Ссыльный набатный колокол. Угличский колокол, сосланный в сибирь - блог архангела

Город Углич на юго-западе Ярославской области стоит на крутом берегу Волги. Здесь река делает резкий поворот и получается острый угол, отсюда и название города. Углич – один из самых древних городов России. Он основан в 937 г. В 14 в. здесь построили деревянный кремль. Это был пограничный укреплённый город московского княжества. С Угличем связана трагическая история гибели наследника русского престола – царевича Дмитрия, младшего сына Ивана Грозного.

15 мая 1591 г. тревожно зазвонил набатный колокол Углича. Народ сбежался со всех сторон, думая, что пожар. Но, узнав о смерти восьмилетнего царевича, жители города жестоко расправились с убийцами. Борис Годунов приказал наказать всех участников этого самосуда, даже колокол, оповестивший о гибели царевича. По обычаю того времени осуждённых клеймили. Колокол сняли, отрубили ему ухо, на котором он висел и язык и принародно на площади наказали двенадцатью ударами плетей. Затем отправили в ссылку вместе с угличанами. Целый год под конвоем стражников тянули осуждённые набатный колокол в сибирский город Тобольск.

В 1677 г. во время сильного тобольского пожара углический колокол расплавился. Через несколько лет в память о ссыльном колоколе в Тобольске отлили новый, похожий на прежний.

Со временем убийство царевича стало доказанным фактом и угличане подали прошение императору о возвращении в город незаслуженно наказанного колокола. Но только в конце 19 в. его копия была возвращена в Углич. Сейчас колокол висит в историческом музее углического кремля. Вся территория кремля представляет собой уникальный архитектурный памятник. Деревянные стены не сохранились, но каменные здания поражают своей древностью. Палаты удельных князей построены из красного кирпича в 15 в. Здесь и жил маленький царевич Дмитрий. На месте его гибели была возведена церковь, которая стоит до сих пор.

В главном храме Углича – Спасо-Преображенском соборе находится деревянный резной иконостас с иконами 15-16 вв. В городе сохранились 3 старинных действующих монастыря, многочисленные церкви, открыто 11 музеев. Весь город – это памятник истории и культуры России, один из самых колоритных старорусских городов Золотого кольца.

Всем, кто приезжает в старинный русский город Углич, обязательно покажут, как особую достопримечательность, "ссыльный" колокол. Это тот самый колокол, в который 15-го мая 1591 года, в час после обеденного сна, соборный сторож Максим Кузнецов и священник Федот, усмотрев убийство благоверного царевича Димитрия, "стали зычно и необычно звонить и народ в город сзывать, и на тот тогда горько несчастный глас граждан множество сошлося, и убийц Борисовых изымаша, и камением побиша".

Н.М. Карамзин в своей "Истории государства Российского", ссылаясь на сибирские летописи, также рассказывает историю колокола соборной церкви Спаса в Угличе. Смерть царевича Димитрия вызвала стихийные волнения в Угличе, сопровождавшиеся самосудом над предполагаемыми убийцами.

"Через минуту весь город представил зрелище мятежа неизъяснимого. Пономарь соборной церкви Спаса ударил в набат, и все улицы наполнились людьми встревоженными, изумленными. Бежали на звук колокола, смотрели дыма, пламени, думая, что горит дворец, увидели царевича мертвого на земле. Подле него лежали мать и кормилица без памяти, но имена злодеев были уже произнесены ими". Последовавшая карательная акция Годунова была жестокой: двести человек казнены, тысячи высланы в Сибирь. Судьбу ссыльных разделил и колокол. "За донос" его высекли двенадцатью ударами кнута и с вырванным языком отправили в Сибирь, в город Тобольск. Причем есть свидетельства, что ссыльные угличане почти год волокли колокол на себе в ссылку. Н.М. Карамзин так пишет об этом: "В Тобольске между колоколами церкви всемилостивейшего Спаса показывают набатный Углицкий, коего звук известил тамошних граждан об убиении царевича, и который вместе с ними был сослан Годуновым в Сибирь, если верить преданию".

