Почему культурологи сравнивают культуру с айсбергом. Модель культуры «Айсберг» Поверхностная культура Над «поверхностью воды. Усилить и озвучить желаемые убеждения, поведение и результаты

Каждой конкретной лингвокультурной общности присущи определенные представления о мире, сценарии и модели поведения, которые отражаются в ее лингвокультурной модели мира. Лингвокультурная модель представляет собой «квант социокультурного знания со своей предметной областью и сценарием реализации» . Как отмечает М.Б. Бергельсон, лин-гвокультурные модели занимают промежуточное положение между максимально индивидуализированными знаниями, составляющими уникальный личный опыт субъекта и максимально общими, универсальными знаниями, которым обладают все люди. Лингвокультурная модель интегрирует такие понятия, как концепт (Лихачев, 1993; Степанов, 1997) и культурный сценарий (cultural script) (Wierzbicka, 1992), поскольку включает в себя как представления об объектах, так и сценарии ситуаций. Лингвокультурные модели реализуются в дискурсе, они подвижны и динамичны, т.к. в процессе коммуникативного взаимодействия они пополняются, уточняются новой информацией и подвергаются модификациям [Там же, 73-74].

В монолингвальной коммуникации участники владеют необходимыми фоновыми знаниями и опираются на общую лингвокультурную модель мира, что обеспечивает успех их общения. Однако в межкультурной коммуникации могут возникать сбои в случае, если участники не учитывают возможных расхождений между видением мира в разных культурах и ошибочно полагают, что оно одинаковое.

Перевод как межкультурное посредничество требует переключения (mindshifting - термин R. Taft, 1981) с одной лингвокультурной модели мира на другую, а также посреднических навыков, чтобы справляться с неизбежными расхождениями в разных способах восприятия реальности. A. Lefevre и S. Bassnett (1990) называют это термином ‘cultural turn’, подчеркивая необходимость такого переключения и посредничества.

В этом контексте переводчик выступает в роли культурного посредника. Культурный посредник - это человек, который способствует успешному общению, пониманию и действиям между людьми или группами людей, отличающихся в плане языка и культуры . Ему необходимо учитывать, насколько смысл высказывания связан со специфическим социальным контекстом и, соответственно, с системой ценностей, а также, насколько понятно аудитории получателей, что этот смысл формируется в рамках другой модели восприятия мира.

Роль посредника предполагает интерпретацию высказываний, намерений, восприятий и ожиданий каждой из групп относительно другой путем обеспечения и поддержания коммуникации между ними. Для того чтобы служить в качестве связующего звена, посредник должен в определенной степени быть знаком с обеими культурами и уметь смотреть на вещи с позиций каждой из них. J.M. Bennett (1993, 1998) считает, что быть бикультурным - значит пройти через определенные стадии развития с целью достижения «межкультурной чувствительности» (intercultural sensitivity) . R. Leppi-halme (1997) предлагает понятие «метакультурной способности» (metacultural capacity), т.е. «способности понимать экстралингвистические знания, относящиеся к культуре исходного языка, которая также позволяет учитывать ожидания и фоновые знания потенциальных получателей перевода» . На наш взгляд, такая способность имеет большое значение для переводчика.

Для эффективного осуществления межкультурного посредничества переводчик должен уметь выстраивать лингвокультурные модели получателей исходного и переводного текстов. Одним из способов такого моделирования может быть использование логических уровней культуры, позволяющих представить культуру в более системном виде.

Попытки выделить уровни культуры предпринимались неоднократно. К ним можно отнести логические уровни культуры, основанные на аспектах логической теории НЛП (Dilts, 1990; O’Connor, 2001), антропологическую «модель айсберга» Э. Холла (1959, 1990), известную также как «триада культуры». Все они отражают сходное видение культуры и ее уровней.
Логические уровни НЛП включают три уровня, каждый из которых дает ответ на определенный вопрос: 1) окружающая среда и поведение (Где? Когда? и Что?); 2) стратегии и способности (Как?); 3) убеждения, ценности, самобытность и роли (Почему? Кто?).

Остановимся подробнее на «модели айсберга». Использование образа айсберга позволяет наглядно показать различные уровни культуры и подчеркнуть невидимый характер многих из них. Некоторые исследователи также проводят параллель с Титаником, команда которого не учла реальных размеров невидимой части айсберга, что привело к катастрофе. Это наглядно иллюстрирует важность невидимых аспектов культуры в процессе межкультурной коммуникации и размер тех негативных последствий, к которым может привести пренебрежение ими. Модель айсберга получила широкое распространение благодаря своей четкости и ясности. Она позволяет наглядно продемонстрировать то влияние, которое оказывает невидимый уровень культуры на видимое поведение.

В «модели айсберга» все аспекты культуры делятся на видимые (находящиеся над водой), полувидимые и невидимые. Видимая часть айсберга включает в себя аспекты культуры, которые имеют физическое проявление.

Как правило, именно с этими элементами мы сталкиваемся в первую очередь, попадая в чужую страну и культуру. К таким «видимым» элементам можно отнести музыку, одежду, архитектуру, еду, поведение, язык. К поведению можно отнести все, начиная от жестов и приветствий до стояния в очередях, курения в общественных местах и нарушений различных правил, к примеру, переход на красный свет. Все это является видимым проявлением культуры и менталитета.

Однако все эти видимые элементы можно правильно понять и интерпретировать, только зная и понимая факторы, обусловившие их. Эти факторы относятся к полувидимым и невидимым частям айсберга. Эти невидимые элементы являются причиной того, что мы имеем в «видимой» части. Как отмечает Э. Холл, «основой каждой культуры является так называемая ин-фра-культура, поведение, которое предшествует культуре или впоследствии преобразуется в культуру» . Эту мысль продолжает Л.К. Латышев, отмечая, что «порой национальные культуры прямо-таки предписывают своим представителям определенные оценки определенных явлений материальной и духовной жизни» .

К таким невидимым элементам относятся религиозные убеждения, взгляды на мир, правила построения взаимоотношений, мотивирующие факторы, отношения к переменам, к выполнению правил, к риску, стили общения, мышления и многое другое. Таким образом, компоненты, находящиеся «под водой» в большей степени скрыты, но они ближе к нашим представлениям о мире и нашей культурной самобытности.

Все это в полной мере относится к языку, который принадлежит к видимым элементам культуры, но является непосредственным отражением ее невидимых элементов. В связи с этим принято говорить о концептуальной и языковой картинах мира.

Языковой картиной мира называют «отображение в языке коллективной философии народа, способ мыслить и выражать в языке отношение к миру» . Язык отражает видение мира и его организацию, присущие определенной лингвоэтнической общности. Он отражает те черты действительности, которые важны для носителей культуры, в формах языка выражается психология народа. Как отмечал Э. Сепир, «в известном смысле система культурных моделей той или иной цивилизации фиксируется в языке, выражающем данную цивилизацию» . Более того, язык является «той системой, которая позволяет собирать, хранить и передавать из поколения в поколение информацию, накопленную обществом» . Однако концептуальная картина мира значительно шире языковой. Именно поэтому мы говорим о «невидимых» уровнях культуры, скрытых «под водой».

«Триада культуры» Э. Холла включает технический, формальный и неформальный уровни культуры. Эти уровни соотносятся с видимым, полувидимым и невидимым уровнями «модели айсберга». Эти уровни также отражают различные способы, с помощью которых мы изучаем культуру: технический (через четкие инструкции), формальный (путем моделирования поведения на основе проб и ошибок) и неформальный (через неосознанное усвоение принципов и взглядов на мир).

«Модель айсберга» и «Триада культуры» могут быть весьма полезны для переводчика, поскольку они наглядно и последовательно отражают те культурные аспекты, которые ему необходимо принимать во внимание. Рассмотрим более подробно связь каждого из уровней культуры с языком.

Технический уровень, отражает универсальное видение культуры, единое для всех людей и единые энциклопедические знания о мире, известные всем. На этом уровне языковые знаки имеют четкую референциальную функцию, а возможные ассоциируемые с ними скрытые ценности являются универсальными для всех. По мнению ряда исследователей, «коль скоро две культуры достигли сопоставимого уровня развития, не существует причин, по которым значение слова и понимание его получателем не могут быть универсальными» (Д. Селескович) [цит. по 13, 6].

В связи с этим П. Ньюмарк говорит о «культурной ценности» перевода. В уставе Международной федерации переводчиков говорится, что переводчики должны «содействовать распространению культуры по всему миру» . В большой степени заслугой переводчиков является составление словарей, развитие национальных литератур и языков, распространение религиозных и культурных ценностей.

Формальный уровень культуры обычно соотносится с тем, что является нормальным, приемлемым или уместным. Этот уровень находится под видимой частью айсберга, поскольку уместность и нормальность редко целенаправленно формулируются. У этих понятий более размытые границы. К этому уровню можно отнести определение культуры, данное Гансом Вермеером (Hans Vermeer): «культура состоит из всего, что нужно знать, владеть и ощущать для того, чтобы оценить, где члены общества ведут себя приемлемо или нет согласно их различным ролям» . На этом уровне культура - это система общей практики, которая определяет использование языка (технический уровень).

Третий уровень культуры называется неформальным или неосознанным (“out-of-awareness”). На этом уровне нет формальных руководств к действию. Здесь мы имеем дело с неоспоримыми базовыми ценностями и убеждениями, представлениями о себе и окружающем мире. Под влиянием семьи, школы и средств массовой информации у человека формируется устойчивое восприятие реальности, которое, с одной стороны, направляет, а с другой - сдерживает его поведение в реальном мире.

В психологической антропологии культура определяется как общая модель, карта или взгляд на внешний мир (Korzybski, 1933, 1958); ментальное программирование (Hofstede, 1980, 2001); форма окружающих вещей, существующая в голове человека (Goodenough, 1957, 1964, стр. 36), что влияет на способ осуществления различных действий человека и всего сообщества. Это базовые, ключевые этические ценности (Chesterman, 1997), которые оказывают влияние на формальный уровень культуры. Иерархия предпочитаемых ценностных ориентиров отражается в восприятии сообществом универсальных человеческих потребностей или проблем (Kluckhohn and Strodt-beck, 1961).

