он заявлял, что «нападение на большевиков в любое время и в любом месте» - его заветная мечта.
Казалось бы, после уроков, преподанных конармейскими клинками, можно было и угомониться. Но воинственный пан маршал по-прежнему бряцает оружием на радость своему английскому шефу.
«Польша не должна и не может оставаться в своих нынешних границах, а должна искать расширения своих владений на Восток».
(Из гозет Пилсудского).
Зоологическая ненависть к коммунизму лишний раз объединила двух друзей в бурном изъявлении радости по поводу зверской расправы над литовскими коммунистами.
Кстати сказать, на эту карикатуру в «Известиях» сэр Остин отреагировал весьма болезненно, громогласно поведав о своей обиде в официальной ноте, предшествовавшей разрыву дипломатических отношений с СССР.
Любимец публики.

1927 год вошёл в историю под «револьверный лай» политических убийств и антисоветских провокаций. Пал от пули белогвардейского бандита полпред СССР в Польше П. Л. Войков. Не умолкали призывы к новой интервенции против Советской страны. Атмосфера накалилась. Неудивительно, что в этой обстановке
чрезвычайно приободрились и зашевелились неоднократно битые белогвардейцы, а также осколки монархии. Конкурирующие между собой августейшие «хранители царского престола» усиленно раскапывали в семейных архивах доказательства своих прав на российскую корону.
К десятилетию Февральской революции «Ныне благополучно здравствующие» августейшие особы.
Между тем Остин Чемберлен, удостоенный как раз в это время Нобелевской премии... мира (!!!), не покладая рук создаёт военную напряжённость. Как и положено чистокровному лорду, он предпочитает делать эту грязную работу чужими руками: 6 апреля пекинский диктатор генерал Чжан Цзо-лин организует хулиганский налёт на советское полпредство. Эмблема Нобелевской премии и бант ордена Подвязки под левым коленом достаточно прозрачно намекают, с кого берёт пример генерал-налётчик и кто стоит за его спиной...
В том же году начал свою контрреволюционную карьеру предатель китайского народа Чан Кай-ши. Захватив руководство в Гоминдане - партии, созданной великим Сунь Ят-сеном, - он растоптал заветы своего учителя о дружбе с Советским Союзом. Здесь Чан ещё
молод. За сорок с лишним лет он, естественно, сильно постареет, сменит место прописки (переберётся на Тайвань), а также покровителей: английским канонеркам он предпочтёт американский 7-й флот. Но своим повадкам империалистического прислужника и лакея не изменит.
Подражая своему кумиру - Чемберлену, Чан Кай-ши, конечно, тоже ополчился против советских карикатуристов. Хорошо, что сатирики «Правды» и «Известий» оказались вне пределов досягаемости чанкайшистской полиции. Иначе, пожалуй, не миновать им печальной участи, изображённой на рисунке... И вряд ли помогла бы им ссылка на крылатую поговорку: «Неча на зеркало пенять, коли рожа крива». Мы видим, что ни английские лорды, ни гоминдановские генералы с этой народной мудростью не считаются...
Банд... мистер Чемб...
Цзо-лин, пекинский налётчик.
На страже общественной безопасности.
В Харбине полиция конфисковала все номера «Известий» и «Правды», где имеются карикатуры на китайские темы.
Антисоветские провокации продолжаются. Из Азии они перекидываются в Европу. После пекинской репетиции действие переносится на лондонскую сценУ: представитель наиболее реакционного крыла консерваторов, так называемых «твердолобых», - министр внутренних
дел Джойнсон Хикс организует дикий разгром АРКОСа - Англо-русского кооперативного общества, созданного Для ведения торговых операций между СССР и Англией. А через две недели после нападения на АРКОС в Москву направляется печальной памяти «нота Чемберлена» о разрыве дипломатических отношений с Советским Союзом. В Европе снова за-
пахло порохом. В который раз оживились и зашевелились все ждущие и жаждущие антисоветской интервенции. Среди них неизменно и обязательно фигурирует Карл Каутский.
«Посредственный, недалёкий человек. Самонадеянный», - сказал о нём Карл Маркс. «Педант и схоласт, который, вместо того, чтобы распутывать сложные вопросы, запутывает простые», - сказал о нём же Фридрих Энгельс.
Проделав бесславный извилистый путь социал-ренегата, Карл Каутский служил всем, кто выступал против Октябрьской революции, против Страны Советов.
Дикари в Лондоне Старая антисоветская чернильница.
В обстановке намечающегося сговора империалистических государств Советский Союз ещё решительнее ведёт борьбу в защиту мира, разоблачает политические махинации врагов, чреватые войной. Впервые в истории человечества с трибуны Совета Лиги Наций прозвучали конкретные предложения о всеобщем и полном разоружении. Их провозгласил глава советской делегации Максим
Максимович Литвинов. Тщетны были потуги западных дипломатов ослабить впечатление, произведённое этими предложениями, сорвать их обсуждение. А особенно ретивый оппонент, английский представитель лорд Кешен-дэн получил от Литвинова такую головомойку, какую, как говорили тогда в Женеве, «и старожилы не запомнят»...
Последние приготовления к приезду советской делегации.
Лорд Кешендэн получил обстоятельный ответ на своё выступление.
«Всё в той же позиции...»
В феврале 1930 года в антисоветскую кампанию бодро включился святейший отец Пий XI, призвав свою паству всего-навсего к «крестовому походу» против безбожного Советского государства. Несмотря на некоторые тонкие различия в церковных воззрениях, Ватикан получил
в этом вопросе полнейшую поддержку англиканского духовенства.
А лондонская «Морнинг пост» анафемой по адресу советских «Известий» продемонстрировала, что хочет быть «больше католиком, чем сам папа».
Крестовый поход.
«Морнинг пост» заявила, что передовицы «Известий» носят на себе печать антихриста.
Свежий номер «Известий» в редакции «Морнинг пост».
Резко возрос в этот период спрос на изделия белогвардейской кухни. Этот дурно пахнущий товар буржуазная пресса прямо-таки выхватывала из рук. Шутка ли, бывший министр временного правительства Милюков и сам глава
оного правительства Керенский (так и не успевший, видимо, снять дамский наряд, в котором он, как говорят, улепётывал от красногвардейцев) вынесли на рынок свою разогретую антисоветскую стряпню.
Торговлишка оживилась!
Милюков и Керенский сбывают таложалыи товар.
В ответ на всю эту свистопляску, в ответ на вопли и завывания фашистов, со-циал-предателей, церковных мракобесов, милитаристов, белогвардейцев и других заклятых врагов советский народ под
надёжной защитой Рабоче-Крестьянской Красной Армии успешно выполнил свою первую пятилетку. И не только выполнил, но и перевыполнил. В четыре года.
Гадина скалит гнилые зубы.
Разговор по душам. Империалисты без грима.
