Людмила зыкина - биография, информация, личная жизнь. Людмила Зыкина: кого любила легендарная певица Творчество людмилы зыкиной

Народная артистка СССР (1973)
Народная артистка Азербайджанской ССР (1973)
Народная артистка Удмуртской АССР (1974)
Народная артистка Узбекской ССР (1980)
Народная артистка Республики Марий Эл (1997)
Заслуженная артистка Бурятской АССР
Кавалер ордена «Знак Почёта» (1967)
Кавалер ордена Ленина (8 июня 1979)
Герой Социалистического Труда (Указ Президиума Верховного Совета СССР от 4 сентября 1987)
Кавалер ордена «За заслуги перед Отечеством» III степени (25 марта 1997) - за заслуги перед государством и большой личный вклад в развитие отечественного музыкального искусства;
Кавалер ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени (10 июня 1999) - за выдающиеся заслуги в области культуры и большой вклад в развитие народного песенного творчества;
Кавалер ордена Святого Андрея Первозванного (12 июня 2004) - за выдающийся вклад в развитие отечественной культуры и музыкального искусства;
Кавалер ордена «За заслуги перед Отечеством» I степени (10 июня 2009) - за выдающийся вклад в развитие отечественной музыкальной культуры и многолетнюю творческую и общественную деятельность;
Награждена медалью «50 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» (1995)
Награждена медалью «В память 850-летия Москвы» (1997)
Награждена медалью «Ветеран труда»
Лауреат VI фестиваля молодёжи и студентов в Москве (1957)
Победительница Всероссийского конкурса артистов эстрады (1960)
Лауреат Ленинской премии (1970)
Лауреат Государственной премии РСФСР имени М.И.Глинки (1987)
Лауреат премии Святых равноапостольных Кирилла и Мефодия (1998)
Лауреат премии «Овация» (1999, 2004)
Награждена почётной грамотой Правительства Российской Федерации (1999, за большой личный вклад в развитие отечественной музыкальной культуры и многолетний творческий труд)

«Песня, созданная народом, - это бесценное наше богатство. Она будит в нас чувства гордости, любви к Родине. В ней - душа народа, жизнь народа во всем многообразии. Что может быть прекраснее раздольной русской мелодии, родившейся на великой земле, у великого народа». Людмила Зыкина.

«Я ни разу не вышла на сцену, не помолившись Господу Богу, а если вдруг забуду, то потом, когда пою, у меня возникает ощущение, что голос звучит плохо из-за того, что я не попросила благословения у Всевышнего». Людмила Зыкина.

Людмила Зыкина родилась 10 июня 1929 года в подмосковном селе Черемушки, ставшем теперь районом Москвы. Ее отец Георгий Петрович Зыкин был рабочим на хлебозаводе, а мама Екатерина Васильевна Зыкина работала санитарка.

Мама Зыкиной долгое время скрывала от дочери информацию о том, что их семья скрывалась от преследований. Зыкиных три раза раскулачивали. Четыре дяди Зыкиной по материнской линии были расстреляны. Оставшиеся родственники сбежали из деревни, оказались в Москве – и только поэтому уцелели. О своих родителях Зыкина позже вспоминала: «Я любила свою маму. Она была из большой крестьянской семьи, всю жизнь работала в больнице санитаркой. Очень любила мужа, моего отца, и прощала ему многое. А он погуливал. И когда ей об этом рассказывали, она отвечала: «Вы что, мне завидуете? Его хватает на всех, а больше всего на меня». Отец это ценил. Он берег семью и заботился о нас». Семья Зыкиных жила, не имея достаточных средств. Одеваться Людмиле хотелось красиво, а денег на наряды не было. Отец как-то сказал дочери: «Зарабатывай сама». И Люся совершила поступок, которого позже очень стыдилась. Она тайком брала у отца деньги, пока не накопила нужную сумму и не купила новые туфли. Отец позже все узнал и простил дочку.

О своем детстве Людмила Зыкина в автобиографической книге «На перекрестках встреч» рассказывала: «Мои певческие «университеты» начались в работящей, уважающей любой труд семье. И с первых шагов, с первых звуков, с первых осознанных слов я полюбила песню. Бабушка моя была из рязанского песенного села, знала сотни припевок, частушек, свадебных, хороводных песен, заплачек и шутовин. Мама тоже любила и умела петь. И отца моего они в дом приняли по главному для них принципу - он понимал пение и пел сам, пел всегда - когда грустно и когда радостно. Бывало, соберутся у нас в доме соседи - без повода даже, не по праздничным дням, а просто так - и говорят: давайте, Зыкины, петь. И как же пели, какими соловьями разливались! Бабушка замолчит, вступит мама, отец ей вторит. Потом и я подпевать начала. И старшие мои, все мастера пения, останавливались, чтобы послушать девчонку - уважали песню. Не было у нас такого в доме, чтобы поющего перебили, не дослушали, помешали ему вылить в песне всего себя. У нас поющий всегда считался исповедующимся, что ли, открывающим себя людям. И это доверие никак нельзя было оскорбить».

Зыкина с детства участвовала в самодеятельности, играла на баяне и гитаре, ее сольный дебют состоялся в шесть лет. В Доме пионеров она спела романс «Белой акации гроздья душистые». Правда, по собственному признанию, становиться певицей она не собиралась: «Мечтала о самолетах, очень хотела пойти в летчицы. Даже с парашютной вышки прыгала. Я вообще росла отчаянная. На мотоцикле гоняла, футбол любила, волейбол».

О своей любви к пению Людмила Зыкина также рассказывала: «Бабушка и мама привили мне любовь к пению на природе, без аккомпанемента, как бы «про себя», негромко. Однажды на рассвете в летнем лесу под Москвой я пела очень тихо... А вечером девушки, работавшие на ближнем поле, сказали мне, что слыхали каждую нотку. Лесок-то был березовый! Когда возле берез поешь чуть ли не шепотом, голос кажется звонким».

До начала Великой Отечественной войны Людмила Зыкина училась в школе рабочей молодежи. Когда началась Великая Отечественная война, Зыкиной было 12 лет. Вместе со взрослыми в 1941 году она дежурила по ночам на крышах домов - сбрасывала зажигательные бомбы, которыми фашисты бомбили столицу. Тогда же Людмила пошла работать на завод имени Орджоникидзе. Для чего приписала себе при трудоустройстве несколько лет. Позже она рассказывала: «Я пришла к маме и сказала ей, что я завтра выхожу на работу. Она спрашивает - на какую еще работу? Я объясняю, что - токарем на завод». На заводе Зыкина получила третий разряд и была удостоена почётного звания «Заслуженный орджоникидзовец». По вечерам после работы на заводе 12-летняя Людмила бежала в госпиталь и пела для раненых солдат. Однако продуктовый паек на заводе был скудный, а условия работы очень суровые. Когда однажды на побывку с фронта вернулся отец, он просто не узнал свою дочь - такой худой и изможденной она была. И он уговорил свою знакомую, директора булочной, взять Людмилу к себе на работу. Там Зыкина проработала чуть меньше месяца. Затем она устроилась на работу в пошивочную мастерскую в больнице имени Кащенко, благо любовь к шитью ей еще в детстве привили бабушка и мать. Также ей довелось поработать санитаркой в подмосковном военно-клиническом госпитале.

Не забывала Людмила и о творчестве. Едва выдавалась свободная минута, она спешила с подругами в клуб, выступала в художественной самодеятельности. Правда, любимым видом творчества Зыкиной в то время было отнюдь не пение, а танцы. Глядя на то, как лихо она отплясывает, подруги уверенно заявляли: «Быть тебе, Люся, плясуньей!». В фойе кинотеатра «Художественный» она перед фильмом танцевала чечетку. За вечер такой работы ей давали буханку хлеба.

Но судьба распорядилась по-своему. Из мемуаров Зыкиной: «Актеры, считала я тогда, - это особый, избранный народ, и внешне красивый, и обязательно одаренный, и все ими восхищаются». Однажды, гуляя по Москве, Люда Зыкина с подружками увидела объявление о наборе в хор имени Пятницкого. На предложение подруг ответила: «Если поступлю, покупаете мне шесть порций мороженого». Вот так, на спор, в 1946 году Людмила Зыкина прошла конкурс в знаменитый хор, ставший для нее прекрасной певческой школой. Владимир Захаров, руководитель хора, ее тогда спросил:

Ты где работаешь?

В швейной мастерской.

Переходи к нам.

А у вас разве есть пошивочная? Ведь надо ж голубую кровь, чтоб в артисты.

Комиссия рассмеялась.

Да речь не об этом. Петь в хоре будешь.

Подумаешь, артистка! Лучше б стирать как следует научилась!

Так откликнулась бабка Зыкиной на это известие.

Зыкина была безусловным самородком. Но на одном таланте далеко не уедешь. Когда ее в хоре учили, никто с начинающей певицей не миндальничал: «Вы же на концерте не пели, а вчерашнюю прокисшую кашу ели. Вам и не хочется есть, а надо, заставляют. Так вы и пели - с кислым видом», - говорил суровую правду в лицо Зыкиной руководитель хора Захаров. И Зыкиной приходилось работать над собой. Лидия Русланова ей однажды сказала: «Девочка, ты спела «Степь», а ямщик у тебя не замерз. Пой так, чтоб у всех в зале от твоего пения мурашки побежали. Иначе - и на сцену не стоит выходить».

Но в 1949 году из-за потрясения от смерти матери у Зыкиной пропал голос. Она ушла из хора и устроилась на работу в Первую образцовую типографию, где ее сразу выбрали комсоргом. Характер, темперамент и запас энергии Зыкиной были заметны всем вокруг невооруженным глазом. В совсем юном возрасте Зыкина придумала себе упражнение, чтоб тренировать волю: заходила в речку со страшными пиявками и, стоя там, считала до трехсот. Кроме пиявок, увлекалась парашютами: прыгала с парашютной вышки в парке. Если дома ее ласково звали Милуша, то на улице более сурово - Зыка.

Вскоре голос вернулся, и в 1951 году Людмила Зыкина пошла в Хор русской народной песни Всесоюзного радио к его руководителю Николаю Кутузову. Зыкина попросила ее прослушать, хотя и знала, что вакантных мест в его коллективе нет. Но Кутузов согласился. Зыкина так хорошо спела, что Кутузов принял ее в состав хора. Однако у другого руководителя хора - Анны Рудневой, поначалу было иное мнение: «В первые месяцы Люсиной работы в хоре не была уверена, что она останется певицей... знала, что за плечами у нее страх перенесенной болезни... сомневалась, будет ли Зыкина петь». Но однажды с хором приехала спеть певица Аграфена Глинкина. «Люся, слушая Аграфену Ивановну, вдруг как заплачет, - вспоминала после Руднева. - Забыть не могу этих ее слез. В тот день поняла я, что не права в своих сомнениях. Человек, так остро живущий внутри песни, так ее чувствующий, не может перестать петь».

В дальнейшем Руднева рассказывала о Зыкиной: «Через год я услыхала, что голос Зыкиной окреп, диапазон его расширился». Причем расширился до такой степени, что композитору Родиону Щедрину не оставалось ничего другого, как сказать буквально следующее: «Торжественный и светлый, широкий и сильный, нежный и трепетный, неповторимый зыкинский голос. ...Не часто природа наделяет человека таким сокровищем... Ее многогранность, непохожесть трудно поддается классификации... Голосовые возможности ее оказались поистине неисчерпаемыми». А вот что говорил Щедрин про свои сложнейшие в музыкальном смысле оратории и Зыкину: «Я написал их для особого уникального инструмента – для певицы Людмилы Зыкиной - и оркестра. Повторимы ли мои оратории с кем-нибудь иным? Не знаю. Просто не рассуждал об этом. ...Поющая Зыкина обладает редкостным сверкающим тембром - белым звуком. Здесь все вместе - голос, его звуковая сила, отношение к слову, драматическое искусство пения. Генезис этого явления непонятен, иначе его можно было бы культивировать, «воспитывать». Но «белый звук» единствен и возникает вне певческих и музыкальных школ».

Your browser does not support the video/audio tag.

Другие специалисты говорили про трехэтажность зыкинского голоса: «Свободно льющиеся верхи, красивая середина, бархатные грудные ноты нижнего регистра». Иными словами, «голос Зыкиной убедителен и в низких нотах, когда спокойно «садится» на грудь, он красив и состоятелен, когда мелодия, подобно жаворонку, взлетает в высоту. Верхние ноты в голосе Зыкиной имеют необычайно легкий полет... Голос Зыкиной создан самой природой для русской песни». Таким было мнение автора слов к песне «Оренбургский платок» поэта Виктора Бокова.

В хоре Николай Кутузов поручал Зыкиной преимущественно протяжные сольные запевы без сопровождения. Он не позволял ей петь громко и форсировать голос, заставлял вслушиваться в звучание каждой ноты, приучая певицу к тому, чтобы звуки нанизывались один на другой, что создавало впечатление беспрерывно льющейся мелодии. Когда в хоре объявили очередной конкурс на лучшее исполнение сольной песни, Людмила Зыкина решила принять в этом конкурсе участие. Она победила и стала солисткой хора. Когда Зыкина пела в хоре Пятницкого, то познакомилась со Сталиным. Как-то после концерта в Кремле Верховный главнокомандующий решил сфотографироваться с любимым ансамблем и случайно встал рядом с юной солисткой Зыкиной.

В 1960 году Зыкина стала солисткой Москонцерта. Уже будучи известной певицей, в 1960-е годы она поступила в Музыкальное училище Ипполитова-Иванова, где оттачивала свое мастерство у Елены Гедевановой, а затем поступила в Государственный музыкальный педагогический институт имени Гнесиных. «Особняком в списке моих учителей стоит Сергей Яковлевич Лемешев, с огромной душевной щедростью делившийся со мной секретами своего мастерства, - вспоминала Зыкина. - Именно он помог мне понять глубину и очарование русского романса, русской народной песни. В любой из них он находил задушевность, искренность, мелодичность, красоту. Вот почему его вокальный стиль созвучен и русской сказке, и русской поэзии, и русской живописи. А его высокий художественный вкус и такт, понимание природы песни, глубочайшее проникновение в ее смысл стали образцами для подражания у целого поколения выдающихся певцов современности. Артист умел, как никто другой, передать подлинную народность русской песни, не позволяя себе не свойственных ей эффектов. Его сдержанность, целомудренное отношение и огромная любовь к музыкальному наследию народа стали и для меня законом в творчестве».