На этом уровне культуры ни одно слово не может восприниматься только как называющее какой-то предмет. Практически любое слово может иметь «культурный багаж», который зависит от воспринимающей аудитории. S. Bassnett (1980, 2002), к примеру, отмечает как общеизвестные продукты, такие как масло, виски и мартини, могут менять статус и иметь разные коннотации в контексте разных культур, что обусловлено различием в повседневной жизни людей . R. Diaz-Guerrero и Lorand B. Szalay (1991) отмечают, что одно и то же слово может ассоциироваться с противоположными ценностями и убеждениями. Так, в ходе проведенного ими эксперимента, они выяснили, что американцы ассоциируют слово «США» с патриотизмом и правительством, а мексиканцы - с эксплуатацией и богатством .

Каким образом переводчик может использовать в своей деятельности теорию логических уровней культуры? Каждый уровень можно связать с определенными стратегиями и действиями переводчика.

На уровне «поведения» (технический уровень) переводчику необходимо понять, о чем именно говорится в тексте. На этом уровне задача переводчика в том, чтобы передать слова и концепты из исходного текста с минимальными потерями (начиная с литературы и философских идей до технических инструкций), с тем, чтобы то, что мы имеем в исходном тексте, было эквивалентно тому, что мы получаем в тексте перевода.

На данном уровне основное внимание переводчика должно быть сосредоточено на самом тексте. Одной из проблем, с которыми он может столкнуться, является передача культурно обусловленных слов или культурем. Их можно определить как «формализованные, социально и юридически закрепленные явления, которые существуют в определенной форме или функции только в одной из двух сравниваемых культур» . Эти «культурные категории» (Newmark, 1988) охватывают широкий круг сфер жизни от географии и традиций до общественных институтов и технологий. Как видно из определения, в данном случае мы имеем дело с безэквивалентной лексикой.

Начиная с Ж.-П. Вине и Ж. Дарбельне, ученые предлагали различные способы передачи культурем/безэквивалентной лексики. P. Kwiecinski (2001) обобщил их в виде четырех групп:

Процедуры экзотизации, вводящие иностранное слово в язык перевода;
. процедуры подробного объяснения (к примеру, использование пояснений в скобках);
. признанная экзотичность (перевод географических названий, которые имеют устоявшийся вариант перевода в других языках);
. процедуры ассимиляции - замена слов из исходного языка функционально близкими им словами в языке перевода или вообще отказ от их использования, особенно, если они не являются важными .

Способы, предложенные P. Kwiecinski, во многом сходны с теми способами передачи безэквивалентной лексики, которые приняты сегодня в переводческой практике: транскрипция, транслитерация, калькирование, приближенный перевод, описательный перевод и нулевой перевод.

Переходя от технического уровня к формальному, переводчик должен принять во внимание вопросы уместности: как был написан текст и как текст функционирует или может функционировать в принимающей культуре. Что считать хорошим переводом, также определяется существующими в конкретной культуре нормами перевода. Это может относиться к типам текстов, которые можно переводить, переводческим стратегиям, которые следует использовать, критериям, по которым следует оценивать работу переводчика (Chester-man, 1993; Toury, 1995). Роль переводчика на этом уровне заключается в том, чтобы текст перевода соответствовал ожиданиям получателей перевода.

На уровне «ценностей и убеждений» (неформальный уровень) переводчик имеет дело с неосознанными элементами культуры: какие ценности и убеждения имплицитно присутствуют в исходном тексте, как они могут быть восприняты получателем перевода и каковы были намерения автора оригинала. Иными словами, следует уяснить, с какой целью написан текст оригинала. Необходимо помнить, что мы имеем дело с различными действующими лицами, такими, как автор оригинала, предполагаемый читатель (на языке оригинала), которым присущи определенные ценности и убеждения, которые определяют стратегии построения текста, написанного в определенной социальной среде.

Таким образом, в процессе перевода сам текст является одним, но далеко не единственным источником смысла. Другие «скрытые» и «бессознательные» факторы, которые можно назвать культурными, если они присущи представителями одной лингвокультурной общности, определяют то, как будет понят и воспринят текст. В процессе перевода создается новый текст, который будет восприниматься с позиций другой лингвокультурной модели и через другие фильтры восприятия. Отсюда - необходимость в межкультурном посредничестве. Для эффективного осуществления такого посредничества переводчик должен уметь проецировать разные модели восприятия мира и переключаться между разными позициями восприятия (получатель оригинала - получатель перевода).

Литература

1. Бергельсон М.Б. Опора на лингвокультурные модели при интерпретации дискурса //Изменения в языке и коммуникации: XXI век / под ред. М.А. Кронгауза. - М.: РГГУ, 2006. - С. 73-97.
2. Звегинцев В.А. История языкознания XIX-XX веков в очерках и извлечениях. Ч. 2. - М.: «Просвещение», 1965. - 495 с.
3. Зинченко В.Г., Зусман В.Г., Кирнозе З.И. Межкультурная коммуникация. Системный подход: Учебное пособие. - Нижний Новгород: Изд-во НГЛУ им. Н.А. Добролюбова, 2003. - 192 с.
4. Латышев Л.К. Перевод: проблемы теории, практики и методики преподавания. - М.: Просвещение, 1988. - 160 с.
5. Милосердова Е.В. Национально-культурные стереотипы и проблемы межкультурной коммуникации //Иностр. яз. в школе. - 2004. - №3. - С. 80-84.
6. Фаст Дж., Холл Э. Язык тела. Как понять иностранца без слов. - М.: Вече, Персей, АСТ, 1995. - 432 с.
7. Bassnett S. Translation Studies. Methuen young books, 1980 - 176 p.
8. Bennett J.M. Towards Ethnorelativism: A developmental model of intercultural sensitivity // Paige R.M. (Ed.) Education for the intercultural experience. - Yarmouth, Maine: Intercultural Press, 1993. - P. 21-71.
9. Diaz-Guerrero R., Szalay Lorand B. Understanding Mexicans and Americans: Cultural Perspectives in Conflict. - Springer, 1991 - 312 p.
10. Katan D. Translation as intercultural communication // Munday J. The Rout-ledge companion to translation studies. - Routledge, 2009. - P. 74-91.
11. Kwiecinski P. Disturbing Strangeness: Foreignisation and Domestication in Translation Procedures in the Context of Cultural Asymmetry. Torun: EDY-TOR, 2001.
12. Leppihalme R. Culture Bumps: An Empirical Approach to the Translation of Allusions. - Clevedon and Philadelphia, Multilingual Matters, 1997. - 353 p.
13. Newmark P. A Textbook of translation. - New York: Prentice Hall, 1988. - 292 p.
14. Snell-Hornby M. The Turns of Translation Studies: New Paradigms or Shifting Viewpoints? - John Benjamins Publishing Co., 2006. - 205 p.
15. Taft R. The Role and Personality of the Mediator // S. Bochner (ed.) The Mediating Person: Bridges between Cultures. - Cambridge, Schenkman, 1981. - P. 53-88.
16. Vermeer H. Skopos and Commission in Translation Action // A. Chesterman (ed.) Readings in Translation Theory. - Helsinki, Oy Finn Lectura Ab, 1989. - P.173-187.

Статья лаборатории переходного периода Deloitte, посвящена механизму изменений организационной культуры. В статье подробно, по шагам, предлагается последовательность конкретных действий по реализации изменений и особенно подчеркивается место и роль генерального директора, собственника и/или акционеров в этом непростом процессе.

Культура как айсберг. Большая часть этого, подводная часть, включает в себя общие убеждения и предположения, которые часто формируются на протяжении нескольких поколений, и иногда может пробить дыру в Титанике корпоративных инициатив.

Именно поэтому изменение организационной культуры может быть одним из приоритетных вызовов.

Я часто спрашиваю руководителей, которые посещают переходные лаборатории о том ограничении, которое является доминирующим для роста компании. Удивительно, но это ограничение, как правило, не что-то внешнее по отношению к компании; Действительно, руководители часто указывают на культуру компании в качестве доминирующего ограничения. Чтобы добиться успеха, вновь назначенные руководители должны быстро диагностировать и либо работать с тем, что есть, либо начать селекцию культурных изменений, если они хотят улучшить организационную работу. Тем не менее, я считаю, что многие руководители высшего звена недостаточно подготовлены для того, чтобы системно диагностировать, артикулировать и катализировать изменения с культуры для повышения производительности.

В этом эссе я опишу способы, которыми руководители могут диагностировать преобладающую культуру и, в случае необходимости, способы, которыми они могут работать через первых лиц для имплементации культурных изменений.

В то время, как на обложке апрельского выпуска Harvard Business Review написано: “Вы не можете исправить вашу культуру. Просто сосредоточьтесь на вашем бизнесе, а остальные последуют за вами”, я не согласен с этим. Отсутствие системного понимания культуры и направления изменений может подорвать успешное лидерство и корпоративную эффективность.

Разбирая культуру: убеждения, поведение и результаты

Многие руководители считают, что трудно точно сформулировать и иметь дело с культурой. В самом деле, отчет Dеloitte о глобальных HR – трендах 2016, на основе опроса более чем 7000 организаций и HR – лидеров, показал, что 82% респондентов рассматривают культуру в качестве “потенциального конкурентного преимущества”, в то время как только 28% считают, что они “хорошо понимают свою культуру” и 19% считают, что их организация имеет “правильную” культуру. Это не удивительно. Культуру можно сравнить с айсбергом или рифом, большая часть которого находится под водой и может пробить дыру в Титанике корпортивных инициатив. Часть культуры, которую можно увидеть над водой — это единичные модели поведения и результаты, которые могут иногда удивить, а иногда расстроить вновь назначенных руководителей.

Погруженной в воду и “молчаливой” частью айсберга в культуре являются “общие убеждения и предположения в организации”, которые формируются на протяжении многих поколений и именно они, по факту, являются настоящими стимулами поведения. Короче говоря, то, что мы часто видим и воспринимаем как вызов, является скорее артефактами и последствиями культуры, чем ценностями, убеждениями и предположениями, которые её определяют и стимулируют то поведение и результаты, которые мы наблюдаем.