Продолжение истории ссыльного колокола заслуживает того, чтобы о ней рассказать. В 1677 году, во время большого пожара в Тобольске колокол этот расплавился. В XVIII веке был отлит новый колокол, равный по весу, но несколько отличавшийся от прежнего, хотя и считался "угличским".

Жители Углича, в свою очередь, не забыли о колоколе. В 1849 году 40 человек из Углича подали министру внутренних дел просьбу об исходатайствовании им разрешения для возвращения из Тобольска на их счет этого колокола. После многомесячной бюрократической переписки был получен отказ. Но в 1882 году отправились в Тобольск новые искатели колокола. И обнаружили, что ссыльный угличский колокол по-прежнему находится там. На нем высечена следующая надпись: "Сей колокол, в который били в набат при убиении благовернаго царевича Димитрия, в 1593 году прислан из города Углича в Сибирь, в ссылку, в град Тобольск, к церкви всемилостивого Спаса, что на Торгу, а потом на Софийской колокольне был набатный".

В конце концов жители Углича смогли добиться своего - колокол вернули из ссылки на родину. Произошло это в самом конце XIX века.

Из книги:
Добрынин В. Ссыльный колокол // Колокольный звон. Когда ты принесешь благую весть Руси? / Ред. и сост. В.И. Десятерик. М., 1999. С. 75-79.

составитель материала - Юлия Москвичева

Тобольск. Город, куда сослали набатный колокол из Углича. May 3rd, 2017

Довелось мне давеча побывать в Сибири, а если быть точнее, в городе Тобольск - самом северном городе Тюменской области. Не удивлюсь, если кто-то сейчас полез в google maps , чтоб найти это место на карте. А кто-то вспомнил снимок Тобольского кремля, сделанный Дмитрием Медведевым , который позже был продан на аукционе за 51 млн. рублей!

У всех Тобольск начинается по разному, у меня он начался в аэропорту Тюмени, где меня ждал водитель, и два казахских актёра с карманами набитыми марихуаной "чуйской степью". В такой чудной компании мне предстояло проехать 250 вёрст до Тобольска. Актёры после "степи" были не многословны, хотя какое то время бодрились, а водитель был говорлив. Однако, на все мои вопросы относительно Тобольска, он сыпался, как студент на экзамене. В итоге, из достопримечательностей, водитель мне порекомендовал только кремль, и кладбище, где захоронены жёны декабристов и семья Менделеева.

> Фрагмент тобольского кремля, и деревянные декорации для съёмок фильма "Тобол" <

Выйдя из машины с небольшим багажом знаний относительно интересных мест Тобольска, утром следующего дня я отправился изучать город по старой схеме - куда глаза глядят. А с учётом того, что поселили меня напротив тобольского кремля, не трудно догадаться с чего началось моё знакомство с городом.

Итак, Тобольск - город, основанный в 1587 году как центр освоения Сибири, ныне небольшой городок с населением чуть меньше 100.000 человек. 10.000 из которых, со слов местных таксистов, это китайцы и турки, которые трудятся на нефтехимических заводах рядом с городом.

Приезжих местные мужики недолюбливают, ссылаясь на то что они отбирают их рабочие места, и разносят инфекцию, сношаясь с женщинами Тобольска. Вторая половина населения Тобольска, наоборот, утверждает, что приезжие работают ответственнее русских мужиков. Дескать, наш мужик после первой зарплаты уходит в запой, и напрягаться на производстве не желает...

Как и многие российские города, Тобольск очень контрастен. Каждый найдёт на улицах города красивые элементы архитектуры, и полную разруху с матрасами на газонах.

Условно, Тобольск делится на три части. Верхний город - всё что вокруг Кремля. Находится на вершине холма, на 90-метровой возвышенности.

Нижний город, он же "подгора" . На мой взгляд самая интересная часть Тобольска (не считая Кремля). Почему подгора думаю и так ясно - под горой.