Your browser does not support the video/audio tag.

«Основа русской школы пения, нашей музыкальной культуры - в народной песне, - говорил сам Лемешев. - А так как песня - душа народа, то в ее трактовке многое решает искренность. Без нее нет ни песни, ни исполнения. В народе много поют не так, как это делаем мы, профессиональные певцы. Но нам так петь и не надо. Мы должны исполнять песню по-своему, но обязательно так, чтобы народ ее принял за свою».

Your browser does not support the video/audio tag.

Людмила Георгиевна оказалась достойной ученицей. Ее пение было узнаваемо по одному куплету, и даже по одной строчке. Поэт Виктор Боков о творчестве певицы рассказывал: «Поет Людмила Зыкина - и мир слышит ее задушевный голос, ее глубокую грусть, ее просветленную радость! Есть что-то величавое, спокойное, уверенное, былинное в самом облике певицы, в ее улыбке, в поклоне, в манере держаться».

Your browser does not support the video/audio tag.

Всенародная популярность Зыкиной была обусловлена эмпатичной манерой ее поведения на сцене, чувством собственного достоинства и серьёзным отношением к делу. Во время пения Зыкина не делала лишних движений, попыток затанцевать, даже если песня была весёлого или шуточного характера. На лице певицы была скромная и застенчивая улыбка. Песни репертуара Зыкиной в подавляющем большинстве были спокойного размеренного темпа, без крупных скачков по голосовому диапазону, распевные, с широкой продолжительной кантиленой, спокойным мелодическим ходом. В разные годы Зыкиной были созданы тематические концертные программы «Тебе, женщина», «Вам, ветераны», «Русские народные песни», «Вечер русской песни и романса», «Лишь ты смогла, Россия» и целый ряд других программ. Главной темой творчества Зыкиной были Россия, Москва и война. В пении и сценическом поведении Зыкина олицетворяла сильную простую русскую женщину, стойкую в труде, незлобивую, сдержанную, хотя и с сильным темпераментом и могучими эмоциями - так же, как это делала в кинематографе Нонна Мордюкова, с которой Зыкину связывала личная дружба.

Your browser does not support the video/audio tag.

Репертуар певицы пополнялся из двух источников: русских народных песен и песен современных композиторов. У Зыкиной были свои принципы отбора песен и работы с ними. Она считала, что песня принадлежит певцу лишь тогда, когда он внесет в нее столько своего, что, по существу, «отбирает» ее у автора. Зыкина работала со многими авторами и композиторами. В ее программе были песни «Рязанские мадонны» на музыку А.Долуханяна, «Солдатская вдова» на музыку М.Фрадкина, «Оренбургский платок» Г.Пономаренко, многие песни Александры Пахмутовой. Многие ведущие композиторы создавали произведения специально для ее голоса.

Your browser does not support the video/audio tag.

В песнях Зыкиной отражалось все, чем жили русские люди, - радость и горе, память о пережитом, реквием погибшим и вместе с этим мощь несломленного женского характера, некрасовская старинная красота и возможность современной женщины сказать на весь мир о своих чувствах. Визитной карточкой певицы стала песня «Течёт Волга». Зыкина ее спела гораздо позже Марка Бернеса, хотя это произведение с самого его рождения предназначалось для нее. Исполнение песни долго не получалось, но настало время, и Людмила Георгиевна запела эту песню, которая теперь прочно связана с ее именем.

Your browser does not support the video/audio tag.

Композитор Родион Щедрин, написавший для Зыкиной несколько вокальных партий, рассказывал: «Голос Людмилы Зыкиной знают повсюду. Его отличают из тысячи других в самых отдаленных уголках нашей необъятной страны. Торжественный и светлый, широкий и сильный, нежный и трепетный, неповторимый зыкинский голос. Это уже очень много - не часто природа наделяет человека таким сокровищем. И этого, однако, мало. Мало, чтобы быть не просто певицей, но художником. Я убежден: Людмила Зыкина - явление в нашем сегодняшнем искусстве. Это крупная личность, яркая индивидуальность. Ее многогранность, непохожесть трудно поддаются классификации. Она может очень многое. Замечательно исполняет песни советских композиторов, поразительно поет старинные и современные русские народные песни, знает бесчисленное количество плачей, причетов, страданий, запевок, с энтузиазмом участвует в премьере нового вокально-симфонического произведения. Мы часто обращаемся к слову «талант», чтобы образовать от него прилагательное «талантливый», ставшее чуть ли не обязательным для любой рецензии. Но, говоря о Людмиле Зыкиной, мне хочется с особым смыслом произнести это слово. Именно талант характеризует все сделанное ею в искусстве. Именно талант освещает каждое ее выступление. Удивительно своеобразна и современна манера ее пения. Мы явственно слышим отголоски старинных традиций русского сольного женского музицирования: наверное, что-то «зыкинское» было в голосах предков наших сказительниц, деревенских плакальщиц - эпическое спокойствие и какая-то щемящая, отчаянная «бабья» нота. Но мы определенно слышим и интонации сегодняшней России, то, что характеризует неизменное развитие народного, доказывает, что понятие это всегда находится в движении, не стоит на месте.

В кругу друзей. Людмила Зыкина, Александра Пахмутова и Иосиф Кобзон.

Представляется интересным и умение Зыкиной разукрасить мелодию, инкрустировать ее, расписать узорами. Прием этот тоже в старых традициях русской народной музыки, но в голосе Зыкиной он приобретает такую естественность, что кажется ею рожденным. Подобное «соучастие» в творчестве - дело чрезвычайно тонкое, тактичное, требующее абсолютного вкуса. Артистка обладает и этим редким даром. К исполнительской манере певицы надо отнести и постоянную внутреннюю наполненность, содержательность. Каждая нота в ее голосе буквально удваивает, утраивает свое значение. Не случайно поэтому то напряженное внимание, которое всегда царит в зале, когда поет Людмила Зыкина. А каким смыслом наполняет певица каждую фразу народной песни, плача! По праву можно отнести к ней слова Гоголя, что «самые обыкновенные предметы… облекаются невыразимою поэзией».

Your browser does not support the video/audio tag.

Зыкина была популярна на территории всего СССР. В 1972 году Гейдар Алиев, бывший тогда первым секретарём ЦК КП Азербайджана, поздравил известную певицу со званием Народная артистка Азербайджанской ССР. Зыкина очень дружила с Юрием Гагариным, маршалом Жуковым, композитором Георгием Свиридовым и певицей Лидией Руслановой. О дружбе с Гагариным она рассказывала: «Мы очень дружили... если выпадало быть вместе в зарубежной поездке, на отдыхе или просто на концерте в Звездном - никак не могли наговориться, напеться вволю».

С Юрием Гагариным.

Людмила Георгиевна была близко знаком с министром культуры Екатериной Фурцевой. Зыкина в шутку называла ее своим «имиджмейкером»: Фурцева ругала певицу, когда та начинала полнеть, и запрещала ездить на иномарках. Людмила Зыкина любила рассказывать историю о том, как однажды знаменитый скрипач Леонид Коган подвез ее на своем новеньком «Пежо», и певица загорелась идеей купить себе иностранную машину. Чтобы не платить пошлину, необходимо было разрешение Министерства культуры. Зыкина отправилась к Фурцевой. Та возмутилась и посоветовала купить новую «Волгу». Лишь в начале 1997 года Академия культуры России, президентом которой Зыкина являлась, подарила ей новый «Мерседес». Но через два месяца его угнали прямо от подъезда Академии. И Зыкина купила себе другую иномарку - «Шевроле». Татьяна Свинкова, ее негласный секретарь, помощник и домработница, рассказывала: «Про «Волгу» и зыкинский темперамент за рулем - отдельная песня. Водить машину она начала в 1962 году. На дороге она никогда не наглела, не гоняла и никого не подрезала. Но, конечно, правила нарушала. Допустим, мы ехали куда-то и упирались в длинную очередь перед железнодорожным переездом. Она ее объезжала и вставала прямо у шлагбаума. А кто ей что-то скажет? Она же Зыкина! Иногда ее тормозили гаишники. Но, увидев, кто сидит за рулем, сразу брали под козырек и отпускали. Самое большее - просили автограф. А когда в годы перестройки были перебои с бензином, девочки с заправки на Шаховской, где она заправлялась по дороге в Мозгово, всегда держали для нее канистру 92-го. В 1995 году во время гастролей в Саратове губернатор Дмитрий Аяцков подарил Людмиле Георгиевне ее последнюю «Волгу». Там были проблемы с рулем. И ей уже стало тяжело самой водить. В 1997 году она перенесла серьезную операцию. И вообще перестала садиться за руль».

Творчество Зыкиной любил также генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев. Она была настоящей «кремлевской» певицей, и ни один торжественный концерт или прием советского времени не обходился без ее участия. При этом, участвуя во всех правительственных концертах, разъезжая по миру и прославляя советский строй, Зыкина никогда не была партийной. Она трижды писала заявление о вступлении в партию. Сначала время выбрала неудачно – как раз после развода с мужем. Ее назвали морально неустойчивой и отказали. Потом попросила, чтобы скрипачей не посылали на картошку и не гробили их руки. Не поняли и опять отказали. В третий раз написала заявление тушью, а не шариковой ручкой; попросили переписать. Решила: раз так случается, значит, не судьба быть партийной.

Зыкина не только побывала с концертами практически во всех уголках Советского Союза, но и часто выступала за рубежом. Афиши с именем Зыкиной всегда означали аншлаг. После гастролей певицы в парижском театре «Олимпия» директор этого одного из известнейших в мире концертных залов Бруно Кокатрикс написал ей записку на программке, будто рядовой зритель, не знающий, как выразить актрисе свое восхищение: «Своим голосом Вы представляете самое светлое, самое яркое искусство - искусство народной песни. Слушая Вас, хочется смеяться, плакать, любить, мечтать».

Your browser does not support the video/audio tag.

Во время любых гастролей Людмила Зыкина была крайне организована и дисциплинирована. Вот что про нее рассказывали современные продюсеры: «Несмотря на возраст, она взрослая, колоссально организованная артистка. Она не позволяет себе каких-то опозданий, которые могут быть у звезды, или какой-то там необязательности. Абсолютно четкая, партийная субординация. То есть нет слабинки абсолютно ни на что! Она к ситуации относится серьезнее, чем к себе. То есть у нас часто так, что если человек чихнул, он отменяет концерты, съемки, встречу с журналистами. Она – другая».

Мысль о срыве концерта была для нее недопустима. Однажды был назначен прямой эфир с концерта Зыкиной. Но деньги за него рабочим из технического обеспечения трансляции обещали заплатить после. Но рабочие не поверили, что долг отдадут, и потому забастовали. Все срывалось. «Мы-то, мы-то и бесплатно готовы, Людмила Георгиевна! Да вот техника пришла, тут людям сразу надо денег дать, иначе они электричество не включат, и все!» - объясняли телевизионщики. Людмила Зыкина сняла с пальца кольцо, вынула серьги из ушей и отдала: «На, все им отдай, пусть включат». «Понимаешь, это был удар ниже пояса, когда бабушка для внучка как будто снимает крестик с груди», - объяснял позже ситуацию очевидец. Пролетарии тогда зыкинское серебро не взяли и после полтора месяца терпеливо ждали денег. В год Зыкина давала в среднем 100 - 120 концертов. Из них 30 - 40 концертов были шефские, то есть бесплатные, для солдат, рабочих и сирот. Зыкина рассказывала: «Я привыкла людям доверять, и доверяю, - я ж не политикой занимаюсь, а искусством! Но если меня человек раз подвел, я от него отвернусь на всю жизнь, просто перестану замечать. Я считаю, что человек должен жить честно, правдиво, а самое главное, выполнять ту работу, на которой он работает. Служить преданно и честно, если взялся».

Начало 1970-х годов. Капитан речного парохода уступил штурвал исполнительницe песни «Течет Волга» Людмиле Зыкиной.

Успешно проходили гастроли Зыкиной и в США. «На концерты академического Русского оркестра имени Осипова приезжали русские, украинцы со всех уголков Соединенных Штатов и даже из Латинской Америки, - писала Людмила Георгиевна. - Они наперебой зазывали нас в гости, вручали визитные карточки, обижались, когда приходилось отказывать. Однажды в Сан-Франциско после концерта мне передали маленький сверток. Я развернула и увидела несколько перевязанных ниткой цветов. Служитель гостиницы протянул мне записку, которую я бережно храню. Вот она: «Людмила Зыкина! Спасибо Вам от всего сердца за незабываемую радость, которую Вы доставили своим выступлением. Примите этот скромный букетик цветов (большего позволить себе не могу, ибо уже полтора года безработный) как высший знак восхищения. Слава Родине, воспитавшей Вас! А.Савинко, Калифорния».

В 1960-е годы певица выступала перед русскими эмигрантами в Лос-Анджелесе, где познакомилась с группой The Beatles. «Я тогда про них не знала», - рассказывала Зыкина. Ей объяснили, кто это такие. А им сказали: в зале русская певица как раз обедает. Они захотели с ней спеть.

Я стала с ними петь «Вниз по Волге-реке».

Ну а они?

А они мне чуть-чуть подыгрывали.

Говорят, они вам подарили гитару и крестик. Это правда?

Гитару не дарили, это легенда. А подарили свой талисман, такой хороший нательный крест, из серебра. И сказали, что этот крест освященный, а мне он должен принести радость. Так он мне действительно приносит радость. Я его не на шее ношу, а вожу все время в косметичке с собой. «Битлз» - хорошие ребята. Они в ту пору мне понравились. Я вообще люблю всякую музыку, джазовую например. Битловая музыка в ту пору только начиналась, это было ново. Все мне было в диковину и интересно. Я тогда прямо аж загорелась: надо нам тоже какой-то такой акцентик внести. И я его постаралась внести в песню «Мне березка дарила сережки» - хорошая такая песня. Хорошие ребята».

С группой The Beatles.