Изменение культуры, таким образом, требует изменений на уровне убеждений, и это часто значительно труднее, чем изменение бизнес-процессов или информационных систем. Усложняет дело к тому же и то, что часто существуют общая культура компании и субкультуры в разных группах. Иногда они могут противоречить друг другу.

В то время, как руководители могут проводить культурные изменения в рамках всей компании, первые лица, как правило, могут только оказывать поддержку усилий по изменению культуры генеральному директору или они ограничены только возможностью проводить изменения убеждений в рамках их конкретных субкультур.

Таким образом, большинство первых лиц имеют ограниченные полномочия для изменения за пределами их функциональной области. Тем не менее, каждый руководитель высшего эшелона должен быть в состоянии диагностировать дисфункциональные культурные признаки и на их основе сформулировать такие убеждения, которые помогут руководителям всех уровней стимулировать изменения культуры.

Классическая модель изменений культуры опирается на три этапа: “Разморозки” убеждения в организации через критические события; «Изменения» с помощью моделирования ролей и устанавливая новые модели поведения и убеждения; и «Замораживание» организации, чтобы зафиксировать новую культуру (см. Левина-Schein Models). Основываясь на наших практических лабораторных опытах, я адаптировал эти этапы в серию практических шагов, которые смогут использовать большинство руководителей:

• Диагностировать, назвать и утвердить культуру организации;
• Рефреймировать культурный нарратив;
• Ролевая модель и коммуникация по поводу культурных изменений;
• Укрепить новую систему убеждений;

Каждый из этих четырех шагов обсуждается ниже:

1.Диагностировать, назвать и утвердить культуру.

Первый шаг заключается в том, чтобы диагностировать и определить убеждения, определяющие существующую культуру. Для этого полезно попросить руководителей компании продумать и определение организационных результатов, которые они наблюдали и то, что им нравится и не нравится в этом. Затем они должны выдвинуть гипотезу о том, какие, на их взгляд, убеждения привели к эти результатам, а затем, убеждения, стимулирующие поведение, которое привело к этим результатам. Рассмотрим два наглядных примера исхода нежелательного поведения в приведенной ниже таблице. Рассматривая глубже нежелательные результаты и гипотезы о поведении, стимулирующем такие результаты, можно получить предположения об убеждениях, вероятно, лежащих в основе этого.

После того, как гипотезы об убеждениях, формирующих культуру сформулированы, нужно их проверить. Это начинается с признания того, что существующие убеждения не возникают в вакууме, и часто они служили благим целям, даже если не являются полезными сейчас. В примере, приведенном выше, автономия была высоко оценена, потому, что успех компании на рынке был основан на прорывных продуктах, созданных инженерами и дизайнерами, которые разбили существующие концептуальные рамки и создали новую вещь. С другой стороны, автономия финансовых систем в разных бизнес-единицах не служат той цели автономии, которая была важна в разработке инновационных продуктов. Когда вы выдвигаете гипотезу об убеждениях, которые уже не являются полезными для вашей компании, попробуйте проверить его в качестве господствующего верования в процессе обсуждения с вашими коллегами и попытаться понять истоки возникновения и первичные цели, которым они служили.

Культуры могут сохраняться в течение длительного времени. Истоки верований могут передаваться разными поколениями руководителей. Например, в недавней дискуссии лаборатории по изменению культуры я был поражен рассказом СЕО о том, как на протяжении последнего десятилетия он стремился к сотрудничеству и коллаборации, в то время как доминирующая культура компании характеризуется отсутствием обмена информацией, максимальный делегированием наверх и правом собственности на принятие решений ключевых лидеров. Когда мы раскопали это — выяснилось, что предыдущий СЕО, десять лет назад, был очень директивным, устраивал разносы и мог публично унизить менеджеров. Таким образом, многие руководители не чувствовали себя в безопасности, чтобы в полной мере разделить мнение и критично важные выборы делегировали наверх, чтобы минимизировать личный риск. Несмотря на смену генерального директора на более доброжелательного, культура, созданная предыдущим СЕО господствовала в течение более 10 лет. Это сохранение культуры и системы верований в течение долгого времени иногда способствует тому, что это трудно диагностировать, назвать и изменить.

2. Рефрейминг существующих нарративов.

Вторым шагом к изменению культуры состоит в том, чтобы рефреймировать нарративы, которые будут использоваться для того, чтобы изменить убеждения. Для того, чтобы начать рефрейминг существующих убеждений, важно создать рассказ, который показывает значение широко распространенного убеждения, а также подводные камни и несообразности такого убеждения в разных других контекстах. В примере высокотехнологичной компании, проходящей через эти изменения, это было важно для партнерства генерального и финансового директоров и создания нового согласованного рассказа (нарратива), в котором они оба признавали бы власть автономии и “быть особенным и отличаться” в создании продуктов, и также рассказывали бы об ограничениях этого убеждения в других областях бизнеса и о затратах, которые оно накладывает на бизнес в целом, если мы не имеем стандартизованных финансовых и других систем.

Иногда я нахожу полезным собрать убеждения, поведение, и результаты, которые желательны, как например, во втором примере. Приоритетные результаты сформулированы в таблице ниже.

Нарративы должны быть обработаны достаточно тщательно (и озвучены), чтобы не только подтвердить новое значение, но и отменить прежнее, не приводившее к нужным целям.

3. Ролевая модель и связь культурных изменений.

Хотя конкретные нарративы могут отменять существующие убеждения, заменяя их на целевые, обеспечивающие желаемые результаты, требуется сформулировать и демонстрировать поведение, поддерживающее такие новые убеждения.

Имплементация новых убеждений требует моделирования новых ролей - нужно показывать, как делать вещи, используя новые убеждения и награждая тех, кто ведет себя, поддерживая эти новые убеждения и обеспечивая целевые результаты. Первый шаг должен сообщить, что ценится не только на уровне результатов, но и на уровне убеждений. Это, вероятно, повлечёт за собой создание и выполнение коммуникационной стратегии вокруг изменения организационной культуры, которое вы хотите осуществить. Далее, в качестве лидера, вы должны вести себя и действовать в соответствии с той культурой, которую вы хотите получить. Ваши сотрудники наблюдают за вашим поведением как за основным источником сигнала о ценностях и убеждениях, которые поведут организацию вперед. Таким образом, вы не можете, например, поддерживать стремление к совершенству и инновациям и назначать на позиции руководителей посредственных специалистов, не имеющих в своем послужном списке заслуг на предыдущих должностях.

Поскольку культуры могут удерживаться в течение очень длительного времени, создание нарративов и моделирование новых ролей может не дать нужного результата к переломному моменту, когда требуется общее принятие новой культуры. Вместо этого, вам, возможно придется нанимать новых руководителей и сотрудников, разделяющих новые ценности и понимающие, чего вы хотите, чтобы помочь вам ускорить изменения культуры в организации.

4. Усилить и озвучить желаемые убеждения, поведение и результаты.

Для того, чтобы создать новый набор моделей поведения и убеждений на устойчивой основе, важно пересмотреть стимулы и политику управления эффективностью и согласовать их с той культурой, какую вы хотите создать. Например, если вы хотите нацелить отдельные бизнес-единицы на перекрестные продажи, сотрудничество и коллаборацию, но вознаграждаете лидеров исключительно за результаты этих конкретных бизнес-единиц, вы вряд ли будете стимулировать сотрудничество и перекрестные продажи. Поскольку сотрудники, как правило, ориентируются на показатели, управляющие их компенсацией, это имеет решающее значение для согласования компенсации и показателей производительности с той культурой, которую вы стимулируете.

На каждой стадии изменений и укрепления культуры важно общаться по поводу убеждений и ожидаемого поведения. И это нормально - в явном виде сформулировать и усилить желательные убеждения. Некоторые компании создают культурный манифест. Одним из моих любимых примеров ясной формулировки желательных убеждений представляет Стив Джобс в своём вступительном слове «Думай иначе» компании к сотрудникам. Новая рекламная кампания служила не только внешней, но и внутренней цели, укрепляя основные ценности и убеждения Apple в критический момент в истории компании. Сегодня, использование электронных и видео средств массовой информации также могут дополнительно усилить и расширить охват ключевых аудиторий для важнейших коммуникаций и нарративов.

Катализация культурных изменений: генеральный директор и руководители высшего эшелона (владелец и акционеры)

Генеральный директор (СЕО) и остальная часть руководителей высшего звена имеют принципиально разные роли в катализации изменений культуры. СЕО должны быть владельцами нарративов и быть чемпионами и спонсорами изменений организационной культуры в масштабах всей компании. В то же время, ограниченный характер действий остальной части руководителей сводится к тому, чтобы провести изменения в своих зонах ответственности и оказывать поддержку генеральному директору в реализации изменений. В наших лабораториях переходного периода, меня часто поражает, что культура часто определяется как досадная проблема, влияющая на корпоративную эффективность и, несмотря на это, отсутствуют как определение культуры и желаемые значения этой культуры, так и системные подходы к изменениям. Часто не существует даже системного обсуждения среди руководства команды. Анализ результатов, поведения и убеждений может быть одним из способов выдвинуть гипотезы относительно ключевых элементов культуры. Сегодня, компании могут выйти за рамки анализа, чтобы использовать различные подходы для исследования сотрудников, обработки языковых особенностей в обзорах клиентов, а также других данных интернет – источников, чтобы с высокой точностью проверить и валидизировать гипотезы, касающиеся корпоративной культуры с точки зрения ключевых заинтересованных сторон.

В то время, как СЕО должна принадлежать основная руководящая роль в усилиях по изменению культуры, я считаю, что все остальные руководители высшего звена должны и могут играть важную роль в шагах по изменению, описанных в этой статье. Они могут работать вместе, чтобы артикулировать и отменять убеждения, которые больше не приносят пользы компаниии. Они могут работать вместе, чтобы создавать надежные нарративы, которые, изменяя рамки существующих убеждений, приведут к более высоким результатам производительности. Они могут работать, чтобы создавать новые ролевые модели и транслировать новые убеждения и модели поведения и общения, и снова усиливать эти изменения поведения и общения на рабочем месте.