И конечно спальные районы. Тут всё уныло и беспросветно. Однообразные блочные высотки, исписанные заборы, большие торговые центры. Не стань Тобольск Родиной Менделеева, дом на фотографии ниже был-бы очередным сером пятном на карте города.

Верхний город и Красная площадь Тобольского кремля - "обложка города". Отсутствие проводов у фонарных столбов, хороший асфальт, и все блага туристической инфраструктуры.

Жемчужина Сибири - Тобольский Кремль. И золотые купола Софийского собора, который является старейшим собором Сибири (заложен в начале 17-го века). А с учётом того, что город находится в окружении тайги и болот, можно представить, насколько диковинно в этих местах смотрелись белокаменные постройки столетия назад.

По соседству с кремлём возвышается водонапорная башня 1902 года постройки.

Напротив Кремля бывшее мужское духовное училище. Позже ПТУ. Ныне, судя по куполу, снова здание РПЦ.

Одна из центральных улиц города. Слева гостиница, справа гостиница, и как говаривают местные, номерной фонд почти всегда забит туристами. Зачастую заморскими.

Художественный музей. Открыт в 1887 году, на празднование 300-летия города.

Смотровая площадка кремля. Крепостные стены и башни - новодел. Из-за непосредственной близости к обрыву, большая часть аутентичных строений кремля была разрушена оползнями.

Вид со смотровой на нижний город. В окружении жилых кварталов высится сибирское барокко - церковь Захария и Елизаветы (1758-1776 гг). Здания нуждающиеся в реставрации обтянуты баннерами, что придаёт им декоративный вид.

Ещё один элемент архитектурного ансамбля кремля - Рентерея или Шведская палата (здание с серой крышей). Именуется Шведской палатой благодаря пленённым шведским солдатам и офицерам, которые участвовали в её строительстве. "Фундаментом" последней является мост типа виадука к которому ведёт Прямской ввоз - подъем на территорию кремля из подгоры, который тянется на гору по дну оврага.

Нижний этаж Рентереи.

Верхняя часть Прямского ввоза. Когда-то давно, по этому ввозу на территорию кремля шли купцы волоча за собой обозы товара.

Высота стен достигает почти 10-ти метров. Место очень атмосферное и тихое.

Нижняя часть ввоза заканчивается новодельной лестницей, которая ведёт в нижний город.

Улицы подгоры.

Магазин авто запчастей для УАЗ и ГАЗ.

Сибирское барокко.

Для сохранения аутентичного облика подгоры, новостройки в этой части города стараются строить в соответствующем стиле. Все домики не выше трёх этажей.

Ледовая переправа через Иртыш, и три полосы движения - левая полоса, правая, и выделенная полоса для грузового транспорта.

В данном случае полоса грузового транспорта перекрыта газелью, которая застряла в апрельских льдах.

Дом в котором последнии годы жизнь прожила царская семья.

Дом творчества.

Памятник деревянного зодчества.

Костел. И единственная автомобильная дорога ведущая в верхний город.

Нельзя не упомянуть и то, что с Тобольска начиналась знаменитая «сибирская ссылка». А первым ссыльным в Тобольск стал угличский колокол, поднявший народ на восстание после загадочной смерти царевича Дмитрия, младшего сына Ивана Грозного и единственного законного наследника царя Фёдора Иоанновича.

В Угличе 15 мая 1591 года в 12 часу субботнего дня сторож Спасского собора Максим Кузнецов и вдовый священник Федот по прозванию Огурец по приказу царицы Марии Нагой били в набат по случаю смерти царевича Дмитрия. Звон собрал на соборной площади горожан, начались волнения и самосуд над лицами, заподозренными в убийстве Дмитрия. Василий Шуйский, расследовавший происшествие в Угличе, казнил 200 угличан, а 60 семей 1 апреля 1592 года сослал в Сибирь (в основном, в Пелым). Набатный колокол, которому к тому времени, как говорится в летописях и преданиях, было уже лет триста, как подстрекателя к бунту сбросили со Спасской колокольни, вырвали ему язык, отрубили ухо, наказали принародно на площади 12 ударами плетей и «сослали» в Сибирь. Есть указания, что угличане почти год волокли его в ссылку на себе.