Бег на скорость.

В это самое время капиталистический мир был охвачен тяжелейшим экономическим кризисом, обострившим и без того накалённые социальные противоречия. Выход из этого кризиса капитализм видел в новом переделе мира, в захватнических войнах, в огромных военных прибылях, в бешеной гонке вооружений.
В феврале 1932 года открылась международная конференция по разоружению. Советский Союз делал всё, что было в его силах, чтобы сдвинуть этот вопрос с мёртвой точки, воспрепятствовать возникновению военного пожара. Он решительно разоблачал истинные замыслы империалистов, которые, пускаясь в казуистические разглагольствования о разоружении, думали прежде всего о выгодах военного бизнеса, о дивидендах оружейных заводов.
Гонка вооружений продолжалась. Мир неудержимо катился к военной катастрофе. Она приближалась: в Германии пришёл к власти Адольф Гитлер.
Адольф Гитлер, он же Алоиз Шикльгруббер, был проходимцем с тёмным прошлым. Он имел «Железный крест» за никому не ведомые военные заслуги, служил в полиции шпиком-осведомителем, обладал способностью ораторствовать по пять-шесть часов подряд, принимал участие в мюнхенском «пивном путче» и написал бредовую человеконенавистническую книжку под названием «Майн кампф» («Моя борьба»). На деньги Круппа и других финансовых магнатов Германии он организовал отряды штурмовиков и эсэсовцев - целую армию головорезов и убийц, терроризировавших Германию.
Этот гнусный тип был как будто рождён на потребу капиталистических монополий, мечтавших «уничтожить коммунизм» и поработить народы. Именно эти «добрые феи» и стояли у колыбели фашистского диктатора. Они вручили ему власть, которой он будет обладать целых двенадцать лет, пока под гром советских орудий не погибнет в подземелье своей рейхсканцелярии.
«Добрые феи» Адольфа Гитлера.
Первые же шаги гитлеровцев были направлены против марксизма. Они хорошо понимали, что именно марксисты-ленинцы являются самыми непримиримыми и последовательными врагами фашизма. Они знали, что именно коммунисты пойдут в авангарде антифашистской борьбы.
В 1933 году гитлеровцы ещё только запрещали и проклинали марксистское учение в одном нестройном хоре с ренегатами и церковниками. Но через год на площадях уже запылают костры из книг, а через девять лет задымит печами Майданек...
Государственной доктриной германского рейха становятся расизм, антисемитизм, мракобесие.
Карл и карлики.
Альфред Розенбер г. - Па-прашу предъявить документы!
Премия за голову Эйнштейна
Ф а ш и с т. - И за такого человека только одну тысячу марок! О, эксплуататоры!
Одной из первых и, пожалуй, наиболее крупных провокаций, направленных против коммунистов, был поджог рейхстага, который загорелся 27 февраля 1933 года. Всему миру было ясно, что это дело рук самих гитлеровцев, использовавших для этой цели подземный ход, соединявший здание рейхстага с резиденцией Германа Геринга, пустившего «в дело» провокатора Ван дёр Люббе.
Пожар рейхстага стал сигналом для бешеной антикоммунистической кампании и разнузданного террора в Германии.
В сентябре того же года в Лейпциге начался знаменитый судебный процесс. На скамье подсудимых, кроме одурманенного наркотиками и бессловесного Ван дёр Люббе, находились коммунисты, и среди них на первом плане героический сын болгарского народа Георгий Димитров. Из главного обвиняемого Димитров стал главным обвинителем. Он блестяще разоблачил гитлеровскую фальсификацию, гневно заклеймил перед всем миром мракобесие и варварство фашизма. Лейпцигская судебная инсценировка позорно провалилась. 23 декабря 1933 года суд вынужден был вынести всем подсудимым, за исключением Ван дёр Люббе, оправдательный приговор.
В настоящее время в здании Лейпцигского суда находится исторический музей Георгия Димитрова, организованный по решению правительства Германской Демократической Республики.
Сигнал провокации.
Усовершенствованный допрос подсудимого.
Достижения фашистской юстиции
Лейпцигский маскарад.
Димитров обвиняет.
Разъярённые лейпцигской неудачей гитлеровцы ещё больше активизируют свою провокационную политику, переходят к открытому террору в международном масштабе. Они совершают целую серию наглых и циничных политических убийств.
Год 1934-й. Мир всё дальше сползает к пропасти войны. Советский Союз продолжает всеми силами бороться за сохранение мира, разоблачает фашистских поджигателей войны, предостерегает от попустительства и уступок агрессорам. В Европе - это гитлеровская Германия, стремительно перешедшая на рельсы реваншизма и провозгласившая лозунг «жизненного пространства на Востоке», в Азии - это японский милитаризм, уже в открытую начавший захватническую войну в Китае.
Человечество с нарастающей тревогой следит за размножением опасных военных бацилл. А руководящие деятели западных держав придерживаются тем временем пресловутой «страусовой политики», пряча голову от фашистской военной угрозы.
Коммивояжёр войны.
Фашистская география Европы
Тяжёлая атмосфера
Е в р о п а. - Кар-раул! Дышать нечем!..
Исследование крови
Бациппы военного беспокойства обнаружены.
Особая порода европейских страусов.

Фашизм не преминул воспользоваться трусостью и уступчивостью западноевропейских «страусов».
18 июля 1936 года по условному радиосигналу «Над всей Испанией хорошая погода» начался фашистский мятеж испанской реакционной военщины, возглавляемой генералом Франсиско Франко. Все честные люди мира были убеждены, что демократические силы Испании сокрушат кучку контрреволюционеров-заговорщиков и отстоят народную республику. И так несомненно было бы, если бы на помощь Франко не ринулись Гитлер и Муссолини, открыто и нагло поддерживая его войсками, авиацией, всеми видами вооружения. «Правительство» Франко было официально признано Германией и Италией, что придало генера-лу-бунтовщику нахальство объявить себя полноправной «воюющей стороной».
Фашисты рассчитывали на быстрый успех. Однако в боях под Мадридом, где рядом с испанскими республиканцами уже сражались бойцы интернациональных бригад, их ждала первая осечка.
Попустительствуя фашистскому вмешательству в пользу мятежников против законного правительства Испанской Республики, Англия и Франция пошли одновременно на создание в Лондоне международного «Комитета по невмешательству» в испанские дела. Председателем его стал лорд Плимут, видевший задачу «политики невмешательства» в том, чтобы как можно меньше мешать Гитлеру и Муссолини, осуществлявшим самую настоящую интервенцию против испанского народа.
Чем больше проявлялись нахрап и наглость фашистов, тем вежливее, терпеливее и уступчивее становились английские и французские дипломаты.