Эта статья сосредоточена на изменениях культуры, но не все культурные атрибуты плохи. Действительно, многие убеждения, например, как убеждение “мы особенные” из примера в таблице, в контексте исследования и развития (R&D - Research & Development), а также развития продукта были жизненно важны для создания инновационных и дифференцированных продуктов, которые делают эту культуру источником конкурентного преимущества. Таким образом, важно иметь чёткое представление о том, как работать с существующей культурой, чтобы сделать её источником конкурентного преимущества, прежде чем искать то, что трансформирует её. Вот почему для вас, как для руководителей важно диагностировать преобладающую культуру. Ваши приоритеты переходного периода должны либо систематически вписываться в существующую культуру и использовать её для создания конкурентного преимущества или вам придется разработать стратегии изменения для эффективного выполнения ваших приоритетов. В последнем случае, вы должны решить, не превышают ли расходы и временные рамки тех выгод, которые вы планируете получить от новой культуры.

Сухой остаток

Переходные периоды, это время когда лидеры должны эффективно диагностировать преобладающую культуру, а затем принять решение о создании стратегий или инициатив, которые обуздают существующую культуру или создадут новую для поддержки стратегий. Определение и изменение культуры это трудная вещь - ведь культуры складываются и существуют годами. Работая в обратном направлении - наблюдая результаты и убеждения, вы можете предположить и начать проверять ключевые культурные атрибуты и понять из значение и происхождение. Стратегии изменения культурных нарративов, рефрейминг убеждений посредством изменения ролевых моделей и селективного рекрутинга и укрепление культуры с помощью измерений и стимулирования изменений и целевых коммуникаций могут быть реализованы для изменения культуры. Непонимание и отсутствие вовлеченности в изменение культуры на переходном этапе может прекрасно иллюстрировать фраза, приписываемая Питеру Друкеру: “Культура ест стратегию на завтрак!”

Данный материал (как текст, так и изображения) является объектом авторского права. Любые перепечатки полностью или частично только с активной ссылкой на материал.

1. Теоретические подходы к исследованию

Исследование эффективности практик получения образования за рубежом с точки зрения восприятия, усвоения и воспроизводства получателями социокультурных и институциональных норм и правил концентрируется на изучении таких социальных явлений, как: межкультурная коммуникация; социокультурная адаптация индивида в чужой ему группе; изменчивость социально-нормативного сознания человека; восприятие группой чужака, пришедшего извне; отношение индивида к своей прежней среде после получения опыта взаимодействия с чуждым ему обществом на нормативном, культурном, психологическом уровне.

Феномен межкультурного взаимодействия, проблема ассимиляции норм и культурных образцов и адаптации человека в иной среде получили всестороннее освещение в теоретической социологии. Рассмотрим некоторые теоретические концепции, которые интерпретируют ситуацию индивида, оказавшегося в другой стране, в плане его социального и культурного взаимодействия, и которые могут быть использованы в качестве теоретико-методологических категорий анализа.

Исследование ассимиляции западных норм и культурных образцов напрямую связано с феноменом межкультурной коммуникации, поскольку ассимиляция как таковая является результатом процесса межкультурной коммуникации между индивидом, оказавшимся в чужой среде, и местным сообществом.

Понятие «межкультурная коммуникация» было введено в научный оборот американскими исследователями Э. Холлом и Д. Трагером в 1954 г. в книге «Культура как коммуникация: модель и анализ» . В их работе межкультурная коммуникация рассматривалась как особая область человеческих отношений. Позднее в работе «Немой язык» Э. Холл развивает идеи о взаимосвязи культуры и коммуникации и впервые выводит эту проблему на уровень не только научных исследований, но и самостоятельной учебной дисциплины. Э.Холл разработал модель культуры по типу айсберга, где наиболее значимые части культуры находятся «под водой», а то, что является очевидным, - «над водой». То есть невозможно «увидеть» саму культуру. Иначе говоря, чтобы понять и познать другую культуру, недостаточно одних наблюдений. Полноценное изучение может произойти лишь при непосредственном контакте с иной культурой, который во многом означает межличностное взаимодействие. Автор считает, что ценностные ориентации индивидов (относительно действий, коммуникации, ситуативного окружения, времени, пространства и т.п.) регулируют коммуникативные действия в том или ином ситуативном контексте и таким образом происходит некий обмен опытом между выходцами из разных культур. Следует также отметить, что Э.Холл стал основоположником межкультурной коммуникации как отдельной дисциплины.

Изучение межкультурной коммуникации часто осуществляется с применением системного подхода (Т. Парсонс, К.-О. Апель, Н. Луман, К. Дойч, Д. Эстон, С.Кузьмин, А.Уемов). Согласно этому подходу в социологии объектом социологии объявляются многообразные социальные системы, то есть так или иначе упорядоченные совокупности взаимоотношений людей, в том числе и такая социальная система, как общество. Межкультурная коммуникация в данном случае представляет собой взаимодействие двух и более систем. Взаимодействие может осуществляться разными способами, но так или иначе это своего рода обмен элементами систем, коими могут быть как индивиды, так и информация, знания, культурные ценности и социальные нормы. В отличие от Э.Холла и Д.Трагера, видящих в межкультурной коммуникации особую область человеческих отношений, ряд других исследователей подразумевают под данным явлением взаимодействие систем, где люди являются не представителями культур, а лишь их элементами.

Теория культурного релятивизма (И.Гердер, О.Шпенглер, А.Тойнби, У.Самнер, Р.Бенедикт, Н.Я.Данилевский, К.Н. Леонтьев, Л.Н. Гумилев) настаивает на самостоятельности и полноценности каждой культуры, где успешность межкультурной коммуникации связана с устойчивостью культурных субъектов и отказом от идеи универсальности западной социокультурной системы. Иначе говоря, в данной теории происходит критика процесса ассимиляции как такового и во главу межкультурного общения ставится уникальность каждой культуры. То есть разница между нормами, культурами, образом жизни общающихся выходцев из разных стран ни в коей мере не должна становиться камнем преткновения для успеха данного общения. Взаимообмен культурными практиками в данном случае - скорее, негативное, чем позитивное явление.

Изучение взаимодействия индивида с чужой средой, его адаптация к ней являются также одной из основных проблем этносоциологии. Особый акцент этносоциологи делают на процессе, происходящем с человеком в новой группе, стадиях и фазах изменений человеческого ощущения групповой принадлежности. Российский исследователь С.А. Татунц в своей работе «Этоносоциология» рассматривает проблему взаимодействия представителей разных культур, особое внимание уделяя адаптации человека, попавшего в чуждую ему устоявшуюся среду со своими правилами, нормами и культурными образцами.

В этносоциологии процесс нахождения представителя одной страны в другой, чуждой ему стране, процесс его взаимодействия с чуждой ему средой принято называть социокультурной адаптацией. Социокультурная адаптация в иной среде происходит в двух формах - ассимиляции и аккультурации. В первом случае человек (группа) принимает (добровольно или принудительно) ценности и нормы принимающей этнической среды. В новой среде мигранты, переселенцы как бы растворяются. Тогда уже ни они себя, ни принимающая среда не воспринимают их как «чужаков» или «иностранное меньшинство». Как пишет автор, по мнению большинства ученых, полная ассимиляция, растворение может происходить лишь во втором, третьем поколении. Во другом случае сохраняются свои основные этнокультурные характеристики, но меньшинства принимают нормы и ценности новой социокультурной среды и следуют им.

В зависимости от целей человека адаптация может иметь различный временной характер: краткий и длительный. При кратковременной адаптации человек, сохраняя принадлежность к своей культурной группе и эксплицируя ее, овладевает новым для себя языком, устанавливает контакты и общение. Считается, что такая адаптация длится до двух лет, а свыше двух лет, пребывая в новой этнической среде, необходимо проявлять большую вовлеченность и активность.

В структуре социокультурной адаптации С.А. Татунц различает три компонента:
ситуацию, потребность, способность. Предполагается, что мигрант должен пройти три обязательные стадии. Первая стадия - устройство, включающее поиск и нахождение жилья, работы. На второй стадии адаптации происходит приспособление к языку, природно-экологической среде, конфессиональности и общественной жизни. Третья стадия - ассимиляция связана с устранением всего комплекса дискомфортных аспектов через обретение
новой идентичности, когда бывший мигрант становится частью принимающей этнической среды.

Успех социокультурной адаптации зависит от правильного баланса индивидуальных потребностей человека и требований принимающей этнокультурной среды. Этот баланс, в свою очередь, зависит от личности, которая должна обладать высокой степенью самоконтроля и соблюдать общепринятые нормативные требования новой среды.

Если переносить вышесказанное на изучаемую нами проблематику, то можно отметить, что, во-первых, особо острыми для молодого человека, оказавшегося за рубежом, могут являться проблема освоения языка и комплексные дискомфорты из-за потери «почвы под ногами» в виде привычных социальных ориентиров, норм и правил.

Другой исследователь, К. Додд, изучая межкультурное взаимодействие в этносоциологическом аспекте, в свою очередь уделяет внимание индивиду, оказавшемуся в инородной среде. В работе «Динамика межкультурной коммуникации» автор подробно рассматривает проблему взаимодействия человека с чуждым ему окружением.

По К. Додду, человек, оказавшись в инородной среде, в первую очередь испытывает «культурный шок», иначе говоря, это ощущение дискомфорта, беспомощности, состояние дезориентации, тревоги из-за потери привычных символов и знаков социальной коммуникации и отсутствия новых знаний. Культурный шок - это в первую очередь социально-психологическое явление, причинами которого могут быть также сложности первоначального контакта с новой этнокультурной средой, состояние неуверенности и т.д.

Додд выделяет три основные категории симптомов культурного шока:

психологическая (бессонница, постоянные головные боли, расстройство желудка
и т.д.);

эмоциональная (раздражительность, беспокойство, тоска по дому, порой переходящая в паранойю);

коммуникативная (замкнутость, затруднения во взаимоотношениях даже с близкими, постоянное недовольство, фрустрация).

Период культурного шока у индивида, оказавшегося в чужой стране, несомненно, препятствует межкультурной коммуникации. Из-за плохого самочувствия, как физического, так и психического, человек начинает «закрываться» и избегать нового окружения. Преодоление этого периода - одна из главных задач эмигранта на пути к нормальному существованию среди чужих ему людей.