Печальную известность приобрела Тобольская каторжная тюрьма, через которую проследовали этапом Фёдор Достоевский, Владимир Короленко, и многие другие. Сейчас на территории тюрьмы музей, хостел в тюремной палате, и тюремные квесты - "побег из тюрьмы".

Памятник Ершову.

Обратная сторона идеального асфальта.

Погоревшие пластиковые контейнеры для мусоры.

Нижние уровни облицовки домов нещадно уничтожены шпаной ударами с ноги.

Вечный огонь.

За нами Москва.

Следствие по делу о гибели царевича Димитрия закончилось в 1591 году, как водилось в ту эпоху, пытками и казнями. Нагие (за исключением Марии, насильно постриженной в монахини) оказались в тюрьме.

Не поздоровилось и угличанам. Около двухсот человек были казнены, множество людей отправили в ссылку —в далекий сибирский город Пелым. Сибирь тогда только-только осваивалась, нормально жить там было практически невозможно. В принципе, народ был отправлен на страдания и преждевременную смерть.

Власти наказали даже большой угличский колокол , созывавший в тот день горожан на расправу. Ему урезали «ухо» (почему и прозвали «корноухим») и отправили в ту же сибирскую ссылку — правда, не в Пелым, а в .

В Тобольске воевода князь Лобанов-Ростовский распорядился запереть Ссыльный Угличский колокол в приказной избе и сделать на нем надпись:

«Первоссыльный неодушевленный с Углича».

«Заключение», впрочем, продлилось недолго: вскоре «корноухий» колокол сопричли к звоннице . А в 1677 году, во время большого тобольского пожара, когда сгорел и деревянный Софийский собор, колокол якобы расплавился — «раздался без остатка». Или почти расплавился.

Опять версии раздваиваются, как раздвоились в свое время толкования обстоятельств смерти царевича Димитрия.

Согласно одной из версий, в XVIII веке в Тобольске отлили «новый Углицкий колокол» — пользуясь иконописной терминологией, как бы «список» старого. Для «отличения его от прочих колоколов» митрополит Тобольский Павел (Конюскевич) приказал сделать на нем надпись следующего содержания:

«Сей колокол, в который били в набат при убиении благоверного царевича Димитрия 1591 году, прислан из города Углича в Сибирь в ссылку во град Тобольск к церкви всемилостивого Спаса, что на торгу, а потом на Софийской колокольне был часобитный, весу в нем 19 пуд. 20 ф.».

В 1890 году колокол выкупил у епархии Тобольский музей. К тому времени он помещался на небольшой, специально выстроенной для него звоннице и служил местной достопримечательностью.

Но угличане не забыли своего «неодушевленного первоссыльного». В 1849 году они подали прошение в министерство внутренних дел о возвращении набатного колокола, и Николай I постановил:

«просьбу сию удовлетворить» — «удостоверясь предварительно в справедливости существования означенного колокола в Тобольске».

Но специально созданная комиссия удостоверилась именно в том, что колокол «не тот». Прошение угличан осталось без чаемых ими последствий. Их убедили в том, что «первоссыльного» более не существует.

Тем не менее в самом конце XIX века угличский ссыльный колокол прибыл в Углич. А проведенные в 1980-е годы исследования его состава показали, что отлит он был, скорее всего, в XV веке. И, значит, все-таки—тот самый?

Наверное, в каждой семье есть хоть одна мрачная история, которую рассказывают под вечер гостям. Но я была уверена, что уж у нас-то ничего страшнее воспоминаний военных лет быть не может. Однако я ошибалась.