На одном из концертов в Лос-Анджелесе за кулисы с букетом цветов к Зыкиной зашел выходец с Украины - черноволосый мужчина, владелец нескольких предприятий по производству шоколада, хорошо говоривший по-русски. Он пригласил гостью из России в ресторан и предложил выйти за него замуж. «От неожиданности я в первую минуту просто обалдела, - рассказывала Людмила Георгиевна. Спрашиваю: «С какой это стати?». «Не могу объяснить, - отвечает, - нравишься очень и очень». «Да мало ли кому очень нравлюсь, - говорю, - главное, чтобы я любила. А потом я хочу быть не только и не столько любимой - хочу быть понятой и находить в этом счастье. У меня на родине есть человек, которому принадлежит мое сердце. Так что не получается с замужеством, извините».

Зыкина пять раз ездила в Корею - сначала по приглашению Ким Ир Сена, а в последние годы - Ким Чен Ира. С Ким Ир Сеном они познакомились в Москве в 1947 году. Потом долго дружили. На праздновании 80-летия Ким Ир Сена в 1992 году она спела три песни на корейском языке. Однажды после поездки в Северную Корею Зыкина рассказывала: «Мне очень нравилось, когда у нас были большие фестивали. Праздники - 1 Мая, ноябрьские... Когда готовились к празднику, сколько было занято молодежи! Какие были прекрасные демонстрации! На Красной площади показывали такие красивые вещи! Спартакиады были - прекрасно! Это дисциплинировало. Без этого никак нельзя. Я считаю, что мы сделали большую глупость - распустили комсомол и пионерию. Потому что какие-то организации должны существовать, чтоб поддерживать дисциплину среди молодежи. И вот после - когда у нас уже не стало пионерской организации - я приехала в Северную Корею. Окна моей комнаты выходили на школу. Вы знаете, я просто рыдала, когда видела, как утром перед началом занятий они все выстраивались на линейку. В беленьких рубашечках, в юбочках черных. С красными галстуками. У меня сердце захолонуло, когда я увидела».

Популярность Зыкиной за рубежом подтверждалась многочисленными отзывами в прессе Германии, Японии, Кореи, Австрии, Франции и других стран. За рубежом русской певице аплодировали Джавахарлал Неру, Индира Ганди, Урхо Кекконен, Насер, де Голль, Луи Арагон, Жорж Помпиду, Гельмут Коль и многие другие известные политические деятели. Ее пением восхищались Чарли Чаплин, Мирей Матье, Шарль Азнавур, Марсель Марсо, Фрэнк Синатра, Сальваторе Адамо, Жан Поль Бельмондо, Фернандель, Луи де Фюнес, Марк Шагал, Рокуэл Кент, Ван Клиберн, а также участники групп BoneyM. Фирма «Мелодия» выпустила большое количество дисков, а в фондах Гостелерадио хранится более двухсот песен, спетых Зыкиной. В 1982 году Зыкина стала лауреатом приза «Золотой диск», присужденного фирмой «Мелодия», также ей был вручен «Золотой диск» в ФРГ в 1969 году.

Your browser does not support the video/audio tag.

Зыкина вела большую педагогическую деятельность: преподавала в Московском государственном институте культуры. В 1989 году Государственным комитетом СССР по народному образованию ей было присвоено ученое звание доцента кафедры «Народный хор», она преподавала в Российской академии музыки имени Гнесиных, получила ученое звание профессора. Она проводила занятия по специальности «Сольное пение» на кафедре «Хоровое и сольное народное пение» и руководила подготовкой специалистов для творческих коллективов. Она также была почётным профессором Оренбургского государственного университета, почётным профессором Ленинградского областного государственного университета, академиком гуманитарных наук Краснодарской Академии культуры и почётным профессором Московского государственного университета.

Многие из ее учеников стали лауреатами международных и российских конкурсов, заслуженными артистами и педагогами. Так, например, С.Игнатьева стала доцентом Российской Академии музыки имени Гнесиных, С.Горшунов стал лауреатом Всесоюзного конкурса «Молодые голоса» и заслуженным артистом России, Н.Крыгина была удостоена Гран-При и первой премии на Всесоюзном конкурсе «Молодые голоса» и стала заслуженной артисткой России, В.Фтоменко стала лауреатом Всероссийского конкурса артистов эстрады. И это лишь небольшая часть списка. Зыкина была постоянным членом жюри фестивалей и конкурсов различных уровней как в стране, так и за рубежом. Она была заместителем председателя жюри Второго и Третьего Всероссийских конкурсов народной песни в 1979 и 1985 году, председателем жюри Первого Московского конкурса артистов эстрады в 1979 году.

Людмила Зыкина активно участвовала в общественной жизни страны. Она была членом правления Советского фонда мира (ныне Российский фонд мира), где ее работа не раз отмечалась благодарностями и Почетными грамотами. Будучи членом Московского детского фонда имени Ленина, Людмила Георгиевна самым активным образом участвовала в судьбах воспитанников детских домов. Людмила Зыкина являлась также членом президиума Российского фонда культуры, членом Комиссии при Президенте РФ по Государственным премиям в области литературы и искусства, членом Совета по культуре и искусству при Президенте РФ. Она неоднократно избиралась народным депутатом по Московскому избирательному округу № 1. Как президент Академии культуры России Людмила Зыкина вела большую работу по открытию русской школы искусств в Германии, в городе-побратиме Москвы - Берлине. Под ее руководством в Москве было начато строительство отвечающего мировым стандартам концертного комплекса на берегу реки-Москвы.

Людмила Зыкина выступает на вручение Ленинских премий.

Еще одной стороной жизни Людмилы Зыкиной была деятельность по сохранению и восстановлению святынь Православия, возвращению к заветам русских меценатов - Мамонтова, Морозова, Третьякова, оказанию помощи престарелым и бездомным. Людмила Зыкина являлась президентом Международного общественного благотворительного фонда «Во имя мира и человека». Сотни акций милосердия, многие из которых шли непосредственно под патронажем Русской Православной Церкви, были осуществлены этим Фондом. По личной инициативе Зыкиной, в преддверии 2000-летия Рождества Христова, была издана книга-складень «Жизнь Иисуса Христа», созданная художниками творческой мастерской «Палешане». 5 января 2001 года уникальная книга была передана Святейшему Патриарху Алексию II, который дал высокую оценку изданию, лично освятив его тираж. В интервью Зыкина рассказывала: «У меня есть Николай Угодничек, я ему поклоняюсь с самого детства: это меня мама научила. Как ни посмотрю, она ему молится (икон у нас никогда не было, молилась она на угол). Господи, говорит, ну, помоги. И я перед выходом на сцену и молюсь: Господи, помоги. В молодости, когда не хватало денег, я немножко пела в церкви, в Таганке. Я иногда встречаюсь с владыками - Питиримом, Кириллом. Говорила им, что, может, надо как-то по-новому людей в церковь привлекать? На Западе в храмах даже джазовую музыку исполняют, надо бы и нам что-то новое, привлекательное придумать... Ни о чем не жалею. Потому что все, что я задумывала в жизни, все исполнялось. Бог мне всегда помогает, когда я прошу! Он выводит меня на правильный путь. Он, знаете, приводил меня к людям, с которыми я должна была общаться, а от тех, с кем мне не надо было встречаться, отводил. Я вообще-то очень суеверная, могла бы этого не говорить - а вдруг спугну?.. Но я прожила такую большую жизнь, что в общем-то мне уже ничего не страшно, даже если от меня и отвернется Господь Бог. Но я думаю, этого не случится».

Людмила Зыкина стала автором нескольких публикаций, в которых был отражен опыт ее исполнительской и педагогической работы. Ею были написаны три книги – «Песня», в которой были освещены многочисленные проблемы исполнения русской и советской песни, «На перекрестках встреч», повествующая о многочисленных встречах на творческом пути как с молодыми музыкантами, так и с выдающимися деятелями культуры и искусства и «Течёт моя Волга…», где был отражен опыт исполнительской и педагогической работы.

В 1997 году Людмила Георгиевна отметила в Кремле 50-летие своей творческой деятельности. В ходе 6-ти часового концерта от лица президента страны и правительства певицу лично поздравил премьер-министр Виктор Черномырдин. Стоит отметить, что его с Зыкиной связывала 30-летняя дружба - они познакомились, когда Черномырдин работал инженером на одном из заводов в Оренбурге, а Зыкина была там с гастролями. Виктор Степанович целовался с Зыкиной на сцене, чем вызвал переходящие в овацию аплодисменты. А потом сказал:

Уважаемая Людмила Георгиевна, дорогая! Спасибо вам огромное, что вы есть. Величие России не только в просторах и недрах, - говорил он, готовя комплимент своей любимице. – Величие России - в ее людях. Вы - великая актриса... Низкий вам поклон от всех россиян!

Черномырдин повернулся, чтобы уйти со сцены. Зыкина его остановила:

Обождите, не уходите. Мы с вами еще споем!

Черномырдин вернулся:

Я могу испортить песню.

Ничего подобного, - успокоила его Зыкина. - Издалека д-о-олго...

С Виктором Черномырдиным.

На концерте в Кремле Людмила Зыкина сменила четыре платья, последнее было расшито жемчугами, подаренные ей казаками с Кубани. В прессе было много публикаций об этом юбилейном концерте. Л.Юсипова в газете «Сегодня» писала: «Концерт оправдал ожидания: в нем были и «кич», и державность, и лояльность к властям, и дружелюбие последних, и неспешный ритм государственных торжеств, к которым привыкла эта сцена. Но главное - было еще раз продемонстрировано умение профессионально петь». Ровный и сочный голос Зыкиной с возрастом был по-прежнему необыкновенно выразителен и эмоционален. В августе 1997 года было выпущено 15 компакт-дисков, на которых была издана антология песен за 50 лет творческой деятельности Людмилы Зыкиной.

Зыкина была поклонницей балетного искусства и классической музыки. Ей нравилось слушать произведения Родиона Щедрина. Она любила выступления Майи Плисецкой, Тамары Синявской и Муслима Магомаева. Ей также нравились песни из репертуара Аллы Пугачевой и Иосифа Кобзона. О современной эстраде Людмила Зыкина рассказывала: «Мне очень нравится Люда Николаева, сама она пробивает себе дорогу. Неплохая певица Петрова, исполняет народные песни. Очень своеобразная, умная девочка. У нее есть свое что-то. На эстраде почти ни у кого нет яркой индивидуальности. Они все в одну дуду поют и все бегают по сцене, не зная зачем. Из эстрадников мне нравится разве только Вайкуле. Каждую песню она так обыгрывает, готовит ее! Она знает, зачем вышла на сцену. А ведь не сказать, что у нее большие вокальные данные. Однако на нее приятно смотреть и приятно слушать. А есть ведь певицы более одаренные, с лучшими голосами, но делают они что-то непонятное». Но иногда Людмила Георгиевна была и более категорична в своих оценках: «Эти бл..ди с голыми задами уже надоели! Так бы в морду и дала».

Свое свободное время она уделяла чтению книг. На вопрос: «Кого любите больше из писателей?», - Зыкина отвечала: «Виктора Бокова - на мой взгляд, он классик. Очень люблю Рождественского. Люблю Колю Добронравова. Эти люди отвечают сегодняшнему дню. Люблю Римму Казакову. Есть на Смоленщине хороший самодеятельный автор - Владимир Соколов. Люблю прозу: Достоевского. Очень тяжелый для меня был писатель. Я до него долго-долго доходила».

Также Зыкина любила заниматься вышиванием, рыбалкой, приготовлением разнообразных блюд. На вопрос о кулинарных предпочтениях она отвечала: « Любимое блюдо? Я как-то об этом не задумывалась... Когда каких-то людей приглашаю в свой дом впервые, то, конечно, думаю, чем их угостить: или сделать сациви, или ростбиф, или кулебяку с мясом или с капустой. (Бывавшие у нее в гостях люди отмечали, что Зыкина уважала простую еду - салат оливье или картошку-синеглазку разварную с икоркой и зеленью). А сама перешла на салаты! У меня диабет появился, на старости лет я стала сладкой. Мне можно теперь только овощные блюда. Натру морковь, положу ее на блюдо, натру яблочка, положу вторым слоем, потом капусту, потом брюковку, потом слой мелко нарезанного вареного яйца и снова овощи и заливаю сметаной, молоком разбавляю или кефиром. Такой получается овощной «наполеон».

Зыкина не видела ничего предосудительного в том, чтобы выйти замуж несколько раз. Она считала, что смена второй половины ровным счетом ни о чем не говорит и что постоянство чувств - вещь вообще редкая. И ссылалась на Белинского, что «нет преступления любить несколько раз в жизни и нет заслуги любить только один раз», на три брака Татьяны Дорониной, на четыре Эдиты Пьехи или на Элизабет Тейлор, разменявшую седьмой десяток и собравшуюся под венец в девятый раз. Зыкиной часто предлагали выйти замуж богатые и знаменитые мужчины. Но ее мужьями становились мужчины, мало известные широким массам.

Своего первого супруга – инженера автозавода имени Лихачева Владлена Позднова – Людмила Зыкина встретила в 22 года. Владлен Позднов был из хорошей семьи. Познакомилась она с ним у брата - он был другом Владлена - осенью 1951 года. Накануне Зыкина поссорилась с отцом. После смерти жены, матери Людмилы Георгиевны, он ушел к другой женщине, и она эту перемену переживала очень тяжело. Чувствовала себя в доме неприкаянной и вскоре уехала к тетке в Подольск. И встретила человека (как потом выяснилось, ждавшего этой встречи с ней полтора года), окружившего ее теплом и заботой. Мама его, Фредерика Юльевна, или мама Ляля, как они с мужем ее называли, была к невестке очень внимательна и предупредительна. Научила ее вкусно готовить, вышивать, правильно сервировать стол и другим женским заботам. Благодаря ей Зыкина обрела много необходимых жизненных навыков. В этой дружной семье Зыкина узнала, что такое подлинная интеллигентность, истинная доброта, уважительное, бережное отношение друг к другу. Они прожили с Владленом пять лет и разошлись по-хорошему. Причиной расставания стала серьезная разница в темпераменте между супругами, и проблема оказалась неразрешимой.