Что касается Советского Союза, то, верный долгу интернациональной пролетарской солидарности, он оставил штаб-квартиру бесполезного лондонского комитета и оказывал борющейся республиканской Испании практическую помощь. Из советских портов пошли транспорты с оружием и продовольствием, а на стороне испанского народа сражалось немало советских людей - лётчиков, танкистов, политработников, моряков. В то время об этом не принято было говорить открыто, но можно было без особого труда догадываться. Пятерня, отпечатанная на гитлеровской физиономии после боёв под Мадридом, достаточно выразительна...
Эй, ухнем!
Сквозь Пли... мутные очки. 1936 г.
Лорд Плиму т. - Я не вижу никаких германских войск. Я вижу только добровольцев!
Чёткая позиция.
- Во-первых, итало-германских войск в Испании нет, во-вторых, они поехали туда добровольно, и, в-третьих, они оттуда не уйдут!
«Владычица морей» Средиземном море
Пышное цветение на благоприятной почве.
Франк о. - Вот и вы, мой фюрер, познакомипись с республиканцами...
В 1937 году к «Антикоминтерновскому пакту», заключённому за год до того между Германией и Японией, присоединилась фашистская Италия. Таким образом, окончательно оформился агрессивный военно-политический союз, или так называемая «Ось Рим - Берлин - Токио».
Это объединение хищников могло возникнуть беспрепятственно лишь в результате нерешительной, беспринципной, а порой и провокационной политики западных государств, и прежде всего Англии.
Стремясь любой ценой сохранить свои колониальные владения, некогда гордый британский лев не отказывался умильно и послушно положить голову в алчную пасть фашистского «дуче». Чего не сделаешь для спасения шкуры! (Кстати, именно в этом году ушёл от политической деятельности сэр Стэнли Болдуин. Тот самый, с треснувшей ещё десять лет назад моделью Британской империи.)
«Гарантии» безопасности, которые Чемберлен (на этот раз Невилль) выхлопотал у Гитлера и Муссолини, напоминали собой именно такой изображённый здесь цирковой аттракцион.
Бедный лев настолько успешно поддавался дрессировке, что безропотно
впрягся в колесницу фашистских диктаторов. Эту малопочетную роль гужевой тяги царственный зверь выполняет под надзором лорда Ирвина Галифакса, английского министра иностранных дел, в недалёком будущем активного участника позорного мюнхенского сговора.
Гитлер и Муссолини уже не делают никаких секретов из своих разбойничьих планов. Германский фашизм лихорадочно вооружается, попирая всякие договоры. Всё выше вздымается мутная волна нацистского шовинизма и расистского мракобесия. Всё громче раздаются истерические вопли Гитлера о походе на Восток за «жизненным пространством» («Дранг нах Остен!»). А пока что Муссолини напал на плохо вооружённую Эфиопию.
И всё-таки было ещё не поздно остановить роковой ход событий. Советский Союз настойчиво выдвигает предложения о коллективных мерах безопасности как единственную альтернативу войне. «Мир неделим», - говорил М. М. Литвинов, призывая объединёнными усилиями всех миролюбивых государств обуздать агрессоров. Но всё было тщетно.
Фашистские звери беспрепятственно вышли на большую европейскую дорогу...
Успехи дрессировки.
Британский лев стал совсем ручной: он уже научился класть свою голову в пасть укротителя.
Лев и ось. Тесно увязанные отношения.
Неустойчивое равновесие.
С высоты невмешательства
Звери на свободе.
Западная дипломатия лелеет мысль откупиться от Гитлера и толкнуть его против СССР. И вот венец этой «хитроумной политики» - Мюнхен, сентябрь 1938 года. Чемберлен и Даладье (французский премьер) отдали Чехословакию на растерзание Гитлеру. Вернее, продали за пустопорожнюю бумажку с «мирными гарантиями», подписанную фюрером. Опустившись на лондонском аэродроме, Чемберлен театрально размахивал текстом соглашения и, заканчивая свою хвастливую речь («Я привёз мир для нашего поколения!»), процитировал шекспировского «Генриха IV»:
«Из крапивы опасностей мы извлечём цветы спасения».
«Известия» тогда же напомнили красноречивому премьеру следующие за этой цитатой слова:
«Затея, за которую ты взялся, опасна. Друзья, которых ты перечислил, ненадёжны, самый момент выбран неудачно...»
Но «мюнхенцы» ликовали. Им мерещилось, что выпущенный из бутылки «джин» фашистской агрессии, внемля их заклинаниям, немедленно устремится не на Запад, а на Восток.
Они ещё не знали, что всего через полтора года кровавый флаг с фашистской свастикой будет развеваться над Парижем, а красивейшие здания Лондона будут разбомблены гитлеровской авиацией.
На большой европейской дороге
Англо-французские «регулировщики».
Га/иодкс Даладье чвмверлен
Заклинание выпущенного духа.

Меньше чем через год после Мюнхенского соглашения Гитлер вторгся в Польшу. Связанные с ней определёнными обязательствами, Англия и Франция вынуждены были, хотя и весьма неохотно, объявить войну фашистской Германии. Мир вступил во вторую мировую войну. Однако не случайно первоначальный период её вошёл в историю под названием «странная война». Она, действительно, выглядела очень странно: воюющие стороны не вели между собой никаких военных действий. Германские и французские армии спокойно «сосуществовали», разделённые французской «линией Мажино» и немецкой «линией Зигфрида». Англия и Франция хладнокровно наблюдали за тем, как фашистские оккупанты расправляются с Польшей, и не спешили оказать ей помощь. Но как активизировались парижские и лондонские заправилы, когда Советский Союз был втянут в военный конфликт с Финляндией! Тут английские и французские стратеги окончательно забыли о своём германском противнике и обратили всю энергию против... СССР. Все их помыслы были отныне заняты ведением яростной антисоветской кампании, воинственными угрозами по адресу Советской страны, обсуждением вопроса об отправке в Финляндию вспомогательного экспедиционного корпуса и даже плана бомбардировки Баку.
Воинственная активность.
А между тем «странная война» на западе Европы длилась примерно месяцев восемь, чего было вполне достаточно, чтобы Гитлер успел подготовить разгром многих европейских стран. В мае 1940 года пришёл черёд Франции. Она была повержена в 35 дней.
22 июня 1940 года старый профашист, бывший посол при правительстве генерала Франко, 84-летний маршал Петэн подписал от имени французского правительства позорную капитуляцию. Упоённый победой Гитлер «великодушно» объявил часть французской территории «свободной зоной» со столицей в курортном городке Виши. Главой этого куцего марионеточного государства стал Петэн, а его премьер-министром - матёрый
предатель Пьер Лаваль. Незачем пояснять, что «вишистская» Франция фактически находилась, как и оккупированная часть страны, под властью гитлеровцев.
Освобождённая Франция воздала по заслугам обоим высокопоставленным коллаборационистам (сотрудникам оккупантов). В 1945 году Лаваль был казнён, а Петэн присуждён к пожизненному тюремному заключению.