Родом мы из небольшой сибирской деревушки, в которой, судя по воспоминаниям бабушки, отродясь ничего особенного не происходило. Все жили там крепко. Председатель колхоза был мужиком толковым, и наследники у него оказались такие же: удержали все, что имели, даже приумножить смогли. Так что уезжать оттуда никто и не стремился. Разве что за невестой: вокруг же сплошная родня. Но возвращались все. За редким исключением. Моя бабушка Рина таким исключением и была. Поехала учиться в техникум, да так и осталась в городе. В прошлом году бабушка умерла, а перед смертью взяла с меня обещание навестить деревенскую родню. Чтобы ее правнук, мой сын, знал о своих корнях. Собирались мы целый год, но дальше уже откладывать было нельзя, поехали.

Приехали мы - и обомлели. Несмотря на бабушкины рассказы, я ожидала увидеть покосившиеся срубы и пьяных стариков, а вместо этого - домики-пряники вдоль хорошей дороги без единой колдобины! Приняли нас родственники с радостью. Вечер мы коротали за большим обеденным столом - ели оладьи с деревенской сметаной, пили чай со смородиновым листом и делились воспоминаниями. Сын сразу подружился с кузенами и прямо со следующего утра пропал. Прибегали мальчишки только перехватить чего-нибудь, а потом - словно испарялись. Но Арина, мать ребятишек (и одна из моих, соответственно, троюродных сестер), только махала рукой: здесь все свои, никто в обиду не даст. Муж сдружился со здешним главой семейства, моим двоюродным дядей. А я как-то все больше со второй его дочерью Ниной общалась. Она была младше Арины, как и я. В жизни Нине повезло меньше: она овдовела через год после свадьбы. С тех пор так и не встретила нужного человека. С Ниной мы и гуляли.

В тот раз пошли в лесок, уже возвращались с полными корзинками черники домой. Я все больше проникалась симпатией к этой деревушке, а сестра рассказывала мне что тут и как. И вдруг меня осенило: вот оно, мое место! Мысль вспыхнула в голове как молния:
- А что, - говорю, - не нужен вам тут бухгалтер со стажем?
- А есть на примете? - заинтересовалась Нина.
- Рядом идет, - отвечаю, а сама улыбаюсь.
- И жить тут готова? - со смешком спрашивает она. - Ты смотри: тут до благ цивилизации ехать и ехать. Даже электричество может вырубиться на несколько часов.

Но меня словно кто за язык дергал:
- Почему нет? - говорю я. - Квартиру продадим, тут отстроимся. Я и место приметила.
Останавливаюсь и достаю из кармана фотоаппарат, перелистываю снимки, ищу тот самый. Чем-то мне приглянулся холмик недалеко от околицы, поросший редкими березками и колючим кустарником, я его и сфотографировала. Нина глаза сощурила, присмотрелась, а потом потребовала:
- Удали сейчас же!
- Вот еще! - вспылила я.
Нина упрямо поджала губы, развернулась и пошла к деревне. А я так и осталась стоять, озадаченная таким поворотом.

Вечером Нина к ужину не вышла. Я мучилась. Гадала: может, у нее у с этим местом связано что-то. И, не выдержав, пошла к Антонине, матери Нины. Та посуду как раз после ужина мыла, я подвизалась помочь. Поговорили о том о сем, и тут я как бы невзначай:
- Знаю, что нехорошо за глаза о человеке... Но, по-моему, я Нину обидела, а чем - не знаю.
Антонина на меня удивленный взгляд перевела, расспросила, а потом убрала тарелки на полку и позвала меня за маленький столик у окна. Оказалось, что и в нашей семье есть своя страшная история столетней давности, которую мне Антонина и поведала.

Кличка Нескладеха прилипла к Митрофану лет в двенадцать, когда он вытянулся раньше всех, став похожим на жердь. Угловатая юношеская фигура и рост стесняли мальчишку. Он все больше чурался людей и подолгу сидел на пригорке возле старой мельницы, от которой и осталось-то всего остов да пара замшелых жерновов. Именно там можно было вечером наслаждаться переливчатым звоном колоколов, доносящимся с севера, где в далеком селении стояла большая церковь, куда больше местной, у которой и колокольни-то не было! Именно колокольный звон и гнал Митрофана на проклятое место.