Спустя три года Зыкина после концерта возвращалась поздним вечером домой в троллейбусе. Она дремала в кресле. Рядом сидел симпатичный молодой человек. Зыкина вышла на остановке, и он вышел за ней. Проводил до дома, представившись корреспондентом журнала «Советский воин» Евгением Саваловым. Потом он куда-то пропал. Позже выяснилось, что он ездил в командировку по заданию редакции. Вскоре Зыкина встретила у него дома новый, 1957 год. Мама у Евгения тоже была женщина удивительная - добрая, с открытым сердцем, готовая помочь в любую минуту.

С новым мужем Зыкина пристрастилась к рыбалке, находя в ней отдушину от бесконечной гастрольной жизни на колесах. Удила рыбу на Истре, на Урале, на Волге, на Оке под Тарусой. Обожала и подледный лов. «И пусть не так уж богат был иногда лов, - вспоминала певица, - зато после дня, проведенного на снежной целине, чувствовала себя отдохнувшей, бодрой, легко дышалось, да и пелось всласть». Спустя какое-то время ей стали говорить, что в ее отсутствие - а ритм гастролей тогда стал возрастать - ее муж стал навещать какую-то женщину. Она сначала не верила, потом все, что ей говорили, оказалось правдой. И она сказала: «Знаешь что, я жить с тобой не буду, мне не хочется унижать ни себя, ни тебя. Давай расстанемся». И они расстались.

Третий муж, Владимир Котелкин, преподавал иностранные языки. Он был эрудированным и интересным человеком. Котелкин многому научил Зыкину в искусстве и жизни. Он перевел все материалы, опубликованные за рубежом о гастролях жены, получилось два толстых тома. Но в 1972 году они разошлись.

Четвертым мужем Зыкиной стал баянист и дирижер Виктор Гридин. Началось все с того, что Людмила пригласила Виктора на должность дирижера в создававшийся тогда ансамбль «Россия». Спустя несколько лет, на гастролях в Германии, Виктор сделал ей предложение. Они прожили вместе 15 лет и тоже расстались. На вопрос: «Почему Ваши браки не состоялись?» – Зыкина отвечала: «Обычно отношения между мужчиной и женщиной сохраняются и укрепляются, когда в семье есть дети. А у нас детей не было. Работа у меня всегда стояла на первом месте…».

«Мужчины нравятся умные. Не терплю дураков. Мне с ними скучно. И талантливых еще люблю, им могу многое простить. Дурь простить могу...» - признавалась Зыкина. Об одной ситуации, в которую Зыкина попала с последним мужем, певица в интервью рассказывала корреспонденту: «Как-то в Австралии пошли мы с Гридиным на пляж. Зашли в воду, отплыли от берега. Неподалеку от нас еще какой-то купальщик. И вдруг он весь исчезает под водой, только рука торчит! Я говорю мужу: «По-моему, человек тонет». Ему тоже так показалось. Ну, мы и вытащили этого иностранца - он был вроде англичанин» - «Вы с ним как-то объяснились?» - «Куда! Он такой был несчастный. Не мог поверить, что остался жив. Ему было не до «спасибо». Да и я далека от этого - чтоб ждать от кого-то благодарности».

С Виктором Гридиным.

Как-то Зыкину спросили: «Что такое, по-вашему, любовь?». «А никто не знает, - ответила Людмила Георгиевна, - однозначного ответа нет. Это самая недоступная из всех великих тайн». И, помолчав немного, продолжила: «Хотя должна тебе сказать, что в ком нет любви, в том ничего нет. Это еще Гюго заметил».

Но сама Зыкина всегда при расставании с мужьями демонстрировала великодушие (и в материальном плане тоже). «Если он нашел кого-то лучше, почему я его должна держать? Чтобы унижать себя? Лучше, чтоб он ушел от меня красиво, достойно. Это мой стиль жизненный. Зачем лишние переживания? Все равно женщина интуитивно чувствует, когда мужчине с ней уже грустно. Тут главное сдержаться и не кричать, не выгонять, не показывать, что тебе больно. Надо помочь ему уйти спокойно, и ты сможешь его еще какое-то время любить».

Зыкина строила отношения с мужьями так, как ее научила мать. «В этом отношении мне до нее плыть, плыть, не доплыть, хотя она была малограмотный человек. Отец никогда не видел, когда она что делает (а она все делала ночью). Приходит домой, иногда выпивши, и говорит: «Хочу кислых щей и гречневой каши». А все уже - на столе. Так вот, когда у меня был муж и мы приходили домой, то одна нога у меня была у двери, а другая на кухне. Он пока разденется, а я уже все приготовила. Ему остается только руки вымыть, а мне - все подать. Я стараюсь мужчину так держать, чтоб он был на пьедестале. Я ни одного мужа своего не унизила. Ни од-но-го! Даже, бывает, и дурой обзовут - и такое тоже было - я молчала. Я, конечно, могла б так ответить, что... Но не люблю унижать людей. Мне и мама всегда говорила: «Старайся людям доставлять радость, старайся больше отдать, чем взять».

Когда с Виктором Гридиным случилась беда - он серьезно заболел, начала сдавать печень (музыкант заразился вирусом гепатита во время гастролей в Афганистане), и врачи констатировали «цирроз печени с портальной гипотензией», Зыкина сделала все возможное и невозможное, чтобы продлить Виктору жизнь. После того, как Виктор Гридин умер в апреле 1997 года, Зыкина больше замуж не выходила. «Люся стойко переносила все невзгоды, - рассказывала поэтесса Карина Филиппова. - Когда речь заходила о личной жизни, утверждала: «Я счастливая!» Однажды у Люси случился сумасшедший роман с одним высокопоставленным человеком. Как-то она заболела гриппом. Температура - под 40. Но она в распахнутой шубе выбегала навстречу его машине из Кремлёвки, а он, бросив её в снег, целовал как безумный. Но и тот роман закончился ничем… Женщине такого масштаба нелегко найти своего принца».

«Личная жизнь у тёти Люси не складывалась, потому что для неё сцена была превыше всего, - рассказывала племянница певицы Елена Темнова. - Да и когда у женщины сильный характер, к ней липнут слабые мужики. Вот и у тёти Люси так было. Самый крепкий союз у неё был с Виктором Гридиным. Но и он не смог долго быть рядом с ней. Всё-таки она всегда была выше и по характеру, и по положению. А какой мужчина это выдержит?».

Людмила Георгиевна, как женщина неординарная, и вещами старалась себя окружить уникальными. Ей нравились изысканные наряды и украшения, имеющие художественную ценность. Платья себе заказывала с непременным условием, чтобы такого больше ни у кого не было. О нарядах Зыкиной ходили легенды. Зыкина много средств тратила на драгоценные украшения. Несколько лет ходили слухи о «романе» Зыкиной с Председателем Совета Министров Алексеем Косыгиным. Пересуды начались после того, как на банкете после одного из правительственных концертов политик произнес тост за замечательный голос Людмилы Зыкиной… В разгар так называемого «романа» Зыкина отправилась в командировку в Чехословакию. Ее встречали и обслуживали как королеву, надарили уйму дорогих подарков. «Надо же, какой прием!» – поражалась Людмила Георгиевна, не догадываясь об истинной причине столь подобострастного к себе отношения. Все стало понятно на вокзале перед самым отъездом в Москву. Кто-то из руководителей страны попросил Зыкину передать привет Алексею Николаевичу, а когда та сказала, что видятся они редко, ведь она певица, а не член правительства, удивились: «А разве Вы не его жена?» После этого Зыкина продала чехословацкие презенты и расплатилась за дачу.

Одним из возлюбленных певицы был генерал-лейтенант, Герой Советского Союза, заместитель командующего Московским военным округом по бронетанковым войскам Николай Филиппенко. Он сам рассказал родным о своем романе с Зыкиной. Ради певицы он хотел уйти из семьи, но Зыкина его не приняла. А познакомились они на одном из вечеров в Кремле. В этот же вечер взволнованный и влюбленный Филиппенко сказал Зыкиной, что, если только она позовет, он прилетит к ней в любой уголок света. Он приказал пригласить ее на один из праздников в Кантемировскую дивизию, которой командовал во время войны. Зыкина приехала в дивизию, где и состоялась их личная встреча. В дальнейшем их встречи стали регулярными. Филиппенко устраивал выступления Зыкиной в Таманской дивизии, на всевозможных мероприятиях. Он был видным мужчиной, вращался в высоких правительственных кругах. Примечателен один штрих его биографии - в 1953 году именно ему было поручено арестовать Берия. «О том, что у моего отчима роман с Зыкиной, я узнал от своей мамы, на которой был женат Николай Михайлович, - рассказал его приемный сын Владимир. - Мама была благодарна Людмиле Георгиевне, что она не захотела разбить нашу семью. Хотя отчим сильно любил певицу и всерьез собирался соединить с ней судьбу. Он сам сообщил об этом матери, но так и не ушел. Знаю, что он продолжал страдать по Зыкиной, иногда ездил к ней в гости на Котельническую набережную, они стали друзьями. Он рассказывал мне про нее, говорил, что Зыкина мечтала в детстве быть летчицей. Однажды он на ее день рождения заказал из питомника щенка-овчарку. Певица объяснила, что не может принять этот подарок - график рабочий плотный, некому будет следить за щенком. И пса отдали мне... Позже, когда я работал в ЦК ВЛКСМ, мне поручили на мероприятии преподнести Зыкиной цветы. Я переволновался и вынес букет бутонами вниз, как веник. Людмила Георгиевна посмеялась, отнеслась ко мне тепло, она была очень радушной женщиной, доброй. Подарила мне свою пластинку песен. До 1981-го года она встречалась с отчимом, а потом, кажется, у нее появилась новая любовь».

Людмила Зыкина очень ценила дружбу. О своих друзьях она рассказывала: «Я прожила большую, трудную, но красивую, изумительную жизнь. Я многое видела, я встретила много ярких людей... Друзей не выбирают! Я никогда не подбирала себе друзей по рангу. Мои друзья - это люди, с которыми я вместе росла, училась, работала. Много лет я дружила с Колей Чикиревым. Мы с ним начали дружить, когда были никем - наши токарные станки на заводе Серго Орджоникидзе рядом стояли. Потом он стал директором завода. Изумительный был человек... Есть люди, которых я боготворю, общение с ними я считаю за счастье. Это - Щедрин, Плисецкая, которых я очень люблю. Когда я с ними общаюсь, на душе становится легко. А в искусстве они для меня - эталон. Очень люблю Пахмутову и Добронравова. И как музыкантов, и по-человечески. Я где-то даже старалась брать с них пример. Они за каждую ноту борются на записи. Другой бы сказал - как запишут, так и ладно. Эти - нет! Коля настолько заботливо относится к слову... Знак препинания в пении так трудно сделать, а вот он может. Дружу с Быстрицкой. С Николаем Васильевичем Кутузовым, который руководил хором радио и многому меня научил. Дружу с Катей Семенкиной, которая была солисткой этого хора. Еще я дружу с одной изумительной парой - это профессор медицины и его жена. Теплые, близкие, отзывчивые люди. В любой момент я им могу позвонить, и они тут же откликнутся. И еще у меня есть очень хорошая пара. Она - преподаватель физики. Он в войну был летчиком, потом замминистра культуры. Я с удовольствием приглашаю друзей на дачу. Посидеть, пообщаться, поговорить. Когда встречаюсь с друзьями, подпитываюсь от них энергией, набираюсь сил. Вот говорят, что устаешь от друзей... Нет. Можешь устать, пока на кухне готовишь и на стол подаешь. А потом за разговорами вся усталость снимается. Это для меня очень дорого, это для меня просто необходимо. Язов, Бурлаков - и Стародубцев. Прекрасные люди. Как можно было сказать, что Язов - враг народа? Это же глупость. Да такие, как Язов... Он ушел мальчишкой на войну! Да чтоб такой человек предал Россию, предал народ свой - он бы скорей застрелился, чем такое сделал».

О состоянии здоровья Людмилы Зыкиной в последние годы жизни рассказывала Татьяна Свинкова: «Доктор Константинов был для Людмилы Георгиевны оплотом стабильности и надежности. Когда он находился рядом, она была уверена, что с ней ничего не случится.
В ее жизни доктор появился после операции 2007 года, когда ей меняли тазобедренный сустав. Он занимался ее реабилитацией. Весной 2009 года к нему снова пришлось обратиться. Людмиле Георгиевне тогда было совсем плохо. Ради нее доктор бросил работу. Учил ее заново сидеть и ходить. И сумел ее поднять. Она поверила в себя. Поверила, что она нужна людям. У нее снова появился интерес к жизни. Добился этого доктор вовсе не за счет того, что день и ночь пичкал ее лекарствами. Он с ней просто общался. Возил ее на коляске и в гости, и в магазин, чтобы она сама выбирала продукты. Учил ее правильно питаться. Он был очень многогранный специалист – занимался не только кардиологией и реабилитацией, но и по питанию все знал, и сам умел вкусно готовить. У Зыкиной же с начала 1990-х годов был сахарный диабет – последствия стрессов и поздних ужинов после концертов. Как она шутила, «стала сладкая под старость лет». Из-за диабета ей нельзя было есть ее любимую жареную картошку, вареную колбасу и многие другие продукты. По этому поводу мы с ней постоянно конфликтовали. «Я же Зыкина! – возмущалась Людмила Георгиевна. – Почему ты мне не даешь жареной картошки? Я только немного попробую!». А когда я уезжала на работу, с ней оставались ее костюмер Люда Оськина и Верочка, прикрепленная к нам работница дома отдыха «Архангельское». Им становилось ее жалко, и они сразу предлагали пожарить ей картошки. Решить эту проблему помог доктор Константинов. Он придумал для Людмилы Георгиевны такую обманку – брал корень сельдерея, чистил, резал и жарил на подсолнечном масле. Получалось один в один, как жареная картошка. Но вреда абсолютно никакого».

На реке Держа. Слева на фото с Людмилой Зыкиной - Татьяна Свинкова.