Тут, пожалуй, уместно будет вспомнить и достопочтенного Невилля Чемберлена. Какова была судьба этого умиротворителя фашизма? Он тихо скончался в 1940 году, успев ещё увидеть зажжённый гитлеровскими бомбами Лондон. Вот вам и «цветы спасения»...
В персональном бомбоубежище Невилля Чемберлена.
В памятную ночь летнего равноденствия, 22 июня 1941 года, огромная, отмобилизованная и откормленная, вооружённая по последнему слову военной техники, опьянённая лёгкими победами в Европе и уверовавшая в свою непобедимость гитлеровская армия обрушилась на советские границы. Тщательно разработанный в гитлеровском штабе «план Барбароссы» предусматривал трёхнедельную молниеносную войну - «блицкриг». Гитлер провозгласил на весь мир, что уже в июле его штандарты будут в Москве.
Гитлеровские знамёна действительно попали в Москву, но несколько позже и в качестве трофеев советского оружия. На параде Победы 24 мая 1945 года они были повергнуты к подножию Мавзолея.
Уже в летние и осенние месяцы 1941 года гитлеровская военная машина стала буксовать, а в декабре под Москвой немецко-фашистская орда получила сокрушительный удар. Гитлер потерпел первое серьёзное поражение. Миф о непобедимости фашистской армии оказался... мифом.
Непосредственным последствием разгрома под Москвой явилась чистка гитлеровского генералитета. Некоторые из генералов по различным и не всегда ясным причинам отправились на тот свет. Генерал-фельдмаршал Браухич был отстранён от обязанностей главнокомандующего, которым стал сам Гитлер.
Придя в себя после московского поражения, Гитлер рассчитывает поправить дела летом 1942 года. Практически вся индустрия Европы, захваченная фашистской Германией, работает на снабжение и вооружение гитлеровской армии на Востоке. Из сателлитов третьего рейха беспощадно выжимаются все экономические и людские ресурсы.
К летней кампании 1942 года Гитлер доводит число своих дивизий на советско-германском фронте почти до трёхсот. Причём немало войск отнимает у «фюрера» и борьба с партизанами, которые дезорганизуют гитлеровский тыл, не дают захватчикам покоя ни днём ни ночью.
Выступали - веселились!
Подсчитали - прослезились...
Блиц... крик. Завязли.
Похороны под Москвой.
В ставке фюрера.
После битвы под Москвой Гитлер провёл со своими генералами ряд успешных операций...
Рост заболеваемости в гитлеровской ставке.
- Как ваше здоровье, фельдмаршал!
- Не знаю. Я ещё не читал последних официальных сообщений.
Кто следующий!
Похороны на государственный счёт!
Гестаповцы: Венки фюрер прислал вам на выбор, генерал!
Некоторые, наиболее неудачные, немецкие эрзацы (заменители]
Эрзац-валенки.
Эрзац-колбаса.
Эрзац-культура.
Эрзац-главнокомандующий,
«Рано пташечка запела...»
В совхоз имени Володарского Луж-ского района приехал из Германии барон фон Бильдерлинг и объявил о переходе земель и имущества совхоза в его собственность. Барону недолго удалось хозяйничать на русской земле. Он был убит партизанами.
Помещик герр барон фон Бильдерлинг вступил во владение...
..отведённым ему земельным участком.
В гитлеровском тылу
Слово и дело
и с плеч долой!
ПРИКАЗ
Подготовка к «зимней кампании».
Дополнительное изъятие шерсти.
Сборщик кровяного налога.
Румыния
Что же всё-таки дало возможность Гитлеру собрать против Советской Армии такие крупные военные силы? Прежде всего, конечно, отсутствие второго фронта в Европе.
Несмотря на торжественное обещание открыть второй фронт в 1942 году, США и Англия всячески уклонялись от выполнения своего союзнического долга. Так было и в дни смертельной схватки на Волге, когда в Сталинградской битве решалась судьба человечества, когда активная помощь союзников могла бы быстрее повернуть ход борьбы в пользу антигитлеровской коалиции на всех военных театрах. Англо-американские руководители не только не открывали второго фронта, но и свои обязательства по доставке Советской Армии военного снаряжения выполняли весьма вяло и скупо.
Широко известная энергия сэра Уинстона Черчилля проявилась главным
образом в том, что он лично прибыл в Москву, чтобы сообщить Советскому правительству, что второй фронт будет открыт не немедленно, а в «надлежащее время»...
И всё же в самом начале 1943 года был сломлен хребет фашистскому зверю. Сталинградская битва закончилась великой исторической победой советского оружия.
Вот что сказал тогда Адольф Гитлер: «Возможность окончания войны на Востоке посредством наступления больше не существует». На сей раз «фюрер» не соврал.
Во второй мировой войне настал перелом.
И ничто уже не могло спасти положения фашистской армии: ни сверхмощные танки «Тигр» и «Пантера», ни истерические вопли рейхсминистра пропаганды доктора Геббельса, ни изобретённый им термин «эластичная оборона».
Под метёлку...
Гитлер собирает, Черчилль наблюдает.
Обсуждение вопроса об открытии второго фронта.
Пришивание последней пуговицы.
Срочная перемена программы.
Два календаря
Врёт немецкий, бьёт советский.
Летом 1943 года после «второго Сталинграда» - поражения гитлеровцев на Орловско-Курской дуге оглушительно треснула «ось Рим - Берлин». В Италии поняли, что самое время выходить из проигранной игры. По указу короля, Муссолини был устранён с поста главы правительства и вместо него был назначен маршал Бадольо, который немедленно подписал акт о капитуляции. Италия как союзница Германии была потеряна. Единственное, что удалось спасти Гитлеру - это самого потрёпанного изрядно дуче, который был выкраден специальным отрядом эсэсовцев-дивер-сантов и доставлен в гитлеровскую ставку. Муссолини ещё носил некоторое время звание главы марионеточной «Итальянской социальной республики», но ему уже недолго оставалось до роковой для него встречи с итальянскими партизанами.
Новый, 1944 год пришёл под залпы артиллерийских салютов в ознаменова-
ние новых и новых побед Советской Армии. Возмездие неумолимо приближается к границам Германии. И никакие тотальные и сверхтотальные мобилизации, никакие пропагандистские ухищрения для поднятия духа немецких солдат не могут задержать грозный вал наступающих советских армий.
В ставке «фюрера» происходит покушение на Гитлера, который контужен взрывом бомбы, подложенной заговорщиками. Следует волна кровавых расправ и казней. Фашистский корабль терпит крушение, и наиболее предусмотрительные «крысы» готовятся к бегству.
«Жизненное пространство» гитлеровского рейха сужается до крайних пределов. Гитлер и Геббельс, точно скорпионы, сами себя уничтожают в подземельях рейхсканцелярии. Трупы их сожжены эсэсовцами. Гитлеровская империя рухнула в крови и позоре. Над рейхстагом поднято великое знамя Победы.