1. Приехав в другую, как правило, благополучную страну, эмигрант испытывает радостное волнение. Додд трактует это состояние как удовлетворение правильно принятым
решением переселиться в это прекрасное место. Приехавшему нравится буквально все, что его окружает, он находится в состоянии, близком к эйфории. Додд называет эту стадию “медовым месяцем”. И действительно, продолжительность такого состояния может варьироваться в зависимости от характера индивида, от короткого промежутка времени до месяца.

2. Вторая стадия свидетельствует об окончании медового месяца. Сталкиваясь со множеством проблем, человек начинает сознавать, что предвкушение счастливых ожиданий - всего лишь иллюзия, приукрашенная впечатлениями медового месяца и усиленная эйфорией первых дней пребывания на новом месте, и начинает сознавать, что ошибся, приехав сюда. По Додду, эта стадия называется “все ужасно”.

3. Преодоление культурного шока - процесс так называемого приспособления, «уживания» в новой среде, который может проходить по-разному у разных индивидов и иметь различные по своей сути результаты.

К. Додд попытался более структурированно рассмотреть процесс взаимодействия
индивида с новой для него средой и выделить четыре возможные линии поведения человека, оказавшегося в чужой для него стране.

Первая модель поведения - «Fligt»: бегство, или пассивная автаркия. Это попытка избежать прямых контактов с чужой культурой. Мигранты создают свой микромир, в котором живут «свои», соплеменники и присутствует своя этнокультурная среда. Эту модель поведения еще называют «гетто». Геттоизация характерна для этноменьшинств, оказавшихся переселенцами и беженцами, тех, кто живет в крупных индустриальных столицах и мегаполисах. Так, существуют турецкий квартал Кройцберг в Берлине, русскоязычный Брайтон-Бич в Нью-Йорке, арабские кварталы в Париже, армянские в Лос-Анджелесе. Здесь говорят на рефлективном языке, соблюдают обычаи и традиции своей этнической группы.

Вторая модель - «Fight»: борьба, или агрессивная автаркия. У мигрантов происходит активное проявление этноцентризма. Новая реальность воспринимается неадекватно, новая культура критикуется. Мигранты пытаются перенести свои этнические стереотипы и образцы поведения в новую среду.

Третья модель - «Filter»: отделение, или фильтрация. Она проявляется как разнонаправленная стратегия: 1) полный отказ от новой культуры и твердая приверженность своей культуре; 2) полное восприятие новой культуры и отказ от прежней.

Четвертая модель - «Flex»: гибкость, флексибильность. Мигрант осознает необходимость принятия нового кода культуры - языка, жестов, норм, привычек; нового этнического фрейма. Иначе говоря, человек адаптируется в новой среде, следует ее установкам, нормам и т.п., но при этом не отказывается от старого, сохраняет для себя ценность прошлого и при случае может вернуться к прежнему образу жизни.

Две первые стратегии поведения обусловлены потерей привычных символов, знаков социальной коммуникации и отсутствием новых знаний. Они осложняют межэтническое взаимодействие. Выбирая третью модель, когда сохраняется приверженность к своей культуре, человек идентифицирует себя со своей этнической группой, пропагандирует и распространяет свою культуру, фактически способствует диалогизации культур, преодолению изоляционизма.

Четвертая модель поведения изменяет культурную идентичность человека, он полностью принимает новое и следует новому этническому фрейму. Данный процесс может проявляться как на уровне внешних наблюдаемых поведений, так и на уровне социального восприятия: у человека формируются новые установки, взгляды, оценки, ценности.

Третья и четвертая модели представляют собой выход из кризиса межэтнических взаимодействий.

Интересный взгляд на отношения иноземца с местными жителями можно найти у немецкого социолога Р. Штихве в работе «Абивалентность, индифферентность и социология чужого» . Автор рассматривает социальное явление «чужого» и выдвигает свои тезисы по поводу его взаимодействия со средой на разных уровнях. Упоминание положений данной работы кажется нам целесообразным, поскольку в ней дается взгляд на изучаемую проблему с другой стороны, то есть с позиции общества, в которое включаются иностранные индивиды, и у нас появляется возможность лучше понять характер изучаемого взаимодействия.

Восприятие обществом чужака, новоприбывшего индивида и взаимодействие с ним, по Штихве, носит достаточно разносторонний и непростой характер. Основная мысль, которую высказывает автор, - образ чужого в обществе может принимать разные формы.

Первая такая форма характеризуется тем, что чужой, появившись в определенном месте, с одной стороны, является кем-то иным, отличающимся от данного общества по ряду критериев, таких, как его социальные и культурные установки, нормы поведения, знания и навыки. Он воспринимается в этом смысле именно как чужой, которого люди избегают и сторонятся в силу того, что он несет своими отличиями определенное беспокойство устоявшемуся порядку той или иной группы. В то же время чужой - это определенное новшество и повод обществу задуматься над своим порядком и течением жизни. Знания, навыки, иной взгляд на социальные нормы и устои - то, что может послужить группе, в которой он оказался, для развития и изменений. Как пишет Штихве, «чужой воплощает отклоненные или нелегитимные возможности, которые через него неизбежно возвращаются в общество». Чужой предоставляет, например, возможность иерархии, верховной власти вождя или монарха, что объясняет, почему в традиционных африканских обществах в начале Нового времени и в XIX в. потерпевшие кораблекрушение европейцы часто становились вождями или монархами. Или же он воплощает неизбежную по экономическим причинам возможность ростовщичества, которая не сочетается со многими распространенными ценностными ориентациями, и потому вытесняется в фигуру чужого. На примерах такого типа становится ясно, что общество в фигуре чужого создает для себя возмущения, которые необходимы для его дальнейшей эволюции и на самом деле не являются неожиданными. Автор делает оговорку, что нередко общество само формирует такую фигуру чужого, чтобы оправдать изменения, предпринимаемые в нем. То есть, первую форму амбивалентности отношения к чужому можно назвать как «чужой-отщепенец и чужой-новатор».

Вторая форма амбивалентности отношения к чужому связана с конфликтом институционализированных нормативных ожиданий и структурных возможностей их реализации. На одной стороне находится неизбежная ограниченность ресурсов почти всякого общества, которая принуждает к стратегически расчетливому, враждебно окрашенному обращению со всеми, кто не принадлежит к тесному семейному кругу или же определенному сообществу людей, где все так или иначе взаимосвязаны. Но этому давлению ограниченности ресурсов противостоят широко распространенные во всех обществах институционализированные мотивы реципрокности, которые вводят в ранг нормы помощь и гостеприимство по отношению к чужим. Иначе говоря, имеет место противоречие в отношении к чужому. С одной стороны, он воспринимается как враг, стремящийся поглотить, использовать часть ресурсов общества, в котором оказался, - будь то материальные блага, культурные ценности, информация или знания и навыки. С другой стороны, чужой одновременно с этим является гостем, приехавшим из другой страны, что требует определенного обхождения с ним в связи с нормами гостеприимства, например такими, как приветливость местных жителей, готовность к оказанию помощи, начиная с проблем ориентирования в чужой среде и заканчивая физической помощью. Как пишет автор, колебание в понимании «чужого» между гостем и врагом явно связано с конфликтом названных структурных и нормативных императивов: ограниченности ресурсов и обязательности реципрокности. Иначе говоря, эта форма амбивалентности отношения к чужому - «чужой-враг и чужой-гость».

Далее автор пишет о тенденциях по отношению к чужому в современных обществах. Наряду с упомянутыми формами амбивалентности восприятия чужого наметилась тенденция, которая заключается в том, что общество стремится каким-либо образом свести на нет само существование категории «чужого». Поскольку существование чужого несет в себе определенную социальную напряженность, неудивительно, что люди стремятся как-то нейтрализовать эту напряженность теми или иными способами. Автор выделяет несколько таких способов.

1. «Невидимость» чужого. Чужой воспринимается как нечто, имеющее негативный окрас, как человек, несущий угрозу, но данное отношение распространяется не на конкретных людей, приехавших из других стран, а скорее на «мифических», как выражается автор, бастардов. То есть, категория чужого становится чем-то невидимым, обсуждаемым среди индивидов, но при этом к определенным и конкретным людям подобное отношение не проявляется. Их «чуждость» либо игнорируется, либо воспринимается как данность.

2. Универсализация чужих. Это так называемое сведение на нет категории чужого в сознании людей, как выражается автор - «расставание с чужим», которое осуществляется разными способами. Иначе говоря, чужой как цельное явление перестает существовать в обществе.

3. Декомпозиция чужого. Она заключается в том, что цельная личность чужого распадается на отдельные функциональные сегменты, которые гораздо легче преодолеть. В современном обществе все больше непродолжительных взаимодействий, партнеры по интеракции остаются поэтому чужими друг другу, цельность личности во всех ее беспокоящих аспектах отступает за сам акт взаимодействия. В этом смысле мы имеем дело с развивающейся дифференциацией личных и безличных связей. И именно чужой - протагонист подобной дифференциации. Иначе говоря, человек как единая личность перестает существовать, он начинает восприниматься в разных своих ипостасях в соответствующих разных общностях. Личные и безличные связи как раз и определяют характер восприятия чужого. На уровне личных связей, таких, как дружба, неформальное общение, чужой может действовать на окружающих раздражающе, усиливать ощущение чуждости. Но, находясь в обществе, иностранцу все чаще и чаще приходится выходить именно на безличный уровень общения, где речь идет о социальных аспектах общения, таких, например, как деловые переговоры, и здесь если чужой остается чужим кому-то, то это его качество становится ожидаемым и нормальным, перестает беспокоить и больше не вызывает потребности как-то переработать чуждость.