Последние годы жизни Людмила Зыкина жила за городом. Об этом времени подробно рассказывала ее помощница Татьяна Свинкова: «Дом в Михалево Людмила Георгиевна построила для себя. Ей очень понравилось это место. Первым там поселился солист ансамбля «Россия» Михаил Кизин. Как-то мы с Людмилой Георгиевной приехали к нему в гости. Рядом стоял недостроенный дом. А мы тогда жили на казенной даче в Архангельском. И Людмила Георгиевна загорелась достроить этот дом и переехать в Михалево. Она же «заслуженный строитель». Сколько домов перестроила в своей жизни! Сам факт, что она не покупала готовое, а сама что-то создавала, приносил ей положительные эмоции. Первое время мы с ней жили на втором этаже в гараже. Как-то она залезла на второй этаж и не могла спуститься, пока не сделали нормальную лестницу. Потом мы сделали баню и жили в бане. У нас там такая баня хорошая, что в ней жить можно. Потом уже построили маленький домик. Заасфальтировали дорогу. Людмила Георгиевна очень торопилась закончить эту стройку. Ездила вместе со мной пробивать газ и электричество. Ездила на рынки за стройматериалами. Сама выбирала обои, люстры. Потом перевезла туда мебель и вещи с прежней дачи. Она хотела чувствовать себя там как в своем доме. В 2008 году мы прожили там 50 дней. В 6 утра она выходила в беседку и сидела там до 12 ночи, пока я ее практически насильно не уводила в дом. По утрам я приносила ей козье молоко. Она сама ходила, без всяких палочек. И даже на второй этаж спокойно поднималась. «Тань, что будем делать?» - спрашивала она утром. «Как скажете», - отвечала я. «Поедем в деревню!» - предлагала она. «Поедем», - соглашалась я. «У тебя пять минут на сборы», - торопилась Людмила Георгиевна. А мне надо было и ей помочь одеться, и какие-то вещи положить в машину. И чтобы не носиться в спешке, потом я заранее все собирала и только после этого начинала обсуждать с ней поездку в деревню. Последний раз Людмила Георгиевна была в Михалево на Пасху 15 апреля 2009 года».

Your browser does not support the video/audio tag.

25 июня 2009 года Людмила Зыкина была доставлена в тяжёлом состоянии в реанимацию. 1 июля 2009 года она скончалась в Москве в возрасте 80 лет от остановки сердца. За несколько дней до смерти Людмила Зыкина перенесла инфаркт. Артистка долго и тяжело страдала сахарным диабетом, в 1990-е годы перенесла тяжёлую операцию имплантации тазобедренных суставов.

Москва прощалась с Зыкиной два дня. Все желающие могли побывать в Концертном зале имени Чайковского. Затем гроб с телом певицы был перевезен в Храм Христа Спасителя, где состоялось отпевание 4 июля 2009 года. Поминальную службу провел помощник патриарха Московского и Всея Руси Кирилла епископ Меркурий. 4 июля 2009 года Людмила Зыкина была похоронена с воинскими почестями на Новодевичьем кладбище в Москве.

Зыкина нашла место своего последнего упокоения по правую руку от могилы великой балерины Галины Улановой и прямо напротив могилы Мстислава Ростроповича. Недалеко, по диагонали находится могила первого президента России Бориса Ельцина.

Людмила Зыкина побывала на гастролях в 92 странах мира. Общий тираж выпущенных пластинок с песнями Людмилы Зыкиной - 6 миллионов экземпляров.

В 2008 году о Людмиле Зыкиной был снят документальный фильм «Людмила Зыкина. Как не любить мне эту землю...».

Your browser does not support the video/audio tag.

В 2009 году о Людмиле Зыкиной был снят документальный фильм «Людмила Зыкина. Судьба - быть народной!».

Your browser does not support the video/audio tag.

Текст подготовил Андрей Гончаров

Использованные материалы:

Материалы сайта www.bclga.com
Материалы сайта www.mega-stars.ru
Материалы сайта www.genon.ru
Материалы сайта www.vmiremusiki.ru
Материалы сайта www.c-cafe.ru
Материалы сайта www.to-name.ru
Материалы сайта www.bo0k.net
Текст интервью с Татьяной Свинковой
Материалы сайта www.eternaltown.com.ua
Текст статьи «Волю Зыкиной не исполнили», автор В.Оберемко
Текст статьи Анны Балуевой «Людмила Зыкина в воспоминаниях: «Я никого из мужей по-настоящему не любила»

Художественный руководитель и солистка Государственного академического русского народного ансамбля «Россия» ( -).

Биография

Юность

Людмила Зыкина родилась 10 июня 1929 года в Москве в семье рабочих. Мать - Екатерина Васильевна (1902-1950) работала санитаркой в военном госпитале. Отец - Георгий Петрович Зыкин (1899-1956) рабочим. В семье кроме Людмилы был ещё брат Александр.

Творческая карьера

В 1957 году Зыкина стала лауреатом Шестого фестиваля молодежи и студентов в Москве а в 1960 году - победительницей Всероссийского конкурса артистов эстрады.

В 1968 году Л. Г. Зыкина исполнила вокальную партию в «Поэтории» Родиона Щедрина.

Помимо России, Зыкина была популярна во всех республиках СССР и во многих странах мира. В 1972 году Гейдар Алиев , бывший тогда 1-м секретарём ЦК КП Азербайджана, поздравил известную певицу со званием Народная артистка Азербайджанской ССР.

Прощание с Людмилой Зыкиной проходило 3 июля 2009 года в Концертном зале имени П. И. Чайковского в Москве. Отпевание состоялось 4 июля 2009 года в Храме Христа Спасителя . С воинскими почестями певицу похоронили 4 июля 2009 года на Новодевичьем кладбище в Москве рядом с могилой Галины Улановой .

В августе рядом с Л. Г. Зыкиной похоронили Сергея Михалкова .

Личная жизнь

Людмила Зыкина была замужем четыре раза.

Первый раз замуж она вышла в 22 года за инженера автозавода имени Лихачёва - Владлена Позднова.

Вторым супругом певицы стал фотокорреспондент журнала «Советский воин» Евгений Свалов.

Третий супруг - преподаватель иностранных языков, переводчик и журналист Владимир Петрович Котёлкин.

Детей у Людмилы Зыкиной не было. Сама певица на этот счёт говорила, что хотела иметь детей, но всегда считала, что ребёнок - это личность, требующая огромного внимания, которое она из-за постоянных гастролей дать не могла.

Когда у Зыкиной погибла мать, певица лишилась голоса на один год.

Дискография

Виниловые пластинки

Общий тираж выпущенных пластинок с песнями Людмилы Зыкиной превышает 6 000 000 экз.

CD

• Течёт река Волга, Союз , г. Выпущен к 50-летию творческой деятельности.
• А любовь всё жива, Мелодия , 1996 г.
• Любовь моя, моя Россия (Людмила Зыкина, Виктор Гридин , Владимир Красноярцев, ГАРНА «Россия»), Great Hall (лейбл), г.
• Grand Collection. Людмила Зыкина, Квадро-Диск , г.
• Я люблю Вас… Людмила Зыкина. Антология вокального искусства. Коллекция на 20 дисках. Региональный благотворительный общественный фонд «Фонд Людмилы Зыкиной», г.
• Великие исполнители России XX века. Людмила Зыкина, диск 1, 2, Moroz Records , 2004 г.
• Людмила Зыкина. Любимые песни, Парк-Рекордз, 2004 г.
• Отчалившая Русь (Людмила Зыкина, Михаил Кизин , ГАРНА «Россия»), Парк-Рекордз, 2004 г.
• Людмила Зыкина. 60 лет Победы, Парк-Рекордз, г.
• О, мой Бог… (Людмила Зыкина, ГАРНА «Россия», Михаил Кизин), Парк-Рекордз, 2005 г.
• 100 русских народных песен (Людмила Зыкина, ГАРНА «Россия»), часть 1, 2, Мистерия Звука , 2005 г.
• Серия «MP3 Коллекция. Антология вокального искусства». Людмила Зыкина, CD 1, 2, 3, 4, РАО , Первое Музыкальное Издательство , РМГ Рекордз , г.
• Людмила Зыкина. Русские народные песни, часть 1, 2, ООО «Бомба Мьюзик», г.

Дополнительные факты

Песенный репертуар

В репертуаре Людмилы Зыкиной было более 2 тысяч русских народных песен, произведений современных композиторов, русских романсов, а также песни народов мира. Записаны дуэты с Юлианом, Марком Алмондом, Николаем Расторгуевым, Михаилом Кизиным. В г. Л. Г. Зыкина исполнила вокальную партию в «Поэтории» Родиона Щедрина . В юбилейном г. принимала участие в исполнении ещё одного сочинения Родиона Щедрина - оратории «Ленин в сердце народном». Это произведение было удостоено Государственной премии СССР. Кроме того, в разные годы Людмилой Зыкиной были созданы тематические концертные программы: «Тебе, женщина», «Вам, ветераны», «Вечер русской песни и романса», «Русские народные песни», «Героям космоса посвящается», «Лишь ты смогла, моя Россия» и целый ряд других.

Заслуги

Государственные награды Российской Федерации и СССР

• - статья в Лентапедии . 2012 год.

Отрывок, характеризующий Зыкина, Людмила Георгиевна

Шестые, бенигсенисты, говорили, напротив, что все таки не было никого дельнее и опытнее Бенигсена, и, как ни вертись, все таки придешь к нему. И люди этой партии доказывали, что все наше отступление до Дриссы было постыднейшее поражение и беспрерывный ряд ошибок. «Чем больше наделают ошибок, – говорили они, – тем лучше: по крайней мере, скорее поймут, что так не может идти. А нужен не какой нибудь Барклай, а человек, как Бенигсен, который показал уже себя в 1807 м году, которому отдал справедливость сам Наполеон, и такой человек, за которым бы охотно признавали власть, – и таковой есть только один Бенигсен».
Седьмые – были лица, которые всегда есть, в особенности при молодых государях, и которых особенно много было при императоре Александре, – лица генералов и флигель адъютантов, страстно преданные государю не как императору, но как человека обожающие его искренно и бескорыстно, как его обожал Ростов в 1805 м году, и видящие в нем не только все добродетели, но и все качества человеческие. Эти лица хотя и восхищались скромностью государя, отказывавшегося от командования войсками, но осуждали эту излишнюю скромность и желали только одного и настаивали на том, чтобы обожаемый государь, оставив излишнее недоверие к себе, объявил открыто, что он становится во главе войска, составил бы при себе штаб квартиру главнокомандующего и, советуясь, где нужно, с опытными теоретиками и практиками, сам бы вел свои войска, которых одно это довело бы до высшего состояния воодушевления.
Восьмая, самая большая группа людей, которая по своему огромному количеству относилась к другим, как 99 к 1 му, состояла из людей, не желавших ни мира, ни войны, ни наступательных движений, ни оборонительного лагеря ни при Дриссе, ни где бы то ни было, ни Барклая, ни государя, ни Пфуля, ни Бенигсена, но желающих только одного, и самого существенного: наибольших для себя выгод и удовольствий. В той мутной воде перекрещивающихся и перепутывающихся интриг, которые кишели при главной квартире государя, в весьма многом можно было успеть в таком, что немыслимо бы было в другое время. Один, не желая только потерять своего выгодного положения, нынче соглашался с Пфулем, завтра с противником его, послезавтра утверждал, что не имеет никакого мнения об известном предмете, только для того, чтобы избежать ответственности и угодить государю. Другой, желающий приобрести выгоды, обращал на себя внимание государя, громко крича то самое, на что намекнул государь накануне, спорил и кричал в совете, ударяя себя в грудь и вызывая несоглашающихся на дуэль и тем показывая, что он готов быть жертвою общей пользы. Третий просто выпрашивал себе, между двух советов и в отсутствие врагов, единовременное пособие за свою верную службу, зная, что теперь некогда будет отказать ему. Четвертый нечаянно все попадался на глаза государю, отягченный работой. Пятый, для того чтобы достигнуть давно желанной цели – обеда у государя, ожесточенно доказывал правоту или неправоту вновь выступившего мнения и для этого приводил более или менее сильные и справедливые доказательства.
Все люди этой партии ловили рубли, кресты, чины и в этом ловлении следили только за направлением флюгера царской милости, и только что замечали, что флюгер обратился в одну сторону, как все это трутневое население армии начинало дуть в ту же сторону, так что государю тем труднее было повернуть его в другую. Среди неопределенности положения, при угрожающей, серьезной опасности, придававшей всему особенно тревожный характер, среди этого вихря интриг, самолюбий, столкновений различных воззрений и чувств, при разноплеменности всех этих лиц, эта восьмая, самая большая партия людей, нанятых личными интересами, придавала большую запутанность и смутность общему делу. Какой бы ни поднимался вопрос, а уж рой этих трутней, не оттрубив еще над прежней темой, перелетал на новую и своим жужжанием заглушал и затемнял искренние, спорящие голоса.
Из всех этих партий, в то самое время, как князь Андрей приехал к армии, собралась еще одна, девятая партия, начинавшая поднимать свой голос. Это была партия людей старых, разумных, государственно опытных и умевших, не разделяя ни одного из противоречащих мнений, отвлеченно посмотреть на все, что делалось при штабе главной квартиры, и обдумать средства к выходу из этой неопределенности, нерешительности, запутанности и слабости.
Люди этой партии говорили и думали, что все дурное происходит преимущественно от присутствия государя с военным двором при армии; что в армию перенесена та неопределенная, условная и колеблющаяся шаткость отношений, которая удобна при дворе, но вредна в армии; что государю нужно царствовать, а не управлять войском; что единственный выход из этого положения есть отъезд государя с его двором из армии; что одно присутствие государя парализует пятьдесят тысяч войска, нужных для обеспечения его личной безопасности; что самый плохой, но независимый главнокомандующий будет лучше самого лучшего, но связанного присутствием и властью государя.
В то самое время как князь Андрей жил без дела при Дриссе, Шишков, государственный секретарь, бывший одним из главных представителей этой партии, написал государю письмо, которое согласились подписать Балашев и Аракчеев. В письме этом, пользуясь данным ему от государя позволением рассуждать об общем ходе дел, он почтительно и под предлогом необходимости для государя воодушевить к войне народ в столице, предлагал государю оставить войско.
Одушевление государем народа и воззвание к нему для защиты отечества – то самое (насколько оно произведено было личным присутствием государя в Москве) одушевление народа, которое было главной причиной торжества России, было представлено государю и принято им как предлог для оставления армии.