Под Орлом аукнулось - в Риме откликнулось.
Баланс за декаду.
Ампутация.
Освобождение Муссолини. Снова вместе.
Конец блокады!
...Победу над врагом Россия снова торжествует
(А. С. Пушкин. «Медный всадник»)
В Германии объявлена новая тотальная мобилизация. Имперским уполномоченным по проведению её назначен Геббельс.
Геббельс вывозит...
Немецкий рождественский дед образца 1944 года
«Не слушать, не читать, не замечать - таков наш лозунг...»
(Из немецко-фашистской печати)
Новое «секретное оружие».
Из рук вон плохо...
У Геббельса уже опускаются ручки. «Укрепление духа» немцев берёт в свои руки Гиммлер...
Г и м м л е р. Против заговорщиков приняты радикальные меры, мой фюрер: я увеличил количество двойников.
Немецкая печать подняла сильную шумиху по случаю посещения прифронтовой полосы на Одере Гитлером и Геббельсом.
Выступление выездного вокально-акробатического дуэта.
По сообщению германского радио» начальник гитлеровского генштаба Гудериан заявил» что он «с лихорадочным нетерпением» ждёт обратного отвоевания восточных провинций Германии.
Гудериана трясёт...
Германские газеты сообщают, что речь гаулейтера Ханке из осаждённого Бреслау «была самым потрясающим выступлением из всех, которые за последнее время передавались в эфире...»
Радиоперекличка из котлов.
Труба!
Куда податься!! Примерка маскировочных костюмов.
Шустрые «покойнички». Тяга на Запад.
«Жизненное пространство». Май 1945.
Знамя Победы.
Это не хронологическая ошибка. Рисунок, помеченный 1942 годом, напоминает о том, что ещё в то суровое время, когда гитлеровские полчища стояли на Волге и осаждали Ленинград, Советское правительство грозно предупредило фашистских главарей о том, что неминуемо настанет час расплаты за их подлые злодеяния, что они не уйдут от ответа.
Правда, чем ближе подходил крах гитлеровского рейха, тем чаще находились такие сердобольные джентльмены, которые ратовали за «гуманное отношение» к эсэсовским душегубам, «джентльмены», которым хотелось бы отвести от этих палачей справедливое возмездие.
Но воля народов была непреклонна - нацистскую банду на скамью подсудимых!
Грозное предупреждение (1942 г.).
Сердобольный джентльмен:
Несчастные гитлеровцы! Как им, должно быть, жарко было возле этих печей...
Передний край скамьи подсудимых.
В Нюрнберге.
Надёжные кадры защиты...
И вот вожаки гитлеровского зверья пойманы, обезврежены и предстали перед судом народов в Нюрнберге. Они почти все здесь, за исключением Гитлера, Геббельса и Гиммлера. Назовём этих отвратительных обитателей фашистских джунглей, так долго безнаказанно упивавшихся человеческим горем и кровью.
Жирный раздувшийся питон - это Герман Геринг, «верный паладин» Гитлера,
как он сам себя именовал. Уже в 1918 году его имя фигурировало в списке военных преступников первой мировой войны. Через четыре года он впервые встретился с Гитлером и с тех пор стал в фашистской иерархии персоной № 2, а хапугой и грабителем № 1. На скамье подсудимых он занял, за отсутствием Гитлера, первое место, и даже это льстило его чудовищной спеси.
Это человекообразное - Рудольф Гесс, партийный заместитель «фюрера», служил с Гитлером в одном полку в годы первой мировой войны. В 20-х годах случай снова свёл их - они сидели в одной тюремной камере. Там, на нарах, Рудольф стенографировал под диктовку Адольфа книгу, ставшую библией нацизма, - «Майн кампф». Под ту же диктовку Гесс впоследствии составил и подписал пресловутые нюрнбергские расовые законы - квинтэссенцию мракобесия. Перед нападением фашистской Германии на СССР Гесс, по поручению гитлеров-
ской верхушки, совершил свой «самовольный» полёт в Англию с целью заручиться поддержкой английской реакционной клики.
Сия облезлая гиена - некогда блестящий фат и элегантный дипломат Иоахим фон Риббентроп, бывший рейхсминистр иностранных дел, по основной профессии - торговец шампанским. Завоевал благосклонность Гитлера своим незаурядным мастерством международной интриги, провокации и шантажа, за что и удостоен был почётного разбойничьего звания - обергруппенфюрера СС.

Один из самых омерзительных гестаповских стервятников - Эрнст Кальтенбруннер, заместитель обер-палача Гиммлера и начальник СД (службы безопасности) - так называемого «гестапо в гестапо». Организатор самых страшных лагерей смерти - Маутхаузена, Бухенвальда, Освенцима, Треблинки...
Матёрый фашистский волк Вильгельм Кейтель. Не так давно, сверкая фельд-
маршальскими регалиями, он вместе с Гитлером позировал перед фотографами, принимая капитуляцию Франции. А в мае 1945 года в Карлсхорсте ему же пришлось, положив на стол фельдмаршальский жезл, подписать акт о полной и безоговорочной капитуляции Германии. Глубоко символично, что именно этот неизменный соавтор всех гитлеровских военных авантюр расписался в крахе фашистской стратегии.
Трусливый и злобный шакал - Альфред Розенберг, помощник Гитлера по части «идеологии» и «философии» нацизма, автор целого ряда «сочинений», проповедовавших «культ Вотана», «арийскую чистоту расы» и тому подобный человеконенавистнический бред, который он, к сожалению, имел возможность превращать в явь на посту рейхсминистра «по делам восточных оккупированных территорий».
Свирепая и ядовитая гадина - Ганс Франк, наместник и палач польского «генерал-губернаторства», уничтоживший миллионы поляков.
Пожалуй, нет надобности показывать других, сидящих на скамье подсудимых гитлеровских преступников - не менее подлых и кровавых фашистских зверей. Хочется только отметить, что на долю советских карикатуристов выпала редкая удача: они смогли зарисовать модели своих антифашистских карикатур с натуры. И сделали они это в Нюрнберге - том самом городе, который гитлеровцы провозгласили «священной столицей» нацизма и который стал в дни Нюрнбергского процесса местом для Суда народов и сурового возмездия преступникам.

Международный военный трибунал закончил свою работу в конце сентября 1946 года. Несмотря на изощрённую казуистику адвокатов фашизма, несмотря на бесстыдную ложь и трусливые увёртки обвиняемых, судьи - представители четырёх держав: Советского Союза, Соединённых Штатов, Великобритании и Франции - неопровержимо установили преступления против мира, человечности, морали и международного права, совершённые гитлеровскими разбойниками, и 12 из них приговорили к смертной казни.