4. Типизация чужого. Этот аспект утраты значения категории чужого заключается в значимости типизаций и категоризаций в процессах взаимодействия. В то время как связи с близкими людьми основаны на симпатии, включают индивидуальности обеих сторон, чужой воспринимается только через типизацию, через причисление к какой-либо социальной категории. Здесь явно предполагается успешное преодоление первоначальной неопределенности. Чужой больше не является поводом неопределенности; он может быть точнее определен посредством категориального отнесения. Для положения чужого в прежних обществах было характерно, что он часто находился на какой-либо одной стороне различений, в которых явно не предусматривалось третьей возможности. Таким образом, оставалось либо жесткое причисление к одной из двух сторон, либо ни для кого из участников заранее не просчитываемое колебание между обеими сторонами. Одно из этих различений - родственный/чужой. Теперь же появляется так называемый третий статус. Эта категория может быть описана следующим образом: относящиеся к ней люди не являются ни друзьями, ни врагами, ни близкими, ни чужими. Господствующая установка окружающих по отношению к ним - индифферентность. На место гостеприимства или враждебности заступает фигура индифферентности в качестве нормальной установки по отношению к почти всем остальным людям.

Проблемы взаимодействия индивида с представителями чуждого ему общества рассматриваются Г. Зиммелем в работе «Экскурс о чужом» . Зиммель анализирует понятие чужака - человека, оказавшегося в группе, отличающейся от него по разным критериям. Чужак - это странник, который приходит извне. Он, следовательно, именно пространственно чужой, поскольку группа идентифицирует себя с определенным пространством, а пространство, «почву» - с собою. Чужак, определяет Зиммель, это не тот, кто приходит сегодня, чтобы уйти завтра. Он приходит сегодня, чтобы остаться назавтра. Но, оставаясь, он продолжает быть чужаком. Группа и чужак разнородны, в целом же они образуют некое более широкое единство, в котором необходимо принимать во внимание обе стороны. В истории чужак выступал как торговец, а торговец - как чужак. Чужаку свойственна объективность, потому что он не запутан во внутригрупповых интересах. Но потому он также и свободен, а значит, подозрителен. И часто он не только не может разделить с группой ее симпатии и антипатии, и поэтому кажется человеком, который хочет разрушить существующий порядок, но и действительно становится на сторону «прогресса», против господствующих обычаев и традиций.

Ключевым критерием для определения чужака у Зиммеля служит «единство близости и удаленности» чужака по отношению к группе (причем поначалу этот критерий воспринимается как пространственный). Такое единство может обозначать дистанцию, границу, мобильность, фиксированность. Эти понятия помогают определить специфику взаимодействия чужака с группой. Существо этой специфики составляет «свобода» чужака, последствия каковой для группы и для самого чужака, главным образом, и занимают Зиммеля. Чтобы прояснить смысл этой свободы, необходимо понять, что такое упомянутая «удаленность», дистанция, имеющая вполне определенную точку отсчета - группу, но не определенная ни по конечному пункту, ни по протяженности. Для группы эти последние параметры несущественны в характеристике чужака; важно лишь то, что он отдаляется от группы и отдаляется именно от этой, конкретной, группы; его присутствие в ней значимо лишь потому, что позволяет зафиксировать этот процесс отдаления или возвращения в данную группу. Группа не наблюдает и не контролирует чужака на всем протяжении дистанции, поэтому его отчуждение не является депривацией или схизмой. Скорее, это позиция наблюдателя, когда есть объект наблюдения - группа и когда наблюдение составляет существо взаимоотношения чужака с группой, лейтмотив, напряженность и динамику этого отношения.

«Чужак» не связан определенно ни с одной группой, он противостоит им всем; это отношение - не просто неучастие, но определенная структура соотношения отдаленности и близости, безразличия и вовлеченности, в рамках которого мыслимо, хотя и предосудительно - «со своим уставом в чужой монастырь». Объективность и свобода чужака определяют и специфический характер близости с ним: отношения с чужаком абстрактны, с ним можно разделять лишь самые общие черты, те, которые объединяют любого человека с любым. Процесс отдаления, «отчуждения», превращения в чужака показан Зиммелем как процесс универсализации. Общность черт между людьми, по мере ее распространения на большую совокупность, отдаляет их друг от друга. Чем более уникально то, что их связывает, тем теснее связь. Чем более это общее распространяется за пределы их отношений, тем менее тесны эти отношения. Такого рода общность универсальна и может связывать с кем угодно: основой таких отношений могут служить, например, «общечеловеческие ценности» и, пожалуй, самая «общечеловеческая» из них - деньги. Универсальность общности усиливает в ней элемент случайности, связующие силы утрачивают специфический, центростремительный характер.

Теоретическому рассмотрению ситуации, когда человек стремится понять культурные образцы социальной группы, с которой он хочет сблизиться, посвящена работа А. Шютца «Чужак. Очерк социальной психологии» . Под «чужаком» автор понимает «взрослого индивида нашего времени и нашей цивилизации, пытающегося добиться постоянного признания или, по крайней мере, терпимого к себе отношения со стороны группы, с которой он сближается». Шютц анализирует, каким образом происходит это сближение, сравнивая принятие культурных образцов человеком, родившимся в данной группе, и человеком, являющимся для нее «чужим».

Шютц полагает, что каждый рожденный или воспитанный в группе принимает заранее готовую стандартизированную схему культурного образца, вручаемую ему предками. Эта схема не подвергается сомнению и выступает руководством во всех ситуациях, возникающих в социальном мире. Знание, которое соответствует культурному образцу, принимается как само собой разумеющееся до тех пор, пока не доказано противоположное. Это знание позволяет, избегая нежелательных последствий, достигать в любой ситуации минимальными усилиями наилучших результатов. Таким образом, функция культурного образца состоит в исключении, элиминации трудоемкого исследования, предоставлении готовых руководств.

Дело в том, что в повседневной жизни человек лишь частично заинтересован в ясности своего знания, то есть полном понимании связей между элементами своего мира и теми общими принципами, которые этими связями управляют. Он не задается вопросом, как, например, устроен его автомобиль и какие законы физики делают возможным его функционирование. Человек, полагает Шютц, принимает как само собой разумеющееся, что другой человек поймет его мысль, если она будет выражена ясным языком, и соответствующим образом на нее отреагирует; при этом его нисколько не интересует, как вообще возможно объяснить это «чудесное» событие. Более того, он вообще не стремится к истине и не требует определенности: «все, что ему нужно, - это информация о вероятности и понимание тех шансов и рисков, которые привносятся наличной ситуацией в будущий результат его действий».

Между тем чужак, в силу своего личностного кризиса, не разделяет вышеупомянутых допущений. По сути, он становится человеком, которому приходится ставить под сомнение едва ли не все, что членам той группы, с которой он сближается, кажется несомненным. Культурный образец этой группы не обладает для него авторитетом, хотя бы в силу того, что он не был причастен к живой исторической традиции, которая этот образец сформировала. Разумеется, чужак знает, что культура этой группы имеет свою особую историю; более того, эта история ему доступна. Однако она никогда не становилась такой же неотъемлемой частью его биографии, какой была для него история его родной группы. Для каждого человека элементами образа жизни становятся те обычаи, по которым жили его отцы и деды. Следовательно, пишет А. Шютц, чужак вступает в другую группу как неофит. В лучшем случае он может быть готов и способен разделить с новой группой в живом и непосредственном опыте общее настоящее и будущее; однако при любых обстоятельствах он остается исключен из аналогичного общего переживания прошлого. С точки зрения принимающей его группы, он - человек, у которого нет истории.

Культурный образец родной группы все еще продолжает оставаться для чужака результатом непрерывного исторического развития и элементом его биографии; а потому этот образец как был, так и остается для его «относительно естественного мировоззрения» не подвергаемой сомнению схемой соотнесения. Следовательно, чужак естественным образом начинает интерпретировать новую социальную среду в категориях привычного мышления.

Открытие, что многое в его новом окружении сильно отличается от того, каковым он ожидал это увидеть, будучи дома, часто является первым шоком, которому подвергается вера чужого в значимость привычного «обычного мышления». Помимо того, что чужак испытывает трудности в принятии культурных образцов, он сталкивается с фактом, что у него нет статуса члена социальной группы, к которой он хотел бы присоединиться, и что он не может найти исходную точку для ориентации.

Значительным препятствием, барьером на пути к ассимиляции культурных образцов становится для чужого язык, на котором разговаривают в данной социальной группе. Как схема интерпретации и выражения язык не состоит просто из лингвистических символов, каталогизированных в словаре, и синтаксических правил. Первые переводимы на другие языки, последние понятны через их соотнесение с соответствующими или отклоняющимися правилами непроблематичного родного языка. Однако существует ряд и других факторов:

1. Вокруг каждого слова и каждого предложения, если использовать термин У. Джемса, находятся «периферии», которые окружают их ореолом эмоциональных ценностей, которые сами по себе остаются невыразимыми. Эти «периферии», пишет Шютц, как поэзия: «их можно положить на музыку, но перевести нельзя».

2. В любом языке есть слова с несколькими значениями, которые также приводятся в словаре. Однако помимо этих стандартизированных коннотаций каждый элемент речи приобретает особое вторичное значение, производное от контекста или социальной среды, в которой он используется, а также, вдобавок к тому, еще и особый оттенок, связанный с конкретными обстоятельствами его употребления.

3. В каждом языке есть специальные термины, жаргонизмы и диалекты, употребление которых ограничивается особыми социальными группами, и их смысл тоже может быть усвоен чужаком. Однако помимо этого каждая социальная группа, какой бы маленькой она ни была, имеет свой собственный частный код, понятный только тем, кто участвовал в общих прошлых переживаниях, в которых он возник.

Все вышеназванные специфические тонкости доступны только членам самой группы. И все они относятся к их схеме выражения. Их невозможно преподать или выучить так, как, например, словарный запас. Чтобы свободно пользоваться языком как схемой выражения, человек должен написать на этом языке любовные письма, должен знать, как на нем молятся. Безусловно, проблемы с языком затрудняют для «чужого» процесс ассимиляции норм и культурных образцов.

Применяя все это к культурному образцу групповой жизни в целом, можно сказать, что член группы схватывает с одного взгляда нормальные социальные ситуации, в которые он попадает, и немедленно вылавливает готовый рецепт, подходящий для решения наличной проблемы. Его действия в этих ситуациях демонстрируют все признаки привычности, автоматизма и полуосознанности. Это становится возможным благодаря тому, что культурный образец обеспечивает своими рецептами типичные решения типичных проблем, доступных для типичных действующих лиц.