Х
Письмо это еще не было подано государю, когда Барклай за обедом передал Болконскому, что государю лично угодно видеть князя Андрея, для того чтобы расспросить его о Турции, и что князь Андрей имеет явиться в квартиру Бенигсена в шесть часов вечера.
В этот же день в квартире государя было получено известие о новом движении Наполеона, могущем быть опасным для армии, – известие, впоследствии оказавшееся несправедливым. И в это же утро полковник Мишо, объезжая с государем дрисские укрепления, доказывал государю, что укрепленный лагерь этот, устроенный Пфулем и считавшийся до сих пор chef d"?uvr"ом тактики, долженствующим погубить Наполеона, – что лагерь этот есть бессмыслица и погибель русской армии.
Князь Андрей приехал в квартиру генерала Бенигсена, занимавшего небольшой помещичий дом на самом берегу реки. Ни Бенигсена, ни государя не было там, но Чернышев, флигель адъютант государя, принял Болконского и объявил ему, что государь поехал с генералом Бенигсеном и с маркизом Паулучи другой раз в нынешний день для объезда укреплений Дрисского лагеря, в удобности которого начинали сильно сомневаться.
Чернышев сидел с книгой французского романа у окна первой комнаты. Комната эта, вероятно, была прежде залой; в ней еще стоял орган, на который навалены были какие то ковры, и в одном углу стояла складная кровать адъютанта Бенигсена. Этот адъютант был тут. Он, видно, замученный пирушкой или делом, сидел на свернутой постеле и дремал. Из залы вели две двери: одна прямо в бывшую гостиную, другая направо в кабинет. Из первой двери слышались голоса разговаривающих по немецки и изредка по французски. Там, в бывшей гостиной, были собраны, по желанию государя, не военный совет (государь любил неопределенность), но некоторые лица, которых мнение о предстоящих затруднениях он желал знать. Это не был военный совет, но как бы совет избранных для уяснения некоторых вопросов лично для государя. На этот полусовет были приглашены: шведский генерал Армфельд, генерал адъютант Вольцоген, Винцингероде, которого Наполеон называл беглым французским подданным, Мишо, Толь, вовсе не военный человек – граф Штейн и, наконец, сам Пфуль, который, как слышал князь Андрей, был la cheville ouvriere [основою] всего дела. Князь Андрей имел случай хорошо рассмотреть его, так как Пфуль вскоре после него приехал и прошел в гостиную, остановившись на минуту поговорить с Чернышевым.
Пфуль с первого взгляда, в своем русском генеральском дурно сшитом мундире, который нескладно, как на наряженном, сидел на нем, показался князю Андрею как будто знакомым, хотя он никогда не видал его. В нем был и Вейротер, и Мак, и Шмидт, и много других немецких теоретиков генералов, которых князю Андрею удалось видеть в 1805 м году; но он был типичнее всех их. Такого немца теоретика, соединявшего в себе все, что было в тех немцах, еще никогда не видал князь Андрей.
Пфуль был невысок ростом, очень худ, но ширококост, грубого, здорового сложения, с широким тазом и костлявыми лопатками. Лицо у него было очень морщинисто, с глубоко вставленными глазами. Волоса его спереди у висков, очевидно, торопливо были приглажены щеткой, сзади наивно торчали кисточками. Он, беспокойно и сердито оглядываясь, вошел в комнату, как будто он всего боялся в большой комнате, куда он вошел. Он, неловким движением придерживая шпагу, обратился к Чернышеву, спрашивая по немецки, где государь. Ему, видно, как можно скорее хотелось пройти комнаты, окончить поклоны и приветствия и сесть за дело перед картой, где он чувствовал себя на месте. Он поспешно кивал головой на слова Чернышева и иронически улыбался, слушая его слова о том, что государь осматривает укрепления, которые он, сам Пфуль, заложил по своей теории. Он что то басисто и круто, как говорят самоуверенные немцы, проворчал про себя: Dummkopf… или: zu Grunde die ganze Geschichte… или: s"wird was gescheites d"raus werden… [глупости… к черту все дело… (нем.) ] Князь Андрей не расслышал и хотел пройти, но Чернышев познакомил князя Андрея с Пфулем, заметив, что князь Андрей приехал из Турции, где так счастливо кончена война. Пфуль чуть взглянул не столько на князя Андрея, сколько через него, и проговорил смеясь: «Da muss ein schoner taktischcr Krieg gewesen sein». [«То то, должно быть, правильно тактическая была война.» (нем.) ] – И, засмеявшись презрительно, прошел в комнату, из которой слышались голоса.
Видно, Пфуль, уже всегда готовый на ироническое раздражение, нынче был особенно возбужден тем, что осмелились без него осматривать его лагерь и судить о нем. Князь Андрей по одному короткому этому свиданию с Пфулем благодаря своим аустерлицким воспоминаниям составил себе ясную характеристику этого человека. Пфуль был один из тех безнадежно, неизменно, до мученичества самоуверенных людей, которыми только бывают немцы, и именно потому, что только немцы бывают самоуверенными на основании отвлеченной идеи – науки, то есть мнимого знания совершенной истины. Француз бывает самоуверен потому, что он почитает себя лично, как умом, так и телом, непреодолимо обворожительным как для мужчин, так и для женщин. Англичанин самоуверен на том основании, что он есть гражданин благоустроеннейшего в мире государства, и потому, как англичанин, знает всегда, что ему делать нужно, и знает, что все, что он делает как англичанин, несомненно хорошо. Итальянец самоуверен потому, что он взволнован и забывает легко и себя и других. Русский самоуверен именно потому, что он ничего не знает и знать не хочет, потому что не верит, чтобы можно было вполне знать что нибудь. Немец самоуверен хуже всех, и тверже всех, и противнее всех, потому что он воображает, что знает истину, науку, которую он сам выдумал, но которая для него есть абсолютная истина. Таков, очевидно, был Пфуль. У него была наука – теория облического движения, выведенная им из истории войн Фридриха Великого, и все, что встречалось ему в новейшей истории войн Фридриха Великого, и все, что встречалось ему в новейшей военной истории, казалось ему бессмыслицей, варварством, безобразным столкновением, в котором с обеих сторон было сделано столько ошибок, что войны эти не могли быть названы войнами: они не подходили под теорию и не могли служить предметом науки.
В 1806 м году Пфуль был одним из составителей плана войны, кончившейся Иеной и Ауерштетом; но в исходе этой войны он не видел ни малейшего доказательства неправильности своей теории. Напротив, сделанные отступления от его теории, по его понятиям, были единственной причиной всей неудачи, и он с свойственной ему радостной иронией говорил: «Ich sagte ja, daji die ganze Geschichte zum Teufel gehen wird». [Ведь я же говорил, что все дело пойдет к черту (нем.) ] Пфуль был один из тех теоретиков, которые так любят свою теорию, что забывают цель теории – приложение ее к практике; он в любви к теории ненавидел всякую практику и знать ее не хотел. Он даже радовался неуспеху, потому что неуспех, происходивший от отступления в практике от теории, доказывал ему только справедливость его теории.
Он сказал несколько слов с князем Андреем и Чернышевым о настоящей войне с выражением человека, который знает вперед, что все будет скверно и что даже не недоволен этим. Торчавшие на затылке непричесанные кисточки волос и торопливо прилизанные височки особенно красноречиво подтверждали это.
Он прошел в другую комнату, и оттуда тотчас же послышались басистые и ворчливые звуки его голоса.

Не успел князь Андрей проводить глазами Пфуля, как в комнату поспешно вошел граф Бенигсен и, кивнув головой Болконскому, не останавливаясь, прошел в кабинет, отдавая какие то приказания своему адъютанту. Государь ехал за ним, и Бенигсен поспешил вперед, чтобы приготовить кое что и успеть встретить государя. Чернышев и князь Андрей вышли на крыльцо. Государь с усталым видом слезал с лошади. Маркиз Паулучи что то говорил государю. Государь, склонив голову налево, с недовольным видом слушал Паулучи, говорившего с особенным жаром. Государь тронулся вперед, видимо, желая окончить разговор, но раскрасневшийся, взволнованный итальянец, забывая приличия, шел за ним, продолжая говорить:
– Quant a celui qui a conseille ce camp, le camp de Drissa, [Что же касается того, кто присоветовал Дрисский лагерь,] – говорил Паулучи, в то время как государь, входя на ступеньки и заметив князя Андрея, вглядывался в незнакомое ему лицо.
– Quant a celui. Sire, – продолжал Паулучи с отчаянностью, как будто не в силах удержаться, – qui a conseille le camp de Drissa, je ne vois pas d"autre alternative que la maison jaune ou le gibet. [Что же касается, государь, до того человека, который присоветовал лагерь при Дрисее, то для него, по моему мнению, есть только два места: желтый дом или виселица.] – Не дослушав и как будто не слыхав слов итальянца, государь, узнав Болконского, милостиво обратился к нему:
– Очень рад тебя видеть, пройди туда, где они собрались, и подожди меня. – Государь прошел в кабинет. За ним прошел князь Петр Михайлович Волконский, барон Штейн, и за ними затворились двери. Князь Андрей, пользуясь разрешением государя, прошел с Паулучи, которого он знал еще в Турции, в гостиную, где собрался совет.
Князь Петр Михайлович Волконский занимал должность как бы начальника штаба государя. Волконский вышел из кабинета и, принеся в гостиную карты и разложив их на столе, передал вопросы, на которые он желал слышать мнение собранных господ. Дело было в том, что в ночь было получено известие (впоследствии оказавшееся ложным) о движении французов в обход Дрисского лагеря.
Первый начал говорить генерал Армфельд, неожиданно, во избежание представившегося затруднения, предложив совершенно новую, ничем (кроме как желанием показать, что он тоже может иметь мнение) не объяснимую позицию в стороне от Петербургской и Московской дорог, на которой, по его мнению, армия должна была, соединившись, ожидать неприятеля. Видно было, что этот план давно был составлен Армфельдом и что он теперь изложил его не столько с целью отвечать на предлагаемые вопросы, на которые план этот не отвечал, сколько с целью воспользоваться случаем высказать его. Это было одно из миллионов предположений, которые так же основательно, как и другие, можно было делать, не имея понятия о том, какой характер примет война. Некоторые оспаривали его мнение, некоторые защищали его. Молодой полковник Толь горячее других оспаривал мнение шведского генерала и во время спора достал из бокового кармана исписанную тетрадь, которую он попросил позволения прочесть. В пространно составленной записке Толь предлагал другой – совершенно противный и плану Армфельда и плану Пфуля – план кампании. Паулучи, возражая Толю, предложил план движения вперед и атаки, которая одна, по его словам, могла вывести нас из неизвестности и западни, как он называл Дрисский лагерь, в которой мы находились. Пфуль во время этих споров и его переводчик Вольцоген (его мост в придворном отношении) молчали. Пфуль только презрительно фыркал и отворачивался, показывая, что он никогда не унизится до возражения против того вздора, который он теперь слышит. Но когда князь Волконский, руководивший прениями, вызвал его на изложение своего мнения, он только сказал:
– Что же меня спрашивать? Генерал Армфельд предложил прекрасную позицию с открытым тылом. Или атаку von diesem italienischen Herrn, sehr schon! [этого итальянского господина, очень хорошо! (нем.) ] Или отступление. Auch gut. [Тоже хорошо (нем.) ] Что ж меня спрашивать? – сказал он. – Ведь вы сами знаете все лучше меня. – Но когда Волконский, нахмурившись, сказал, что он спрашивает его мнение от имени государя, то Пфуль встал и, вдруг одушевившись, начал говорить:
– Все испортили, все спутали, все хотели знать лучше меня, а теперь пришли ко мне: как поправить? Нечего поправлять. Надо исполнять все в точности по основаниям, изложенным мною, – говорил он, стуча костлявыми пальцами по столу. – В чем затруднение? Вздор, Kinder spiel. [детские игрушки (нем.) ] – Он подошел к карте и стал быстро говорить, тыкая сухим пальцем по карте и доказывая, что никакая случайность не может изменить целесообразности Дрисского лагеря, что все предвидено и что ежели неприятель действительно пойдет в обход, то неприятель должен быть неминуемо уничтожен.
Паулучи, не знавший по немецки, стал спрашивать его по французски. Вольцоген подошел на помощь своему принципалу, плохо говорившему по французски, и стал переводить его слова, едва поспевая за Пфулем, который быстро доказывал, что все, все, не только то, что случилось, но все, что только могло случиться, все было предвидено в его плане, и что ежели теперь были затруднения, то вся вина была только в том, что не в точности все исполнено. Он беспрестанно иронически смеялся, доказывал и, наконец, презрительно бросил доказывать, как бросает математик поверять различными способами раз доказанную верность задачи. Вольцоген заменил его, продолжая излагать по французски его мысли и изредка говоря Пфулю: «Nicht wahr, Exellenz?» [Не правда ли, ваше превосходительство? (нем.) ] Пфуль, как в бою разгоряченный человек бьет по своим, сердито кричал на Вольцогена:
– Nun ja, was soll denn da noch expliziert werden? [Ну да, что еще тут толковать? (нем.) ] – Паулучи и Мишо в два голоса нападали на Вольцогена по французски. Армфельд по немецки обращался к Пфулю. Толь по русски объяснял князю Волконскому. Князь Андрей молча слушал и наблюдал.
Из всех этих лиц более всех возбуждал участие в князе Андрее озлобленный, решительный и бестолково самоуверенный Пфуль. Он один из всех здесь присутствовавших лиц, очевидно, ничего не желал для себя, ни к кому не питал вражды, а желал только одного – приведения в действие плана, составленного по теории, выведенной им годами трудов. Он был смешон, был неприятен своей ироничностью, но вместе с тем он внушал невольное уважение своей беспредельной преданностью идее. Кроме того, во всех речах всех говоривших была, за исключением Пфуля, одна общая черта, которой не было на военном совете в 1805 м году, – это был теперь хотя и скрываемый, но панический страх перед гением Наполеона, страх, который высказывался в каждом возражении. Предполагали для Наполеона всё возможным, ждали его со всех сторон и его страшным именем разрушали предположения один другого. Один Пфуль, казалось, и его, Наполеона, считал таким же варваром, как и всех оппонентов своей теории. Но, кроме чувства уважения, Пфуль внушал князю Андрею и чувство жалости. По тому тону, с которым с ним обращались придворные, по тому, что позволил себе сказать Паулучи императору, но главное по некоторой отчаянности выражении самого Пфуля, видно было, что другие знали и он сам чувствовал, что падение его близко. И, несмотря на свою самоуверенность и немецкую ворчливую ироничность, он был жалок с своими приглаженными волосами на височках и торчавшими на затылке кисточками. Он, видимо, хотя и скрывал это под видом раздражения и презрения, он был в отчаянии оттого, что единственный теперь случай проверить на огромном опыте и доказать всему миру верность своей теории ускользал от него.
Прения продолжались долго, и чем дольше они продолжались, тем больше разгорались споры, доходившие до криков и личностей, и тем менее было возможно вывести какое нибудь общее заключение из всего сказанного. Князь Андрей, слушая этот разноязычный говор и эти предположения, планы и опровержения и крики, только удивлялся тому, что они все говорили. Те, давно и часто приходившие ему во время его военной деятельности, мысли, что нет и не может быть никакой военной науки и поэтому не может быть никакого так называемого военного гения, теперь получили для него совершенную очевидность истины. «Какая же могла быть теория и наука в деле, которого условия и обстоятельства неизвестны и не могут быть определены, в котором сила деятелей войны еще менее может быть определена? Никто не мог и не может знать, в каком будет положении наша и неприятельская армия через день, и никто не может знать, какая сила этого или того отряда. Иногда, когда нет труса впереди, который закричит: „Мы отрезаны! – и побежит, а есть веселый, смелый человек впереди, который крикнет: «Ура! – отряд в пять тысяч стоит тридцати тысяч, как под Шепграбеном, а иногда пятьдесят тысяч бегут перед восемью, как под Аустерлицем. Какая же может быть наука в таком деле, в котором, как во всяком практическом деле, ничто не может быть определено и все зависит от бесчисленных условий, значение которых определяется в одну минуту, про которую никто не знает, когда она наступит. Армфельд говорит, что наша армия отрезана, а Паулучи говорит, что мы поставили французскую армию между двух огней; Мишо говорит, что негодность Дрисского лагеря состоит в том, что река позади, а Пфуль говорит, что в этом его сила. Толь предлагает один план, Армфельд предлагает другой; и все хороши, и все дурны, и выгоды всякого положения могут быть очевидны только в тот момент, когда совершится событие. И отчего все говорят: гений военный? Разве гений тот человек, который вовремя успеет велеть подвезти сухари и идти тому направо, тому налево? Оттого только, что военные люди облечены блеском и властью и массы подлецов льстят власти, придавая ей несвойственные качества гения, их называют гениями. Напротив, лучшие генералы, которых я знал, – глупые или рассеянные люди. Лучший Багратион, – сам Наполеон признал это. А сам Бонапарте! Я помню самодовольное и ограниченное его лицо на Аустерлицком поле. Не только гения и каких нибудь качеств особенных не нужно хорошему полководцу, но, напротив, ему нужно отсутствие самых лучших высших, человеческих качеств – любви, поэзии, нежности, философского пытливого сомнения. Он должен быть ограничен, твердо уверен в том, что то, что он делает, очень важно (иначе у него недостанет терпения), и тогда только он будет храбрый полководец. Избави бог, коли он человек, полюбит кого нибудь, пожалеет, подумает о том, что справедливо и что нет. Понятно, что исстари еще для них подделали теорию гениев, потому что они – власть. Заслуга в успехе военного дела зависит не от них, а от того человека, который в рядах закричит: пропали, или закричит: ура! И только в этих рядах можно служить с уверенностью, что ты полезен!“
Так думал князь Андрей, слушая толки, и очнулся только тогда, когда Паулучи позвал его и все уже расходились.
На другой день на смотру государь спросил у князя Андрея, где он желает служить, и князь Андрей навеки потерял себя в придворном мире, не попросив остаться при особе государя, а попросив позволения служить в армии.