С чувством глубокого удовлетворения встретили этот приговор все честные люди земли, увидевшие в нём не только беспощадную кару за совершённое фашистами, но и грозное предостережение всем будущим поджигателям войны, всем организаторам агрессии против свободолюбивых народов.
Такое предостережение было далеко не лишним.
Ведь хотя мир ещё только-только вздохнул после пережитой военной трагедии, хотя ещё лежали в бесчисленных руинах сожжённые города и не остыли адские печи Майданека и Освенцима, хотя ещё не зажили душевные и физические раны миллионов, и дети ещё не привыкли к мирному небу над головой, - а уже появились политические деятели, начавшие объединение сил реакции и контрреволюции, севшие за разработку планов новой антисоветской империалистической войны.

Двенадцатый час фашистских преступников.
С Новым [и последним для них) годом!
Гитлеровские агрессоры ещё сидели в Нюрнберге на скамье подсудимых, а мир уже снова огласился истерическими воплями о «коммунистической опасности», о «советской угрозе», о новом «крестовом походе» против СССР, об «отбрасывании» социализма.
С этими воинственными призывами выступил 5 марта 1946 года не кто иной, как сэр Уинстон Черчилль, наш старый знакомый ещё по «походу четырнадцати держав». Объявление холодной войны Советскому Союзу прозвучало из уст матёрого английского империалиста в американском городке Фултоне и символизировало своеобразную передачу антисоветской эстафеты в руки старшего вашингтонского партнёра, принявшего на себя отныне функции главного международного жандарма. Тогдашний президент США Трумэн, который привёз Черчилля в Фултон, был в восторге. Ещё бы!
Разжиревший на военных прибылях крупный американский бизнес неудержимо рвался в изуродованную войной Европу. Он рассчитывал, что долларовая подачка Старому свету не только позволит закабалить ослабевшие западноевропейские страны под флагом их «защиты от большевизма», но и обернётся огромными барышами. Непосредственным ис-
полнителем сего замысла явился государственный секретарь США генерал Джордж Маршалл, а план, названный его именем, стал синонимом бесцеремонной экономической экспансии и удушения национальной независимости стран, потянувшихся за американской «помощью».
Пройдёт почти двадцать лет, прежде чем, например, французская Марианна вырвется из цепких объятий дяди Сэма.
Экономический диктат США был подкреплён военно-политическим: со-
здан НАТО - Северо-атлантический пакт, агрессивное жало которого направлено против СССР и других социалистических стран. Вскоре появится ещё много всяческих блоков и пактов, нацеленных против социального прогресса, свободы и независимости народов.
Сменялись государственные секретари США - после Маршалла пришли Аче-сон, Джон Фостер Даллес и другие, но неизменным оставался империалистический курс США на обострение международной напряжённости. Особенно яростным (хотя и бесплодным) нападкам подвергается принцип единогласия постоянных членов Совета Безопасности, так называемое «право вето».
Пугают слабонервных...
Шумовой концерт англо-американских шантажистов.
Долларовым строем...
Дорожка некоторых европейских политиков.
На поверхности и в глубине...
Антисоветское шило в «оборонительном» мешке.

Форрестол - фигура до некоторой степени трагикомическая. Будучи министром обороны США, он усердно раздувал военный психоз. Но до того перестарался, что сам угодил в психиатрическую лечебницу. Однажды, услышав с улицы сирену пожарной команды, Форрестол потерял всякое душевное равновесие и с криком: «Русские танки
идут!» - выпрыгнул из окна многоэтажного здания. Видимо, в данном случае сыграло роковую роль отсутствие смирительной рубашки.
Не напоминает ли это о полезности для поджигателей войны смирительной рубахи и, так сказать, в более широком масштабе?
Проводя свою агрессивную политику, американский империализм делал глав-
ную ставку на монопольное обладание атомной бомбой. Глашатаи агрессии надрывно кричали о своём атомном могуществе, отождествляя его с международным беззаконием и произволом.
В один прекрасный день (можно сказать более точно - 25 сентября 1949 года) американский атомный шантаж лопнул как мыльный пузырь: ТАСС сообщил, что Советский Союз обладает атомным оружием, которое отныне охраняет завоевания Октября, интересы всеобщего мира, демократии и социализма.
Вместе с тем Советская страна развёртывает широкую, всемирную кампанию за сохранение и упрочение мира. Миллионы людей всей земли присоединяют свои подписи к Стокгольмскому воззванию сторонников мира.
Форресте л. - Кто следующий, господа!
Так держать!
Лепнувшии шантаж.
- Где-то я уже видел эти подписи.
- По-моему, на рейхстаге...
В году 1950 жертвой империалистической интервенции становится корейский народ. Три года подряд под прикрытием голубого флага ООН американские агрессоры будут пытаться поработить этот народ, уничтожить Корейскую Народно-Демократическую Республику. Три года подряд будут полыхать корейские жилища, сжигаемые напалмом, будет литься людская кровь. И одновременно с трибуны ООН будут литься медоточивые речи вашингтонских дипломатов и раздаваться тявканье тайваньской марионетки.
Видимо, не всем идут впрок уроки истории...
В самом деле: будто не было Гитлера и фашистской интервенции в Испании, Мюнхена и Пирл-Харбора, Майда-нека и Нюрнберга! Американский империализм снова подкармливает германских милитаристов, он снова пестует, ремонтирует и штопает увешанных Железными крестами генералов вермахта, натаскивая их против Страны Советов.
Короткая же память у обитателей Белого дома и Пентагона...
Неудивительно, что в Бонне открыто заговорили реваншистским языком. На авансцене международной политики разглагольствует «канцлер холодной войны» Конрад Аденауэр. По общим рельсам движутся объединённые лозунгом антикоммунизма разношёрстные враги мира и социализма - пентагоновские генералы-атомщики, «бешеные» конгрессмены, недобитые гитлеровцы, западногерманские реваншисты, всевозможная контрреволюционная нечисть.
Привидения, которые возвращаются...

В канун Первомая 1960 года советские ракетчики сбили с первого выстрела в районе Свердловска американский самолёт-шпион У-2, пилотируемый лётчиком Пауэрсом. Вашингтонские организаторы этого провокационного полёта предстали перед всем миром как виновники опаснейшей авантюры, а открытый процесс над Пауэрсом отнюдь не способствовал поднятию престижа США.
Перед нами обзор событий за неделю, типичный для определённого периода в жизни вашингтонского Белого дома. Как обычно, неспокойно в различных районах мира и, как обычно, очень спокойно на лужайках президентской резиденции. Дуайт Эйзенхауэр занят своим основным делом - игрой в гольф. Эта невинная страстишка престарелого президента подчас дорого обходится американскому народу.