Однако для чужого образец группы, с которой он сближается, гарантирует не объективную вероятность успеха, а скорее чисто субъективную вероятность, которая должна проверяться шаг за шагом. То есть он должен удостовериться, что решения, предложенные новой схемой, также приведут к желательному результату в его положении аутсайдера или новичка, который вырос вне системы этого культурного образца. Он должен в первую очередь определить ситуацию. Поэтому он не может остановиться на приблизительном знакомстве с новым образцом, нуждается в эксплицитном знании о его элементах, спрашивая не только ЧТО, но и ПОЧЕМУ.

Другими словами, культурный образец группы является для чужака неким проблемным полем, которое необходимо исследовать. Все эти факты объясняют две черты установки чужого по отношению к группе, на которые практически все социологи, занимавшиеся этой темой, обращали внимание: объективность чужого и его сомнительную лояльность.

Основная причина объективности чужака кроется в его переживании узости и ограниченности «привычного мышления», научившем его, что человек может потерять свой статус, свои жизненные ориентиры и даже свою историю и что нормальный образ жизни всегда гораздо менее незыблем, чем кажется. Поэтому чужак замечает назревание кризиса, способного пошатнуть самые основы «относительно естественного мировоззрения», в то время как все эти симптомы остаются незамеченными для членов группы, полагающихся на незыблемость своего привычного образа жизни.

Очень часто упреки в сомнительной лояльности рождаются из удивления членов группы по поводу того, что чужак не принимает весь ее культурный образец в целом в качестве естественного и правильного образа жизни и в качестве лучшего из всех возможных решений любой проблемы. Чужака упрекают в неблагодарности, поскольку он отказывается признать, что предлагаемый культурный образец дарит ему кров и защиту. Однако эти люди не понимают, что чужак, пребывающий в состоянии перехода, вообще не воспринимает этот образец как кров, да еще дающий защиту: «для него это лабиринт, в котором он потерял всякое чувство ориентации».

Важно отметить, что Шютц воздержался от исследования самого процесса ассимиляции, делая акцент на проблеме сближения, предшествующего ассимиляции. Адаптация чужака к группе, поначалу кажущейся ему странной и незнакомой, представляет собой непрерывный процесс исследования культурного образца этой группы. Если процесс исследования будет успешным, этот образец и его элементы станут для новичка само собой разумеющимися, превратятся для него в непроблематичный образ жизни. В таком случае чужак перестанет быть чужаком.

Другой аспект процесса взаимодействия индивида с чуждой ему средой рассматривается А. Шютцем в работе «Возвращающийся домой» . «Возвращающийся домой» в данном случае определяется как человек, возвращающийся в свою родную среду навсегда после пребывания и взаимодействия с другой группой.

Установка вернувшегося отличается от установки чужого. Возвращающийся домой ожидает, что вернется в окружение, которое он всегда знал и, как он думает, по-прежнему знает изнутри и которое он должен всего лишь принять как данность, для того, чтобы определить линию своего поведения в нем. Дом, по определению Шютца, - это специфический образ жизни, состоящий из маленьких и важных элементов, к которым человек относится с любовью. Жизнь дома следует хорошо организованному образцу; у нее есть свои определенные цели и хорошо зарекомендовавшие себя средства для их достижения, состоящие из множества традиций, привычек, институтов, распорядков деятельности всякого рода и т.д.

Возвращающийся домой полагает, что для окончательного восстановления связи с покинутой группой он должен лишь обратиться к воспоминаниям прошлого. И поскольку все происходит несколько иначе, он испытывает что-то сходное с шоком.

Вернувшемуся в прежнее окружение индивиду жизнь дома более недоступна непосредственно. Шютц пишет о том, что, даже стремясь домой, человек всегда испытывает желание привнести в старый образец нечто из новых целей, из новых средств их достижения, из навыков и опыта, приобретенных за рубежом. Такой индивид, в той или иной степени подверженный изменениям на чужбине или, по крайней мере, обретший определенное количество новой для него информации, сочтя ее важной и полезной, пытается, как он считает, привнести пользу в родной среде. Но люди из его прежнего окружения, в силу опять же отсутствия подобного опыта, воспринимают поступающую от него информацию сквозь привычную для них призму соотнесения ее с их повседневной жизнью. Объясняя это, автор приводит пример солдата, вернувшегося с войны. Когда он возвращается и рассказывает о своем опыте как уникальном, он замечает, что слушатели не понимают его уникальности и пытаются найти знакомые черты, подводя это под свои заранее сформированные представления о солдатской жизни на фронте. Происходит разрыв между уникальностью и исключительной важностью, которые отсутствовавший человек приписывает своим переживаниям, и их
псевдотипизации людьми дома; это является одним из самых больших препятствий к взаимному восстановлению прерванных «мы - отношений». К сожалению, констатирует Шютц, вряд ли можно надеяться, что способы поведения, оправдавшие себя в одной общественной системе, будут так же успешны в другой.

В целом рассмотренные концепции послужили теоретико-методологической основой для предпринятого нами исследования, посвященного изучению усвоения и воспроизводства российской молодежью, обучавшейся за рубежом, западного образа жизни, социокультурных и институциональных норм и правил. В частности, положения феноменологической социологии Альфреда Шютца, в той ее части, где в рамках общей теории интерпретации говорится о «чужом» и о «возвращающемся домой», как нельзя более приложимы к осмыслению наших материалов.

Src="https://present5.com/presentacii-2/20171208%5C11908-the_iceberg_model_of_culture_russkiy_varint.ppt%5C11908-the_iceberg_model_of_culture_russkiy_varint_1.jpg" alt=">Модель культуры «Айсберг»">

Src="https://present5.com/presentacii-2/20171208%5C11908-the_iceberg_model_of_culture_russkiy_varint.ppt%5C11908-the_iceberg_model_of_culture_russkiy_varint_2.jpg" alt=">Поверхностная культура Над «поверхностью воды» Эмоциональная нагрузка: Относительно низкая Непосредственно возле поверхности. Негласные"> Поверхностная культура Над «поверхностью воды» Эмоциональная нагрузка: Относительно низкая Непосредственно возле поверхности. Негласные правила Основаны на поведенческих реакциях Эмоциональная нагрузка: Высокая «Глубоко под водой» Неосознаваемые правила (бессознательные) Основаны на ценностях Эмоциональная нагрузка: Напряженная Глубокая культура «Неглубоко» под водой

Src="https://present5.com/presentacii-2/20171208%5C11908-the_iceberg_model_of_culture_russkiy_varint.ppt%5C11908-the_iceberg_model_of_culture_russkiy_varint_3.jpg" alt=">“Каждый делает это ПО-ДРУГОМУ.” Поверхностная культура Над «поверхностью воды» Эмоциональная нагрузка: Относительно низкая Еда"> “Каждый делает это ПО-ДРУГОМУ.” Поверхностная культура Над «поверхностью воды» Эмоциональная нагрузка: Относительно низкая Еда * Одежда * Музыка * Изобразительное искусство* Театр * Народные промыслы * Танец * Литература * Язык * Празднования праздников * Игры Визуальные аспекты культуры, которые легко идентифицировать, имитировать и понять.

Src="https://present5.com/presentacii-2/20171208%5C11908-the_iceberg_model_of_culture_russkiy_varint.ppt%5C11908-the_iceberg_model_of_culture_russkiy_varint_4.jpg" alt=">Сегодня третий четверг ноября. (В Америке) Что вы будете есть? В США в"> Сегодня третий четверг ноября. (В Америке) Что вы будете есть? В США в этот день празднуют день Благодарения. В этот день по традиции семьи могут приготовить индейку, ветчину, а могут и не готовить ничего особенного. Даже если вы не празднуете праздник, вы можете пожелать кому-нибудь“Happy Thanksgiving” («Счастливого Дня Благодарения») Культурологический пример Поверхностной культуры “Каждый делает это ПО-ДРУГОМУ.”

Src="https://present5.com/presentacii-2/20171208%5C11908-the_iceberg_model_of_culture_russkiy_varint.ppt%5C11908-the_iceberg_model_of_culture_russkiy_varint_5.jpg" alt=">Тайский народный промысел Тайский танец Архитектура буддийского храма в Таиланде Примеры"> Тайский народный промысел Тайский танец Архитектура буддийского храма в Таиланде Примеры Поверхностной культуры

Src="https://present5.com/presentacii-2/20171208%5C11908-the_iceberg_model_of_culture_russkiy_varint.ppt%5C11908-the_iceberg_model_of_culture_russkiy_varint_6.jpg" alt=">Понятие «вежливости» * Речевые модели в зависимости от ситуации * Понятие «времени» * Личное"> Понятие «вежливости» * Речевые модели в зависимости от ситуации * Понятие «времени» * Личное пространство* Правила поведения * Мимика * Невербальная коммуникация * Язык тела, жестов * Прикосновения * Визуальный контакт * Способы контролирования эмоций “ЧТО ты ДЕЛАЕШЬ?” Элементы культуры труднее заметить, они глубже интегрированы в жизнь и культуру общества. Проявляются в поведенческих реакциях носителей культуры. «Неглубоко под водой» Непосредственно возле поверхности Негласные правила Эмоциональная нагрузка: Высокая

Src="https://present5.com/presentacii-2/20171208%5C11908-the_iceberg_model_of_culture_russkiy_varint.ppt%5C11908-the_iceberg_model_of_culture_russkiy_varint_7.jpg" alt=">Проявляются в поведенческих реакциях носителей культуры. В Швейцарии: опоздать на встречу"> Проявляются в поведенческих реакциях носителей культуры. В Швейцарии: опоздать на встречу - это недопустимо. В России: опоздать на встречу - не очень хорошо, но мы так все же поступаем. В Италии: опоздать на пол часа - час - ничего страшного. В Аргентине: опоздать на три часа - это прийти КАК РАЗ вовремя. (Правила поведения) Культурологические примеры уровня «Неглубоко под водой» «Негласные правила» “ЧТО ты ДЕЛАЕШЬ?”