«Проклятым» оно звалось потому, что кто бы ни взялся отстраивать меленку, все одно - мука отдавала горечью, а хозяева ссорились, иногда даже до смертей доходило. Но Нескладехе такая слава была только на руку: благодаря ей здесь он мог в одиночестве, развалившись на мягкой траве, слушать, как вдали мелодично переговариваются колокола. А когда настала пора решать, куда податься, Митрофан отправился на север. Хоть и без отцовского благословения. «Ничего ты там не найдешь - только чужих людей, - сказал Вит, сурово глянув на сына. - А от чужих добра не жди». Но Митрофан от своих намерений не отказался даже после десятка розог, выдвинутых отцом в качестве последнего довода.

Встал пораньше, завернул в тряпицу припрятанный матерью хлеб с луковицей, поклонился образам и отправился туда, куда добрые люди, по мнению Вита, сами никогда не пойдут. Да и то сказать, мало было желающих со ссыльными-то жить. Но Митрофана и это не пугало. Вела его за собой, словно по ниточке, страсть давняя - желание научиться заставлять колокола звонить так, чтобы у людей сердце отзывалось. Всегда его манила к себе песнь колокольная. Оттого и убегал он на проклятое место слушать, как к вечерне колокола призывают. А когда в праздники да на похороны брал слово старший колокол, сердце мальчишечье и вовсе заходилось от восторга. Много дней прошло с тех пор, как, чуть живой от усталости и голода, свалился Митрофан у ворот церкви в первый снег.

Зима ушла, народились и распустились новые листья, а затем и первые плоды появились. Вот тогда-то уступил Богдан, иерей местного прихода, просьбам мальчишки, безропотно бравшегося до этого даже за самую черную работу. Пообещал-таки научить звонарскому ремеслу. Знал теперь Митрофан, что за колоколами особый уход нужен. Что голос их меняется от погоды, а со временем «старится», становится неверным. Трудно работать со старыми колоколами: у каждого свой нрав, свои капризы. Пошел как-то Митрофан с иереем за старые бараки. Давно знал мальчишка, что ходит туда Богдан раз в неделю и надолго пропадает. Никогда с собой ничего у иерея не было. Только грузная связка ключей на поясе да изредка ветоши отрез. Митрофана иерей взял с собой впервые. Но даже на порог большого мрачного сруба ступать заказал.

Ох, не зря говорят, что любопытство губит! Не удержался мальчонка и бросил-таки в небольшое темное помещение робкий взгляд. И дух захватило! Даже и не заметил, как оказался на пороге. Богдан уже затеплил свечу, от нее зажег керосиновую лампу и только тут спохватился. Но было поздно: Митрофан перешагнул через порог, расширенными от удивления глазами глядя на тяжелые низкие полки. «Дядь Богдан, что это?» - прошептал мальчишка. «Ссыльные колокола», - со вздохом отозвался иерей. «Ссыльные?» - переспросил Митрофан, не отрывая взгляда от полок.

Богдан покачал головой: «Ох, не надо бы тебе тут быть-то», - он снова вздохнул, а потом поставил керосинку на почерневший от времени стол и тяжело опустился на табуретку. «Ну да ладно. Издревле на Руси к бунту призывали колокола. Потому-то, когда бунт подавляли, вместе со ссыльными в Сибирь отправлялся и колокол. Ему вырывали язык и клеймили, как настоящего преступника. Вот и весь сказ». Мальчик, забывшись, рванулся к одному колоколу, поднатужился, приподнял, и по бледным щекам покатились крупные слезы: как и сказал иерей, у колокола был вырван язык.