Авантюризм и безрассудство американских заправил вновь бросают мир
на грань войны. На этот раз самой горячей точкой планеты становится бассейн Карибского моря. Объект агрессии - свободная Куба. Однако десант контрреволюционеров, заброшенных из США, нашёл себе могилу в «заливе свиней» - Кочинос возле Плайя-Хирон.
Не раз и не два предлагал Советский Союз перейти от разговоров к конкретным конструктивным мерам по разоружению, которых с нетерпением ждут народы, несущие тяготы военных бюджетов. Но это никак не устраивает империалистов и фабрикантов оружия. Они пускают в ход всевозможные отговорки, всячески спекулируют вопросом о контроле, а больше всего любят пересказывать «сказку про белого бычка». В исполнении буржуазной дипломатии это произведение народного фольклора давно уже превзошло по продолжительности классические «Сказки 1001 ночи».
Попали в переплёт.
Пентабоннский торпедо-провокационный аппарат.
По совещанию в верхах, по международному сотрудничеству и дружбе - пли!
Международные игры
- Смотри, дядя Сэм, как высоко поднялся наш престиж!
Дядя Сэм. - Боюсь, парни, что вы смотрите на него вверх ногами.
Куба на страже.
Узелки на память...
Сказка про белого бычка
«Милого» узнают по походке.
Западные предложения (с фокусами).
Советское предложение (без фокусов).

Этот рисунок был сделан в Пном-Пене, столице Камбоджи. Тема его продиктована атмосферой независимой политики мира и нейтралитета, которой придерживается кхмерское государство. Древняя Камбоджа продолжает оставаться объектом угроз и шантажа со стороны США. Но... видит око, да зуб неймёт.
Последовательная и твёрдая внешняя политика Советского Союза отстояла мир между народами, не допустила перерастания холодной войны в горячую. Но империализм не намерен расставаться со своими хищными замыслами, ему невыгодно смягчение международной напряжённости. То тут, то там возникают на земном шаре очаги вооружённых конфликтов, диверсии, кровавые заговоры и военные перевороты, совершённые в интересах колонизаторов и монополий. Плетутся сети интриг против молодых, недавно завоевавших независимость государств Африки, ни на минуту не прекращается зловещая деятельность империалистической агентуры в странах Азии.
В центре Европы генералы бундесвера мечтают о ядерном оружии, всеми возможными методами и средствами пробиваются к овладению им, используя для этого своё участие в НАТО. Появляются и исчезают с политической сцены конкретные представители реваншистских
тенденций. Перед нами промелькнули Шпейдель и Эрхард, Хойзингер и Зее-бом, разные другие боннские политиканы и генералы. Имена разные, но сущность остаётся неизменной - это неприкрытое потворство неонацистам, покровительство вчерашним военным преступникам, упорное нежелание считаться с существованием всё более крепнущего миролюбивого государства немецких рабочих и крестьян - Германской Демократической Республики, наглые претензии на Западный Берлин, провокационные требования границ 1937 года и допуска к атомному оружию. И всё это - «в рамках НАТО».
Да, именно «в рамках НАТО» американский империализм делает всё, чтобы возродить немецкий милитаризм и использовать его в качестве ударной силы против стран социализма, и прежде всего против СССР.
И в этой чреватой опасностью для мира ситуации британский лев снова фигурирует в уже привычной для него подчинённой роли. Жалкое зрелище: на львиный хвост бесцеремонно наступает не только нога «старшего американского партнёра» и сапог бундесверовского солдата, но и каблук «верноподданного» британской короны, южнородезийского расиста Яна Смита.
Хищные лапы «свободного мира».
Колонизаторы, вон из Африки!
Боннский звонарь.
Двадцать лет спустя
Задание выполнено, мой фюрер!
Готовы нажать кнопку...
Ядерный тет-а-тет.
Бундесверовские генералы теряют голову.
«Интеграция» Латинской Америки по плану Пентагона.
Современные средства для старой архитектуры.
Бешены е. - Что он, взбесился, что ли!!
Вооружение и бизнес. Ораторы в сенате США.
Вторая половина XX века отзовётся в истории болью кровоточащей раны Вьетнама. Вооружённый до зубов, озверевший от неудач империализм янки не в состоянии сломить героическое сопротивление небольшого свободолюбивого народа. Тысячи американских самолётов и американских солдат приносятся в жертву безумной «эскалации» Пентагона, тщетно пытающегося найти выход из тупика затеянной им агрессивной авантюры на вьетнамской земле. Не дают облегчения и бесконечные перетасовки и «реорганизации» сайгонской марионе-
точней клики. К каким бы варварским методам ведения войны ни прибегали американские агрессоры, как бы ни расширяли они свою кровавую «эскалацию», - преступная интервенция во Вьетнаме обречена на бесславный провал.
Не способствуют хорошему настроению Вашингтона и неприятности в НАТО. Позиция Франции, деликатно выпроводившей со своей территории штаб-квартиру Северо-атлантического блока, говорит о серьёзном кризисе этой агрессивной организации.
«Свобода», которую они хотели бы навязать миру...
Американские «кочки опоры» в Южном Вьетнаме.
В Сайгоне продолжаются кон сультации по вопросу о реор ганизации правительства.
Со ступеньки на ступеньку (вашингтонский «эскалатор» во Вьетнаме].
Манильское совещание на мом высоком уровне.
«Проводы» засидевшегося гостя.
Птицы, о которых не было речи на конгрессе птицеводов.
Кружится над Вьетнамом пентагонский СТЕРВЯТНИК.
Ревёт реваншистский ГЛУХАРЬ.
Шумит ГУСЬ лапчатый, достойный преемник Маккарти - сенатор Пуп.
Мокрой КУРИЦЕЙ держится британский лев перед расистским ИНДЮКОМ Смитом.
Безумный, безумный, безумный, свободный мир...
Картинка на память.
Слева воспроизводится рисунок, опубликованный в «Известиях» в 1941 году.
Наш исторический обзор подходит к концу.
Вдохновляемый светом ленинских идей, в сознании своей несокрушимой силы, полный неиссякаемой творческой энергии пришёл к пятидесятилетию Великого Октября многонациональный советский народ, народ-герой, народ-труженик.
И пусть те, которые со своей стороны могут «отметить» пятидесятилетие ярост-
ных и безуспешных попыток уничтожить или хотя бы ослабить Советское государство, пусть они ещё раз задумаются над незавидной участью всех, кто в разное время и на разных этапах нашей истории подымал руку на Власть Советов.
И пусть незадачливых, многократно битых и позорно канувших в Лету врагов и злопыхателей советского народа в последний раз помянут презрительной насмешкой собранные здесь карикатуры.
не не приходилось встречать человека, равнодушного к сатирической графике - карикатуре, шаржу, юмористическому рисунку. Напечатанная ли в газете, приклеенная ли на стенде - карикатура всегда и всюду привлекает внимание. Можно пропустить ту или иную заметку, статью, даже фотоснимок, но не заметить карикатуру невозможно.