Src="https://present5.com/presentacii-2/20171208%5C11908-the_iceberg_model_of_culture_russkiy_varint.ppt%5C11908-the_iceberg_model_of_culture_russkiy_varint_8.jpg" alt=">«Глубоко под водой» Эмоциональная нагрузка: Напряженная Понятия Скромности * Красоты *"> «Глубоко под водой» Эмоциональная нагрузка: Напряженная Понятия Скромности * Красоты * Ухаживания * Отношение к животным * Понятие лидерства * Темп работы * Понятие Еды (отношение к еде) * Отношение к воспитанию детей * Отношение к болезни * Степень социального взаимодействия * Понятие дружбы * Интонация речи * Отношение к взрослым * Понятие чистоты * Отношение к подросткам * Модели принятия групповых решений * Понятие «нормальности» * Предпочтение к Лидерству или Кооперации * Терпимость к физической боли * Понятие «я» * Отношение к прошлому и будущему * Понятие непристойности * Отношение к иждивенцам * Роль в разрешении проблем по вопросам возраста, секса, школы, семьи и т.д. Вещи, о которых мы не говорим и часто делаем неосознанно. Основаны на ценностях данной культуры. Глубокая культура Неосознаваемые правила “Вы просто ТАК НЕ делаете!”

Src="https://present5.com/presentacii-2/20171208%5C11908-the_iceberg_model_of_culture_russkiy_varint.ppt%5C11908-the_iceberg_model_of_culture_russkiy_varint_9.jpg" alt=">Проявления культуры основаны на ее ценностях “Вы просто ТАК НЕ делаете!” Примеры"> Проявления культуры основаны на ее ценностях “Вы просто ТАК НЕ делаете!” Примеры Неосознаваемых правил В Китае: Нельзя дарить девушке цветы (это считается позором для нее, оскорблением ее чести). В России: Нельзя свистеть в доме. Мы сидим «на дорожку». В Финляндии: Нет бездомных собак на улице. Глубокая культура

Src="https://present5.com/presentacii-2/20171208%5C11908-the_iceberg_model_of_culture_russkiy_varint.ppt%5C11908-the_iceberg_model_of_culture_russkiy_varint_10.jpg" alt=">Вопросы для обсуждения… Как мы можем изучать аспекты другой культуры, которые находятся «глубоко под"> Вопросы для обсуждения… Как мы можем изучать аспекты другой культуры, которые находятся «глубоко под водой»? Как избежать стереотипов при определении поведенческих моделей и ценностей культуры? Будете ли Вы чувствовать себя комфортно, выступая в качестве представителя своей культуры? Кто должен присутствовать, если мы ведем межкультурный диалог? Можно ли по-настоящему понять другую культуру вне своей собственной? Почему (нет)? Приведите примеры каждого уровня «айсберга» из вашей культуры.

Src="https://present5.com/presentacii-2/20171208%5C11908-the_iceberg_model_of_culture_russkiy_varint.ppt%5C11908-the_iceberg_model_of_culture_russkiy_varint_11.jpg" alt=">Спасибо за внимание!">

В современных гуманитарных науках понятие «культура» относится к числу фундаментальных. Закономерно, что оно является центральным и в межкультурной коммуникации. Среди огромного количества научных категорий и терминов трудно найти другое понятие, которое имело бы такое множество смысловых оттенков и использовалось бы в столь разных контекстах. Для нас вполне привычно звучат такие словосочетания, как «культура поведения», «культура общения», «культура чувств» и др. В обычном словоупотреблении термин «культура» служит оценочным понятием и выражает определенную совокупность черт личности человека, которые точнее было бы назвать не культурой, а культурностью.

В настоящее время различных определений культуры насчитывается более 500. Все эти определения Кребер и Клакхон разделили на 6 классов (типов). 1. Описательные определения, которые интерпретируют культуру как сумму всех видов человеческой деятельности, обычаев, верований. 2. Исторические определения, которые связывают культуру с традициями и социальным наследием общества. 3. Нормативные определения, которые рассматривают культуру как совокупность норм и правил, организующих человеческое поведение 4. Психологические определения, в соответствии с которыми культура представляет собой совокупность форм приобретенного поведения, возникающих в результате приспособления и культурной адаптации человека к окружающим условиям жизни. 5. Структурные определения, которые представляют культуру в виде различного рода моделей или единой системы взаимосвязанных феноменов. 6. Генетические определения, основывающиеся на понимании культуры как результате адаптации человеческих групп к среде своего обитания. Культура включает в себя все, что создано человеческим разумом и руками. Поэтому культура изучается целым рядом наук: семиотикой, социологией, историей, антропологией, аксиологией, лингвистикой, этнологией и др. Каждая из наук выделяет в качестве предмета своего изучения одну из ее сторон или одну из ее частей, подходит к ее изучению со своими методами и способами, формулируя при этом свое понимание и определение культуры. Культуру как особую сферу человеческой жизнедеятельности нельзя увидеть, услышать, почувствовать или попробовать. Реально мы можем наблюдать разнообразные ее проявления в виде различий в человеческом поведении и тех или иных типах деятельности, ритуалах, традициях. Мы видим лишь отдельные проявления культуры, но никогда не видим всю ее саму в целом. Наблюдая различия в поведении, мы начинаем понимать, что в их основе лежат культурные различия, и с этого начинается изучение культуры. В этом смысле культура представляет собой только абстрактное понятие, которое помогает нам понять, почему мы делаем то, что делаем, и объяснить различия в поведении представителей различных культур. Совместное долгое проживание групп людей на одной территории, их коллективная хозяйственная деятельность, оборона от нападений формируют у них общее миросозерцание, единый образ жизни, манеру общения, стиль одежды, специфику кулинарии и т.д. В итоге формируется самостоятельная культурная система, которую принято называть этнической культурой данного народа. Но она не механическая сумма всех актов жизнедеятельности людей. Ее ядро составляет набор «правил игры», принятых в процессе их коллективного существования. В отличие от биологических свойств человека они не наследуются генетически, а усваиваются только методом обучения. По этой причине становится невозможным существование единой универсальной культуры, объединяющей всех людей на Земле.

Поведение людей в процессе коммуникации определяется целым рядом факторов разной степени значимости и влияния. Во-первых, это связано с особенностью механизма инкультурации, в соответствии с которым освоение человеком своей родной культуры осуществляется одновременно как на сознательном, так и бессознательном уровне. В первом случае это происходит посредством социализации через образование и воспитание, а во втором - процесс освоения человеком своей культуры происходит стихийно, под влиянием различных житейских ситуаций и обстоятельств. Причем, эта часть культуры человека как показывают специальные исследования, является не менее значимой и важной в его жизни и поведении, чем сознательная часть. В этом отношении культуру можно сравнить с дрейфующим айсбергом, у которого на поверхности воды находится лишь небольшая часть, а основная часть айсберга скрывается под водой. Эта невидимая часть нашей культуры находится в основном в подсознании и проявляется лишь тогда, когда возникают неординарные, непривычные ситуации при контактах с другими культурами или их представителями. Подсознательное восприятие культуры имеет большое значение для коммуникации, поскольку если поведение коммуникантов базируется на нем, тогда становится особенно трудно заставить участников коммуникации создать другие рамки восприятия. Они не в состоянии сами сознательно определять процесс восприятия другой культуры. Образ айсберга позволяет наглядно понять, что большинство моделей нашего поведения, являющегося продуктами культуры применяются нами автоматически, так же как автоматически мы воспринимаем явления других культур, не задумываясь при этом о механизмах этого восприятия. Например, в американской культуре женщины улыбаются чаще, чем мужчины; этот тип поведения был усвоен бессознательно и стал привычкой.

Культура, во-первых, может быть охарактеризована как «кентавр-система» , т. е. сложное «естественно-искусственное» образование. Она, с одной стороны, органическое целое, напоминающее живой организм (культура воспроизводит себя устойчивым образом, ассимилирует и перерабатывает материалы природы, реагирует на ино-культурные воздействия и изменения природной среды), с другой - представляет собой деятельность людей, сообществ, их стремление поддержать традиции, улучшить жизнь, внести порядок, противостоять разрушительным тенденциям и т. п. " Вторая характеристика культуры задается противопоставлением двух основных ее подсистем: «нормативно-семиотический» (ее условно можно назвать «семиотическим космосом культуры») и «материально-денотативной» («природный космос культуры»). Всякая культура выступает как культура лишь в той мере, в какой она воспроизводится устойчивым образом. Необходимое условие воспроизводства культуры - система норм, правил, языков, представлений, ценностей, т. е. все то, что в культуре существует. Эта система и может быть названа семиотическим космосом культуры. Природный же космос-это все то, что, с одной стороны, обладает самостоятельным бытием (природно-космическим, биологическим, духовным), а с другой стороны-осмыслено, означено, представлено и нормировано в семиотическом космосе. Оппозиция природного и семиотического космоса культуры может быть пояснена на примере рождения и смерти человека. Биологические процессы рождения и смерти по-разному трактуются в разных культурах. Так, в архаической культуре они рассматриваются как метаморфозы души (переход души из этого мира и обратно). В христианской средневековой-рождение ребенка- лишь необходимое условие настоящего рождения человека в акте крещения; соответственно смерть-только этап пути, ведущего к Богу. Третья характеристика культуры может быть названа организмической . В культуре разнообразные структуры и процессы не просто сосуществуют; они замкнуты друг на друге, являются условиями одни для других, при этом поддерживают или разрушают друг друга. Культура представляет собой, если можно применить здесь физическую аналогию, равновесную устойчивую систему, где в идеале все процессы должны согласовываться между собой, укреплять, поддерживать друг друга. Именно к третьей характеристике относятся культурологические проблемы поиска механизмов, обеспечивающих устойчивость культуры.

Четвертая характеристика принадлежит сфере социально-психологической. Культура и_человек в некотором роде одно целое: культура живет в людях, их творчестве, активности, переживаниях; люди, в свою очередь, живут в культуре. Культура, с одной стороны, постоянно погружает человека в противоречия и ситуации, которые он должен разрешить, с другой - предоставляет ему орудия и средства (материальные и символические), формы и способы («культура начинается с правил», с помощью которых человек противостоит этим противоречиям.