Ростов перед открытием кампании получил письмо от родителей, в котором, кратко извещая его о болезни Наташи и о разрыве с князем Андреем (разрыв этот объясняли ему отказом Наташи), они опять просили его выйти в отставку и приехать домой. Николай, получив это письмо, и не попытался проситься в отпуск или отставку, а написал родителям, что очень жалеет о болезни и разрыве Наташи с ее женихом и что он сделает все возможное для того, чтобы исполнить их желание. Соне он писал отдельно.
«Обожаемый друг души моей, – писал он. – Ничто, кроме чести, не могло бы удержать меня от возвращения в деревню. Но теперь, перед открытием кампании, я бы счел себя бесчестным не только перед всеми товарищами, но и перед самим собою, ежели бы я предпочел свое счастие своему долгу и любви к отечеству. Но это последняя разлука. Верь, что тотчас после войны, ежели я буду жив и все любим тобою, я брошу все и прилечу к тебе, чтобы прижать тебя уже навсегда к моей пламенной груди».
Действительно, только открытие кампании задержало Ростова и помешало ему приехать – как он обещал – и жениться на Соне. Отрадненская осень с охотой и зима со святками и с любовью Сони открыли ему перспективу тихих дворянских радостей и спокойствия, которых он не знал прежде и которые теперь манили его к себе. «Славная жена, дети, добрая стая гончих, лихие десять – двенадцать свор борзых, хозяйство, соседи, служба по выборам! – думал он. Но теперь была кампания, и надо было оставаться в полку. А так как это надо было, то Николай Ростов, по своему характеру, был доволен и той жизнью, которую он вел в полку, и сумел сделать себе эту жизнь приятною.
Приехав из отпуска, радостно встреченный товарищами, Николай был посылал за ремонтом и из Малороссии привел отличных лошадей, которые радовали его и заслужили ему похвалы от начальства. В отсутствие его он был произведен в ротмистры, и когда полк был поставлен на военное положение с увеличенным комплектом, он опять получил свой прежний эскадрон.
Началась кампания, полк был двинут в Польшу, выдавалось двойное жалованье, прибыли новые офицеры, новые люди, лошади; и, главное, распространилось то возбужденно веселое настроение, которое сопутствует началу войны; и Ростов, сознавая свое выгодное положение в полку, весь предался удовольствиям и интересам военной службы, хотя и знал, что рано или поздно придется их покинуть.
Войска отступали от Вильны по разным сложным государственным, политическим и тактическим причинам. Каждый шаг отступления сопровождался сложной игрой интересов, умозаключений и страстей в главном штабе. Для гусар же Павлоградского полка весь этот отступательный поход, в лучшую пору лета, с достаточным продовольствием, был самым простым и веселым делом. Унывать, беспокоиться и интриговать могли в главной квартире, а в глубокой армии и не спрашивали себя, куда, зачем идут. Если жалели, что отступают, то только потому, что надо было выходить из обжитой квартиры, от хорошенькой панны. Ежели и приходило кому нибудь в голову, что дела плохи, то, как следует хорошему военному человеку, тот, кому это приходило в голову, старался быть весел и не думать об общем ходе дел, а думать о своем ближайшем деле. Сначала весело стояли подле Вильны, заводя знакомства с польскими помещиками и ожидая и отбывая смотры государя и других высших командиров. Потом пришел приказ отступить к Свенцянам и истреблять провиант, который нельзя было увезти. Свенцяны памятны были гусарам только потому, что это был пьяный лагерь, как прозвала вся армия стоянку у Свенцян, и потому, что в Свенцянах много было жалоб на войска за то, что они, воспользовавшись приказанием отбирать провиант, в числе провианта забирали и лошадей, и экипажи, и ковры у польских панов. Ростов помнил Свенцяны потому, что он в первый день вступления в это местечко сменил вахмистра и не мог справиться с перепившимися всеми людьми эскадрона, которые без его ведома увезли пять бочек старого пива. От Свенцян отступали дальше и дальше до Дриссы, и опять отступили от Дриссы, уже приближаясь к русским границам.
13 го июля павлоградцам в первый раз пришлось быть в серьезном деле.
12 го июля в ночь, накануне дела, была сильная буря с дождем и грозой. Лето 1812 года вообще было замечательно бурями.
Павлоградские два эскадрона стояли биваками, среди выбитого дотла скотом и лошадьми, уже выколосившегося ржаного поля. Дождь лил ливмя, и Ростов с покровительствуемым им молодым офицером Ильиным сидел под огороженным на скорую руку шалашиком. Офицер их полка, с длинными усами, продолжавшимися от щек, ездивший в штаб и застигнутый дождем, зашел к Ростову.
– Я, граф, из штаба. Слышали подвиг Раевского? – И офицер рассказал подробности Салтановского сражения, слышанные им в штабе.
Ростов, пожимаясь шеей, за которую затекала вода, курил трубку и слушал невнимательно, изредка поглядывая на молодого офицера Ильина, который жался около него. Офицер этот, шестнадцатилетний мальчик, недавно поступивший в полк, был теперь в отношении к Николаю тем, чем был Николай в отношении к Денисову семь лет тому назад. Ильин старался во всем подражать Ростову и, как женщина, был влюблен в него.
Офицер с двойными усами, Здржинский, рассказывал напыщенно о том, как Салтановская плотина была Фермопилами русских, как на этой плотине был совершен генералом Раевским поступок, достойный древности. Здржинский рассказывал поступок Раевского, который вывел на плотину своих двух сыновей под страшный огонь и с ними рядом пошел в атаку. Ростов слушал рассказ и не только ничего не говорил в подтверждение восторга Здржинского, но, напротив, имел вид человека, который стыдился того, что ему рассказывают, хотя и не намерен возражать. Ростов после Аустерлицкой и 1807 года кампаний знал по своему собственному опыту, что, рассказывая военные происшествия, всегда врут, как и сам он врал, рассказывая; во вторых, он имел настолько опытности, что знал, как все происходит на войне совсем не так, как мы можем воображать и рассказывать. И потому ему не нравился рассказ Здржинского, не нравился и сам Здржинский, который, с своими усами от щек, по своей привычке низко нагибался над лицом того, кому он рассказывал, и теснил его в тесном шалаше. Ростов молча смотрел на него. «Во первых, на плотине, которую атаковали, должна была быть, верно, такая путаница и теснота, что ежели Раевский и вывел своих сыновей, то это ни на кого не могло подействовать, кроме как человек на десять, которые были около самого его, – думал Ростов, – остальные и не могли видеть, как и с кем шел Раевский по плотине. Но и те, которые видели это, не могли очень воодушевиться, потому что что им было за дело до нежных родительских чувств Раевского, когда тут дело шло о собственной шкуре? Потом оттого, что возьмут или не возьмут Салтановскую плотину, не зависела судьба отечества, как нам описывают это про Фермопилы. И стало быть, зачем же было приносить такую жертву? И потом, зачем тут, на войне, мешать своих детей? Я бы не только Петю брата не повел бы, даже и Ильина, даже этого чужого мне, но доброго мальчика, постарался бы поставить куда нибудь под защиту», – продолжал думать Ростов, слушая Здржинского. Но он не сказал своих мыслей: он и на это уже имел опыт. Он знал, что этот рассказ содействовал к прославлению нашего оружия, и потому надо было делать вид, что не сомневаешься в нем. Так он и делал.

Личная жизнь Людмилы Зыкиной всегда была окутана множеством легенд. Она старалась брать от жизни все самое лучшее, а замуж выходить предпочитала только за самых видных мужчин. Однако, говорят, что почти ни одного из своих мужчин она по-настоящему не любила и расставалась с ними без сожаления. Ее первым мужем был инженер автомобильного завода им. Лихачева Владлен Позднов. Тогда ей было двадцать два года, и она, уже побывав солисткой Государственного академического русского народного хора им. Пятницкого, стала солисткой Москонцерта. Прожив с первым мужем три года, Зыкина разошлась с ним, узнав, что он изменяет ей с ее же подругой. Из-за этого развода в ее комсомольском личном деле появилась запись о том, что она морально неустойчива.

По этой причине Людмиле Георгиевне, при первом обращении с соответствующим заявлением, было отказано во вступлении в партию. Следующим мужчиной, вошедшим в личную жизнь Людмилы Зыкиной, стал фотограф Евгений Свалов, с которым певица случайно познакомилась в троллейбусе. Но и этот брак был достаточно быстротечным, по слухам, второй супруг Людмилы Зыкиной тоже был уличен в неверности. В эти годы, будучи в близких отношениях с тогдашним министром культуры Екатериной Фурцевой, певица обладала большим влиянием и возможностями. Она много гастролировала, в том числе за рубежом. Пик ее популярности пришелся на начало семидесятых, но в личной жизни Людмилы Зыкиной в этот период все было не так удачно, как в карьере. После развода со своим вторым мужем певица окончила институт культуры, и в третий раз вышла замуж за преподавателя иностранных языков, журналиста и переводчика Владимира Котелкина. Он ухаживал за певицей три года, но и этот брак был таким же недолгим, как и предыдущие. Котелкин видел свою семейную жизнь совсем по-иному. Он мечтал о детях, тихом семейном быте и вкусных обедах, приготовленных женой, но у народной артистки совсем не было на это времени.

И только в четвертом браке Людмила Георгиевна узнала, что такое настоящая любовь. Ее последний муж Виктор Гридин был на четырнадцать лет моложе певицы, а на момент знакомства с ней он был женат. Ради Зыкиной он ушел из семьи, но, прожив с Людмилой Георгиевной семнадцать лет, он так и не стал ее официальным супругом. Гридин – баянист, и с певицей их связывала не только любовь, но и общие профессиональные интересы. Огромным ударом для Зыкиной стало известие о том, что Гридин полюбил другую женщину – молодую певицу из их же ансамбля «Россия» Надежду Крыгину.

На фото Зыкина и Михаил Кизин

В личной жизни Людмилы Зыкиной было много романов, но одними из самых известных были отношения с генерал-лейтенантом Николаем Филиппенко, и, уже в конце жизни, с мужчинами намного моложе ее – певцом Михаилом Кизиным и психотерапевтом Виктором Константиновым, за которого она даже собиралась выйти замуж.

Когда Людмила Зыкина впервые попала за границу (это была экзотическая Индия), то встретила там старика, который предсказывал будущее. Тот индус рассказал ей и о грядущей славе, и о неудачах на личном фронте. Она, конечно, не поверила ни единому слову. И только годы спустя поняла, что старик был во всем прав.