И не только потому, что сатирический рисунок среди текста сам по себе является притягательным для глаза изобразительным пятном. Карикатура (я имею в виду прежде всего публицистическую карикатуру) во все времена и эпохи вызывала повышенный интерес как своеобразный, причудливый и острый вид искусства, несущий в своей весёлой и озорной форме гражданственный, целенаправленный смысл.
Колыбелью советской политической карикатуры была ленинская «Правда». А вслед за ней «Известия» и другие советские газеты сделали сатирический рисунок таким же неотъемлемым и обязательным элементом газетной полосы, как передовица или фельетон. И неудивительно: по самой своей природе карикатура органически связана с печатью, с журналистикой, будучи наиболее мобильным, оперативным жанром изобразительного искусства, способным немедленно, сейчас же откликнуться на события, способным шагать в ногу со злобой дня.
Нет большей радости и гордости для художника, чем ощущение тесной связи его творчества с жизнью общества. Вот почему политический карикатурист испытывает глубокое внутреннее удовлетворение, имея счастливую возможность выразить чувства и мысли народа сразу же, не откладывая, по горячим следам событий.
Пока ещё придут в движение станковая живопись, графика и даже печатный плакат, а газетный рисунок уже несёт по всей стране выраженную художником эмоцию многих миллионов людей - их насмешку или презрение, возмущение или радость.
Не зря газетную карикатуру сравнивают с боевой разведкой, с лихой кавалерией искусства, всегда готовой к действию, первой вступающей в соприкосновение с последними событиями.
Эти ценные свойства злободневной карикатуры диктуют, однако, художнику-газетчику и особые, подчас очень трудные, условия работы, весьма далёкие от тех, какие существуют, скажем, в сатирическом журнале.
Как делается журнальная карикатура? Тема рисунка, как правило, рождается на специальных редакционных совещаниях («тёмных») в довольно горячей атмосфере то серьёзных, то весёлых споров и препирательств. Сатирические темы и
сюжеты предлагаются самими художниками или понаторевшими в этом деле сатириками-л итераторами, именуемыми «темистами», каждая тема подвергается коллективному обсуждению, после чего принимается или отвергается. Во многих случаях предложенная тема дополняется в процессе обсуждения новыми деталями, дорабатывается, или, как говорят, «добивается». Бывает, что тема никак не удаётся. Тогда к ней возвращаются на следующем совещании, снова «добивают» и «дотягивают», пока общими усилиями не находят приемлемое решение.
После того как тема утверждена, наступает следующий этап: тема поступает в руки одного из художников журнала, выразившего желание над ней работать.
Через несколько дней готовый рисунок представляется на суд редакционной коллегии, рассматривающей работы художников совместно со всем коллективом журнала. Высказываются различные мнения, пожелания, советы. Карикатура более или менее восторженно принимается или же возвращается автору для переделок и исправлений. Бывает, конечно, и явный брак.
Рисунок, благополучно прошедший через все эти творческие испытания, идёт в производство и дней через десять появляется в свет на страницах журнала.
Аполлон, бог искусств. Артемида, богиня охоты. Гермес, бог-посланец.
Кстати, о модах
Мода, демонстрируемая в Ньюарке, Мода, демонстрируемая Мода, утвердившаяся в Бонне, Мюнхене
Детройте и других городах США. в Греции. и других городах ФРГ.
Музыкальный ключ афинской хунты
НАТОвский эскалатор.
Неонацистский поход на Бонн... семью замками.
Взаимное влечение Бонна и Лондона.
Таким образом, от возникновения темы до опубликования карикатуры проходит по меньшей мере недели две-три.
Совсем другой характер носит работа над карикатурой для газеты. Здесь твор-ческо-производственный процесс исчисляется не днями и неделями, а часами и минутами. Никаких заседаний, обсуждений и советов нет и в помине. Карикатурист-газетчик - сам себе и «темист», и консультант. Срочно нужен рисунок в текущий номер, и теперь всё зависит от умения художника быстро и самостоятельно ориентироваться в политической ситуации, правильно выбрать тему, найти для неё интересную сюжетную трактовку, смешное и доходчивое сатирическое решение.
Художник рисует, поглядывая на часы: ведь в точно установленный срок газетная полоса подписывается к печати, а нужно ещё учесть время, необходимое для изготовления клише. Нередко приходится заканчивать работу в лихорадочной спешке, в присутствии курьера, присланного за карикатурой. Приходится рисовать и в самой редакции, когда перед глазами лежит телетайпная лента с последней информацией или ещё влажный типографский оттиск телеграммы, рядом с которой должна стоять на полосе карикатура.
Как правило, художник газеты действует, говоря шахматным языком, в условиях острого цейтнота, когда необходимы только самые точные и правильные решения, а ошибки уже непоправимы.
И бывает, что с превеликим огорчением и досадой карикатурист рассматривает свою работу в вышедшем номере газеты, если ему слишком поздно пришла в голову та или другая удачная деталь, если он не успел исправить ту или иную незамеченную вовремя погрешность. В такой момент он не без зависти думает о своих коллегах-графиках, работающих над станковым рисунком или книжной иллюстрацией, над которыми можно трудиться неторопливо, спокойно, исподволь, давая своей работе «отлежаться», чтобы через какое-то время взглянуть на неё свежим глазом, посоветоваться с друзьями, увидеть недостатки, исправить, улучшить, «дотянуть», «добить»...
Но об этом, увы, можно только мечтать. Темпы и специфика публицистической сатиры не позволяют (и слава богу!) работать с «прохладцей», с академической медлительностью.
...Звонок из редакции: в номер нужен рисунок. Взгляд на часы. В распоряжении художника примерно полтора часа. Это неплохо. На рабочий стол ложится чистый лист бумаги, а в голове начинает складываться сюжетное решение карикатуры и примерная композиция рисунка.
Первые штрихи карандашом.
- Что, если сделать так... Гм... Нет, попробуем переставить фигуры. А что, если... Ага, так, пожалуй, интереснее. Стоп. Это неплохая идея. Нет, не годится. А вот тут что-то есть. Ну-ка...
Из хаоса линий возникает черновик карикатуры. Теперь карандаш заштриховывает оборотную сторону бумаги, основные контуры черновика переводятся на другой, чистый лист, рисунок уточняется, обрастает дополнительными де-
талями, лишнее убирается, карандаш заменяется тонкой кисточкой, и начинается обводка тушью.
Тем временем часы продолжают неумолимо тикать, а стрелки вращаться по циферблату, и снова раздаётся звонок из редакции:
- Голубчик! Что же вы?!
- Да, да! Заканчиваю. Посылайте.
И в тот момент, когда редакционный курьер звонит в дверь, резинка счищает с карикатуры последние следы карандаша и рисунок вкладывается в конверт. Ещё раз рассмотреть его уже не позволяет время...