«Но как же...» - всхлипывая, пролепетал Митрофан, выпуская из рук так и не согревшийся от живого тепла металл. Колокол тяжело бухнулся на полку. Старое дерево не выдержало - треснуло. Колокол покатился на пол, и вдруг отрывисто и глухо, века спустя, зазвучал его голос. «Ссыльный колокол заговорил, - досадливо произнес иерей. - Добра не жди. Руки бы тебе оторвать за такое. Ну да авось никто не слышал». - «Я слышал, - тихо заговорил мальчик. - Он вот здесь... этот голос, - Митрофан сжал рясу на груди. - Зовет». - «Мятежную душу зовет ссыльный колокол, - иерей покачал головой. - Идем, мальчик».

Старшой смены, Семен Дворень, с болью смотрел на Митрофана, уже третий день молча раскачивающегося на кровати вперед-назад. «Говорил я тебе, не бери ты его с собой! Говорил?!» Иерей кивнул. «Да чего уж теперь...» - «Надо было сразу меня звать, - Дворень с укоризной посмотрел на Богдана. - Такие звонари рождаются не каждый день. - Те, которые чуют душу колокола и слышат его голос, даже если он смолк века назад. Что он за колокол-то услышал?» - «Стрелецкий», - Богдан закрыл лицо ладонями, и его плечи вздрогнули.

«Ну-ну», - Семен подошел к шкафу, по-хозяйски отворил дверцы и достал стеклянную бутыль с мутной жидкостью. Налив в две деревянных стопки, он, с силой отняв руки от заплаканного лица иерея, заставил взять одну, а другую поставил на стол. Богдан, судорожно вздохнув, опрокинул содержимое стопки в рот. Пока иерей приходил в себя, Дворень скрутил Митрофана одной рукой, второй-таки просунул между сжатыми челюстями черенок деревянной ложки. «Лей!» - рявкнул он на иерея. Богдан подошел к кровати и тоненькой струйкой влил самогон мальчику в рот. Тот закашлялся. На глаза навернулись слезы, и он тоненько захныкал. «Ну вот и хорошо, - кивнул Дворень. - И то хорошо, что Соловецкий не услышал. Сотня душ неприкаянных. Как-то его ангел отвел...»

За окном быстро темнело. Я сидела и слушала, как завороженная. Только никак не могла понять, зачем мне Антонина это рассказывает.
- А какое это ко мне имеет отношение? - озвучила я свое недоумение.
- Прямое, - словно очнувшись, ответила Антонина. - Митрофану этому мой муж приходится внучатым племянником. А место ты выбрала как раз то, где он колокольный звон слушал.
- А правда это все? Ну, про колокола, - почему-то тема меня заинтересовала не на шутку.
- Про ссылку-то? Конечно, правда, - кивнула Антонина. - Существует даже поверье, что ссыльные колокола говорят голосом неучтенных душ.
- Что значит “неучтенных”? - тут же спросила я.

О которых кроме убийц никто не знает, - ответила Антонина. - Считается, что слушать ссыльные колокола нельзя. Они забирают жизни в откуп за неучтенные души. Вот и Митрофана прибрали. Иерей его обратно привез. Рассказал, что случилось. Но и месяца не прошло, как Митрофан кончил свою жизнь на том самом месте, которое тебе так понравилось. Говорят, жернова все в крови были, словно он о них головой бился. Там его и похоронили. Раньше-то на пригорке крест стоял, но подгнил, рухнул, а нового так и не поставили.
Не по себе мне стало. Вдруг припомнилось, что как-то холодно на том месте было, несмотря на теплый, даже жаркий день. Тогда-то я прохладе обрадовалась, а теперь, после теткиных слов, - задумалась. Разошлись мы: спать вроде как пора. А я достала из кармана фотоаппарат, снимок тот удалила и почувствовала такое облегчение, словно груз тяжелый с плеч свалился.

В деревню мы, конечно, не переехали, но с родственниками отношения поддерживаем. А церковные колокола я с тех пор спокойно слушать не могу. Каждый раз ту историю вспоминаю.

Лариса ШУРЫГИНА, 35 лет