Ее творческая карьера началась с того, что юная певица, только-только зачисленная в хор имени Пятницкого,.. вдруг замолчала. У Люды Зыкиной, которой прочили блестящее будущее, умерла мама. Потрясение было настолько сильным, что на нервной почве девушка потеряла голос. Даже говорить не могла, не говоря уже о пении…

Но об этом Людмила даже особо не переживала - настолько мелкой казалась ей тогда эта проблема. Вместе с похоронами мамы она похоронила и свои мечты стать певицей. Зыкина ушла из хора, устроилась работать в Первую образцовую типографию, где сшивала брошюры, не жалуясь на свою долю.

А потом к Людмиле пришла первая любовь. И вместе с ней вернулся голос: сильный, звучный, как будто она все это время занималась вокальными экзерсисами.

«Я НЕ СМОГЛА ПРОСТИТЬ ПРЕДАТЕЛЬСТВА»

Ее первого избранника звали Владлен Позднов , он работал инженером на ЗиСе. Обретя статус замужней дамы, Людмила изменила и место работы. После прослушивания ее приняли в Хор русской песни Всесоюзного радио, и она, наконец, попала в свою стихию. Ведь музыка, пение - это то, что по-настоящему ей было интересно. К тому же прославленный коллектив периодически выезжал на гастроли за границу, и она, молоденькая девчонка, вдруг получила возможность увидеть мир.

Во время первой же поездки за рубеж с ней и произошел мистический случай. Там она встретила древнего-древнего старика, который за небольшую плату гадал всем желающим. Так вот, ей он сказал нечто непонятное: «Когда вернешься домой, расстанешься с любимым мужчиной, потому что у него роман с другой женщиной. И вообще, с личной жизнью будут у тебя большие проблемы. Зато ты будешь известна на весь мир - я ясно вижу у тебя во лбу звезду».

Конечно, слова эти Людмила не приняла всерьез, Ну детские сказки какие-то - звезда во лбу, мировая слава. Да и в своем любимом она была уверена, как в самой себе. Даже когда вернулась в Москву и добрые соседки тут же поделились новостью: мол, к твоему-то постоянно девица какая-то приходила, - продолжала верить мужу. Ведь он на вопрос в лоб: есть ли у него любовница - заверил ее, что это все выдумки.

И только когда спустя время ее подруга призналась, что уже полгода живет с ее благоверным, тут же подала на развод. «Я не смогла простить предательства, - рассказывала позже Людмила Георгиевна. - Страдания после разрыва с мужем выплескивала в своих песнях. Одна из них была про измену: «Все трое перессорились, все трое разошлись...»

Во второй раз она вышла замуж за фотографа журнала «Советский воин» Евгения Свалова . Он тоже казался ей эталоном верности. Поначалу. Однако и Евгений, как выяснилось довольно скоро, имел связь на стороне. С разводом Зыкина не медлила и на сей раз. «С предателями мне не по пути», - говорила она, когда ее спрашивали о причинах расставания с первыми двумя супругами.

Ее третий муж считался птицей высокого полета. Владимир Котелкин был не просто преподавателем иностранных языков (свободно говорил на трех). Но главное - он служил личным переводчиком патриарха Алексия I. Вместе с ним ездил в заграничные командировки, сопровождал на свадьбу короля Константина в Афинах.

С Владимиром Котелкиным певица прожила целых десять лет. Ради нее он даже пожертвовал своей карьерой, превратившись в какой-то момент в ее личного менеджера. А еще - именно Котелкин породнил Зыкину с яркой представительницей российской театральной сцены - актрисой Аллой Демидовой.

КАК В «ЗИМНЕЙ ВИШНЕ»

О том, что Алла Демидова была супругой Владимира Котелкина - экс-мужа Зыкиной, - ни в одной официальной биографии актрисы не упоминается. Однако об этом факте сообщила публике сама Людмила Зыкина незадолго до своего ухода из жизни. Но тут же поправилась, что этот брак продлился совсем недолго.

Поэтому, конечно, для всех в актерском мире давно стало аксиомой: где Алла Демидова, там и Владимир Валуцкий - известный драматург, рядом с которым она уже более 50 лет. И только близкие друзья пары знали, что в этом семейном союзе какое-то время было не все так просто. Потому что в далекие 1970-е в их тандеме появился кое-кто третий. А точнее, третья, которая вовсе не считала себя лишней.

Об истории этого знакомства с Владимиром Валуцким актриса Надежда Репина рассказывает, не особо скрываясь. Еще в 1974 году на съемках фильма «Звезда экрана» в Ялте, где Надежда подрабатывала в массовке, судьба свела ее со знаменитым драматургом. Там и начался их роман, хотя оба были несвободны. Валуцкий уже на тот момент был женат на Алле Демидовой. А Репину ждали дома сын и муж - режиссер Андрей Разумовский.

Отношения актрисы и драматурга - трагические, полные любви и страстей - длились долгих 14 лет. Позже их историю Валуцкий описал в сценарии к фильму «Зимняя вишня». Правда, Надежда Репина уверяет, что в их совместной жизни все было намного жестче и прозаичнее. Что удивительно, даже после выхода картины на экраны роман Валуцкого и Репиной не закончился - еще примерно три года они продолжали встречаться. Сложно сказать, знала ли об этой связи законная супруга - Алла Демидова. Известно лишь, что когда в одном интервью актрису спросили в лоб, что она думает по поводу того, что ее муж вынес на всеобщее обозрение свои личные переживания, она ответила расплывчато: «Любой сценарий - не стопроцентная калька с чьей-то жизни, очень многое придумано, нафантазировано».

В любом случае Алла Демидова, вся такая неземная, в данной ситуации повела себя довольно прагматично, дав возможность супругу самому принять решение - уйти или остаться.

В этом плане Людмила Зыкина была все-таки более прямолинейной, не способной на женские хитрости. Любишь - не изменяй, изменил - уходи.

И только когда певице было 50, она встретила мужчину, ради которого забыла обо всех своих принципах.

«ЗЫКИНА, ХОЧУ ОТ ТЕБЯ РЕБЕНКА!»

Виктор Гридин , виртуоз-баянист, познакомился с Зыкиной во время одного светского приема. Они почти сразу стали жить вместе. Виктора не смущало ни то, что дома его ждала законная супруга и двое детей, ни даже значительная разница в возрасте - он был младше Зыкиной почти на 15 лет. Через какое-то время Гридин развелся и оформил свои отношения с певицей.

Они прожили вместе 17 звездных лет. Их семейный тандем довольно скоро перерос и в творческий. Вместе Зыкина и Гридин создали музыкальный коллектив «Россия», с которым объездили более ста стран.

Но потом и в этом союзе появилась третья, которая смогла разрушить этот брак. Надежда Крыгина тоже пела народные песни. Но у нее было одно неоспоримое достоинство - молодость.

«Ну что делать? Полюбил так полюбил. Она, конечно, красивая, молодая», - разводила руками Зыкина, пытаясь делать вид, что расставание с супругом воспринимала как данность. И только близкие друзья певицы рассказывали, насколько непросто она переживала этот развод, как пыталась удержать мужа.

Правда, новый союз не продержался долго. Гридин стал прикладываться к бутылке и сгорел за считаные годы - у него обнаружили цирроз печени.

«Если я в чем-то и виню ее, то только втом, что она несмогла уберечь Виктора Федоровича, - призналась Людмила Георгиевна в одном интервью.- Все 17 лет я боролась с его дружками и приятелями, которые приносили ему водку. Но как только он женился на Надежде, сразу сплошь и рядом пошли приглашения то на застолье, то к кому-то на дачу. Его не стало через четыре года...»

Помимо официальных бракову Людмилы Зыкиной было еще немало романов. Как реальных, так и придуманных. Поскольку ей всегда благоволили сильные мира сего, именно с ними и связывала народная молва певицу. Так, в число ее поклонников попали лидер Югославии Иосип Броз Тито , председатель Совмина Советского Союза Алексей Косыгин и даже глава КНДР Ким Чен Ир . Причем сплетни о ее замужествах с первыми лицами государств ходили не только в СССР. Однажды в дружественной Болгарии после концерта Людмилу Зыкину настоятельно попросили передать привет Косыгину. «Ну, когда увижу, тогда и передам», - ответила певица. «А разве вы - не его жена?» - удивленно спросили ее зрители.

Также в свое время Зыкину «выдали замуж» и за Иосифа Кобзона . А все из-за одной фразы, которую однажды Иосиф Давыдович бросил при честном народе: «Зыкина, хочу от тебя ребенка!» Годы спустя, когда певица отмечала свое 75-летие, Кобзон, памятуя о тех давних разговорах, решил «подлить масла в огонь». Выйдя на сцену, он объявил: «Зыкина, я по-прежнему хочу от тебя ребенка!» - «Иосиф, поезд уже ушел», - вздохнула Людмила Георгиевна. «Поезд, может, и ушел, но свисток-то остался!» - пошутил в ответ Кобзон. Конечно же, разговоры об их романе были всего лишь разговорами...

А реальный факт - вот он, довольно печальный: Людмила Зыкина, звезда, которой поклонялись тысячи любителей музыки по всему миру, умерла в одиночестве. Видимо, пророческой оказалась одна из ее песен, где есть такие строчки: «Опять одна, но не моя вина. Я просто к сцене приговорена»…

Публикации раздела Музыка

Людмила Зыкина. Певица, которая мечтала летать

Л юдмила Зыкина до сцены прошла настоящую трудовую школу - токарь, санитарка, швея. Но на прослушивании в хоре Пятницкого 18-летнюю Людмилу выбрали из 400 претенденток. Так старейший хоровой коллектив России стал для Зыкиной первой певческой школой.

«Заслуженный орджоникидзовец»

Людмила Зыкина
Фотография: vmiremusiki.ru

«Одна из самых дорогих наград» - так говорила всемирно известная певица о первом в своей жизни знаке отличия. Это было почетное звание, которое 12-летняя Люся получила, работая в годы войны на заводе. Благополучное московское детство девочки из рабочей семьи закончилось, как и для всех детей военного времени, в 1941 году.

Поступила на станкостроительный завод имени Орджоникидзе и помогала фронту, работая токарем. Тогда же в газете «Большевик станкозавода» девочка написала заметку, получив третий рабочий разряд: «Теперь, проходя по заводу, я вижу плакат «Чем ты помог фронту?» и с гордостью думаю: «Да, я выполняю работу, которая помогает моей любимой Родине».

Спор про хор

Впервые Люся спела на публике в четвертом классе. На концерте в Доме пионеров исполнила романс «Белой акации гроздья душистые». Пела и во время войны. После работы на заводе выступала перед ранеными в госпитале, а в мирные годы - в Черемушкинском клубе и кинотеатре «Художественный».

В хоре имени Пятницкого Людмила Зыкина оказалась случайно. Просто в 1946 году увидела объявление о наборе и поспорила с подружками на шесть порций мороженого, что пойдет на прослушивание. В итоге оказалась в прославленном хоре . По случаю познакомилась молодая певица и со Сталиным. Он решил как-то после концерта сфотографироваться с любимым коллективом и оказался рядом с Людмилой Зыкиной.

Но спустя три года случилось несчастье - у певицы умерла мама, и Людмила Зыкина потеряла голос. Пришлось оставить сцену. Она ушла работать в типографию - печатала брошюры и старалась не падать духом. Прошел год, и голос вновь зазвучал - уже в эфире. Зыкина пришла в хор русской песни Дома радио.

Людмила Зыкина

Людмила Зыкина. Фото: aif.ru

Людмила Зыкина

Музыкальный багаж

13 лет работы в хоровых коллективах и победы во многих престижных смотрах - от Всероссийского конкурса молодых исполнителей в 1947 году до Всероссийского конкурса артистов эстрады в 1960-м. Зыкина задумалась о сольной карьере и в этом же году стала солисткой Москонцерта. В эпоху Лидии Руслановой и Клавдии Шульженко старалась остаться самой собой и много работала, не отказываясь ни от каких концертов.

В начале 60-х Людмила Зыкина в составе программы «Московский мюзик-холл» едет в Париж. Это было первое выступление артистов советской эстрады. За границей хорошо знали лишь балет. Пресса отметила небывалое количество звезд в одном концерте, а эмигранты, сидевшие в зале, впервые увидели советскую певицу, исполнявшую на Западе русские народные песни.

Мама ансамбля «Россия»

Людмила Зыкина объехала с концертами весь Советский Союз и около 90 стран. Как-то на гастролях в США известный импресарио Соломон Юрок настолько был впечатлен выступлением, что посоветовал певице собрать собственный компактный коллектив. В 1977 году певица создает ансамбль «Россия». Артисты называли Людмилу Георгиевну «мама». Она руководила музыкантами до конца своей жизни.

«Музыкальное крещение» состоялось в одном из самых престижных концертных залов мира - американском «Карнеги-холле», где коллектив дал более 40 концертов. С тех пор ансамбль записал более 30 дисков и с гордостью носит имя Людмилы Зыкиной.

Людмила Зыкина с первым составом ансамбля «Россия», 1972 год. Фото: trud.ru

Государственный академический русский народный ансамбль «Россия» имени Л.Г. Зыкиной

Государственный академический русский народный ансамбль «Россия» имени Л.Г. Зыкиной. Фото: tverigrad.ru

Людмила Зыкина за кулисами

Она любила скорость и путешествия на машине. За почти полвека водительского стажа на собственной «Волге» объехала Подмосковье, Рязанский край, Орловщину, Брянск, добиралась за рулем и до Кавказа. Мечтала об иномарке, как у знаменитого скрипача Леонида Когана, после того как он подвез певицу на своем «пежо», но подруга, Екатерина Фурцева, раскритиковала: «Ты, что ли, не русская певица?» Лишь через долгие годы Людмила Зыкина пересела на «шевроле».

Замужем певица была четыре раза. И хотя предложение статной красавице в Чикаго делал даже фабрикант русского происхождения, владеющий шоколадным производством, она выбирала мужчин без громких имен. В 22 года певица вышла за инженера автозавода Владлена Позднова, затем стала супругой фотокорреспондента журнала «Советский воин» Евгения Свалова, познакомившись с ним в троллейбусе. Третий муж - преподаватель иностранных языков Владимир Котелкин, четвертый брак стал творческим: Людмила Георгиевна связала жизнь с баянистом и дирижером Виктором Гридиным.